Пирос (СИ) [Дарья Кей] (fb2) читать постранично, страница - 3

пробурчал Филипп, ворочаясь в кровати. — Чего тебе?

Эдвард на ощупь и по памяти пробрался к постели брата, нашёл кресло и с ногами забрался в него, зажёг свечи в витиеватом канделябре на прикроватной тумбе.

— Видишь, что я могу? — тихо спросил он. — Я часто думаю о магии. Надо рассказать отцу, как считаешь?

— Надо, — отозвался Филипп, делая вид, что не обращает внимания на то, как просто Эдвард не только говорит о магии, но и использует её. Ещё вчера у него не было никаких способностей вообще! Или были, но он молчал?

— Мне кажется, ему сейчас не до того…

Эдвард расстроенно притянул колени к груди, внимательно глядя на Филиппа. Тот смотрел на него серьёзно.

— Да, наверняка его занимают и походы, и проверки границ, или чем он там так занят, что собрался в Ворфилд, но чем раньше ты скажешь, тем быстрее начнёшь учиться.

— Н-да… Я даже не думал, что смогу так рано! — Эдвард качнул головой, а его лицо расплылось в счастливой улыбке. — У тебя ведь магия всего год назад проявилась.

Филипп проигнорировал эту реплику, сказанную так просто, без злорадства, наблюдая, как брат то зажигает свечу, то снова тушит её. Зажёг. Потушил. Зажёг. Потушил. Зажёг…

— Эд, хватит! Чего ты вообще пришёл?

— Поговорить. О том сборе.

— Да рейд это, рейд, — раздражённо ответил Филипп. Его глаза забегали, и продолжил он шёпотом: — Чтобы границы проверять и укреплять.

— Но зачем? И ты говорил, что они все волшебники… — Эдвард широко распахнул глаза.

— Значит, это серьёзный рейд. С какой-то целью, — с нажимом произнёс Филипп и, видя готовность Эдварда спросить что-то ещё, прервал его: — Иди спать!

— Но!

Эдвард попытался возразить, но Филипп задул свечу, завернулся с головой в одеяло и бросил:

— Я хочу спать. Иди к себе.

Эдвард не стал больше спорить и, поникнув, медленно вышел из комнаты, постоянно оборачиваясь. Но Филипп остался непреклонен, и, лишь когда дверь закрылась, он посмотрел через плечо, убедился, что один, и достал синернист^[2]. Отцу он уже не верил, когда тот говорил, что с Пиросом всё в порядке. Все эти рейды, частые отлучки отца в Ворфилд и на другие военные базы, особенно на юг, визиты генералов во дворец — ничто не укрылось от цепкого взгляда Филиппа. И он хотел знать причины, но у него не оказалось доступа ни к одной статье, где бы упоминалось слово «рейд», и никто не ответил бы ему на вопросы так прямо, как он того желал.

2

Эдвард ворочался полночи, не в силах уснуть, и думал о разговоре с братом. Что могло быть такого важного на границах? Мысли атаковали, роились, предположения чудесным образом выстраивались друг за другом, порой не имея ни малейшей связи, и, вконец запутавшись в собственных теориях, Эдвард незаметно провалился в сон. Проснулся он, лишь когда няня — полноватая женщина в идеально выглаженном платье и со старинными украшениями, которыми явно очень гордилась — пришла будить его. Эдвард мгновенно распахнул глаза от резкого света, проникшего сквозь распахнутые шторы, и сел на кровати, потягиваясь. Сонная дымка отступала, и, стоило Эдварду прийти в себя, как лицо его просияло. Выскочив из кровати — и напугав таким поведением няню, — он подбежал к окну и прижался носом к стеклу, пытаясь увидеть, что происходит во дворе. Мысли его были уже далеко, в Ворфилде, куда его с братом и отцом доставят совсем скоро.

— Сэр Эдвард, — строго произнесла няня. — Вам нужно умыться и позавтракать. Его величество будет ждать вас внизу через час!

Ничего толком не рассмотрев, кроме пары прошедших по двору слуг, Эдвард нехотя оторвался от окна. Под строгим наблюдением он проглотил завтрак, быстро оделся и, на ходу натягивая плащ, со всех ног бросился к большой лестнице.

Отец уже ждал внизу, в большом освещённом холле, одетый в дорожный костюм. Он только что отпустил посыльного, и тот, кивнув в знак приветствия, пробежал мимо Эдварда вверх по ступеням. Филиппа ещё не было.

— Доброе утро, папа! — прокричал Эдвард, сбегая с лестницы.

— Доброе, сын, — едва заметно улыбнулся сияющему от предвкушения сыну Элиад. — Перестегнись.

Эдвард бросил взгляд вниз, неловко улыбнулся и быстро перестегнул пару пуговиц, которые на бегу всунул не в те петли.

Парой минут позже показался Филипп. Под его светло-зелёными глазами залегли тёмные круги, а лицо выражало то ли расстройство, то ли обеспокоенность. Эдвард кинул на брата заинтересованный взгляд, но ничего не спросил, хотя от любопытства чесались и руки, язык. И, как бы Эдвард ни старался весь путь до кареты смотреть куда угодно ещё, взгляд возвращался к Филиппу. Тот, вжав голову в высокий воротник дорожного плаща и засунув руки в карманы, делал вид, что не замечает, как попытки Эдварда проваливаются одна за одной. Это нервировало, но Филипп держался, молчал. И не смел обгонять отца, хотя так хотелось скорее