Залив Терпения [Борис Егорович Бондаренко] (fb2) читать постранично, страница - 5

пошла к выходу. Василий поманил официантку, бросил на стол четвертную и, буркнув «сдачи не надо», торопливо двинулся за Таней, догнав ее уже на улице. Они в молчании прошагали до дома. Василий, по обыкновению, прошел в ее комнату, сел на постель и попытался обнять Таню, но она решительно отстранилась и с убийственной вежливостью сказала:

– Пожалуйста, уходи к себе, я хочу спать.

– Вместе ляжем.

– Нет, – сухо сказала она и не садилась, ожидая, когда он уйдет.

И Василий опустил глаза, молча поднялся и ушел в свою комнату.

Утром она говорила с ним так вежливо, словно Василий был милиционером на перекрестке и она обращалась к нему с вопросом, как найти какую-то улицу. Василий крепился, – ночью он дал себе слово, что будет держать себя как ни в чем не бывало, а если она будет ерепениться – черт с ней, – но наконец виновато сказал:

– Ну ты чо, Тань? Ну, выпил малость, что тут такого?

– Это что, надо понимать как извинение? – не сразу спросила она, не поворачиваясь.

– Как хочешь, – буркнул Василий.

– Даже так, – не скрывая насмешки, бросила Таня, и Василий, не выдержав ее молчания, сдался:

– Извини.

– Это уже другое дело, – сказала она и повернулась к нему. Натирая руки душистым кремом, она разглядывала его так, словно видела впервые, и спокойно продолжала: – Слава богу, хоть до этого ты додумался. И неплохо было бы, если бы ты запомнил: когда женщина просит мужчину о чем-то, ее просьбы принято выполнять. Тем более что просьба была очень естественная и выполнить ее для тебя было не так уж трудно.

– Но я же и в самом деле не был пьяный, – попытался возразить Василий, но Таня подняла брови и небрежно осведомилась:

– Ты полагаешь, что быть пьяным – это обязательно орать песни и валяться под забором? Если ты хотел доказать мне, что умеешь пить, то напрасно старался. Я и так, между прочим, не сомневалась в этом. И, надо сказать, это качество далеко не самое ценное в человеке. В моем, разумеется, понимании, – все так же вежливо добавила она и уже совсем другим тоном сказала: – Ну и кончим на этом, идем завтракать.

Но это, пожалуй, был единственный случай, когда она так явно дала понять ему свое превосходство. Обычно же она ни словом не подчеркивала разницы между ними, но иногда по ее взглядам Василий видел, что делает и говорит что-то не так. А что не так – он не догадывался, злился на себя, а случалось – и на Таню, но она так умела не замечать его злости, что он тут же сникал. Больше всего она любила слушать рассказы о его приключениях, но недели через две оказалось, что рассказывать Василию уже как будто и нечего. И они все чаще молчали, Таня читала, а он скучал, уплывал чуть ли не к горизонту, за ним гонялся катер спасательной службы, с которого орали на него в «матюгальничек», и наконец оштрафовали. Раза два Василий собирался было снова как следует выпить, но в последнюю минуту отказывался от этого намерения. И не то чтобы он боялся Тани, но понимал, что она в любую минуту может дать ему от ворот поворот – а этого ему никак не хотелось. Слишком уж хороши были ночи у них...

Василий пытался расспрашивать ее о муже, о работе, но Таня, и вообще-то не слишком разговорчивая, отделывалась пустыми словами, а о муже и вовсе отказывалась говорить. Однажды он спросил:

– А ты не боишься со мной так... в открытую ходить?

– Почему я должна бояться? – как будто удивилась Таня, и он недоверчиво посмотрел на нее – не разыгрывает ли.

– Ну, как почему? Вдруг кто-нибудь знакомый из вашего города встретится.

– Ну и что?

– Как что? Твоему благоверному накапают.

Таня чуть заметно поморщилась, вероятно, на «благоверного», и спокойно спросила:

– О чем это они могут «накапать»?

– Вот те на... С кем-то все время ходишь, в одном доме с ним живешь, в ресторанах рассиживаешь...

Таня пожала плечами.

– Ну и что из этого?

Василий даже присвистнул от удивления:

– Как это что? Ты хочешь сказать, что ему будет все равно?

– Более или менее. Я и у себя в городе не только с ним хожу, да и его не контролирую – с кем и куда пошел...

Василий озадаченно посмотрел на нее, покрутил головой:

– Ну и порядочки у вас...

– У кого это у нас?

Он явственно увидел в ее глазах какое-то легкое пренебрежение и буркнул:

– У интеллигентов, у кого же еще.

Таня засмеялась.

– При чем тут интеллигенты? Речь идет об элементарном уважении друг к другу, о доверии...

«Таким, как ты, только и доверять», – чуть было не сорвалось у него, но он вовремя спохватился. А Таня, догадавшись, вероятно, о его невысказанной мысли, насмешливо спросила:

– А у вас порядочки не такие? Прошелся с другим – и по физиономии получишь?

– Бывает.

Василий отвернулся от нее и уставился в небо черными очками.

Прощалась она с ним до обидного буднично – и слова ласкового не сказала. Василий хотел обнять ее, но Таня, словно не заметив его движения, протянула руку, равнодушно сказала:

– Ну, всего тебе доброго.

– И тебе того же, – сказал обиженный Василий, задерживая ее руку в своей и все