Модельер [Дмитрий Александрович Ахметшин] (fb2) читать постранично, страница - 3

откуда вообще в нём взялась эта страсть к костюмам, но не смог дать себе ответа. Просто появилась, и всё. Наверное, оттуда же, откуда и всё остальное. Если предположить, что есть кто-то там, наверху, выше и мудрее нас (Влад сейчас живо мог представить, как он откручивает новому человеку голову — перед тем, как тот покинет утробу матери — и засыпает туда много-много всякого мусора, в том числе миниатюрные ножницы, которыми маленький Владик будет вырезать из девчачьих журналов платья).

Значит ли, что если оно (что-то такое, отчего ты не можешь так просто отказаться) проявилось, стоит забросить всё остальное и проложить целую жизнь вдоль этой, избранной кем-то для тебя вместо тебя, тропы? Или напротив, сесть, «здраво раскинуть мозгами», как говорил сегодня батька, и выбрать менее претенциозное и вызывающее меньшее порицание со стороны общества, близких, бабушек на лавочке у парадной… Где здесь малодушие, а где храбрость?

После сто восемьдесят шестого шага идти дальше расхотелось — впереди Мойка. Тогда Влад свернул в какой-то двор, прошёл по дощатому настилу, под которым глухо роптали ямы. Уселся на капот старой Волги, которая не выезжала отсюда очень давно и, должно быть, не знала, что советские времена миновали (Влад не видел, на месте ли у неё покрышки, но снег с капота и крыши исправно и любовно убирали). Неумело закурил.

На Обводной смотрел трёхэтажный дом, ладный, как кусочек тростникового сахара, позади же была несуразная четырёхэтажка с застеклённой мансардой, похожая на болотную лягушку, у которой ввиду времени года отрасли выразительные седые брови.

Именно этот дом заинтересовал Влада. Он курил сигарету за сигаретой; они глядели друг на друга. Даже не так. Вглядывались.

Снегопад поутих, но стало подмораживать. «Сахарный» дом перемигивался окнами с «несуразным». По этим сигналам, казалось, можно сыграть мелодию. Такую простенькую, восьмибитную, какие можно было выжать из доисторических игровых приставок, этаких слёзовыжималок уходящих поколений.

Влад подошёл к подъездной двери четырёхэтажного дома, дёрнул за ручку и обнаружил, что домофон выключен. Шаг через порог, и вот наконец крыша над головой. Что ж, одну ночь можно провести на подоконнике: вот например на этом, на площадке между первым и вторым этажами. Тем более там ночевал вполне приветливый на вид майоран.

У подоконника оказался один весомый недостаток: в щели в между стёклами и рамой нестерпимо задувало. Кто-то соорудил растению подпорку в виде простого карандаша, хотя горшок требовалось было всего лишь убрать с холода. Влад спустил его на пол, и сам решил последовать примеру, спустившись к двери в подвал и попробовав очередную ручку.

Дверные ручки сегодня к нему благосклонны.

Хотя дело здесь, наверное, не в дверных ручках, а в неказистом доме, с которым они очень друг другу приглянулись. Подсвечивая зажигалкой и ища, где включается свет, Влад думал, что некоторые дома похожи на собак. Или на кошек… Нет, всё же на собак. Если бы дома были кошками, приходилось бы каждый день менять номера и названия улиц на их задницах. А собаку ты всегда найдёшь там, где ожидаешь её найти.

В подвале тепло, хотя и несколько влажно. Массивные опоры из рыжего кирпича — как и всё вокруг — устремляются к потолку. Под ногами скрипят доски. Попадаются вентили, какие-то ручки и рукоятки, огромный, мерно гудящий котёл. Шебуршатся мыши. Звякает от неосторожного движения ведро; там плещется натёкшая откуда-то вода.

Влад идёт дальше, периодически щёлкая зажигалкой. Вот и дальняя стенка… нет, ещё одна дверь, слегка приоткрытая.

Похоже на жилое помещение. Сравнительно небольшое, но сухое и тёплое, с выключателем на одной стене, черенком от лопаты и лысой метлой в углу. Со старым советским телевизором, повёрнутым экраном к стенке; с зарешёченным окошком под потолком, в которое был виден только снег. С кипой пожелтевших газет, которую венчала алюминиевая кружка. Видно, какой-то дворник облюбовывал эту каморку для собственных нехитрых нужд лет двадцать назад, да так и забросил. Кто знает, для чего этот телевизор?

Лампочка перегорела, так что пришлось возвращаться в парадную и заимствовать источник света оттуда. По трубам катилась с неповторимо приятным звуком вода.

Возле одной из таких труб в каморке Влад и расположился, вытащив предварительно из карманов сигареты, чтобы не помялись, ножницы, чтобы на них не наколоться, карандаш, две гелевых ручки и мятый блокнот, набор иголок, почти смыленный кусок мыла, кусок парчи и два куска льна, напоминающих носовые платки, и один настоящий носовой платок.

Он робко разложил всё это вокруг себя, словно пришёл в гости, но подсознание уже нашёптывало, что он задержится здесь несколько дольше.

Той ночью Влад приготовился к долгому бодрствованию: уставил в сторону крохотного окошка взгляд, готовясь уже ловить сквозь снежную пробку первые лучи рассвета. В голове бродили призраки вечернего скандала — он выдавил его, Влада, из