Таинство для хорошей девочки, или Разбуди во мне зверя (СИ) [Салма Кальк] (fb2) читать постранично, страница - 2

выраженной форме, не то в приличном количестве. Прислали ему в почту, кроме общей справки о том, что здоров и годен, ещё и ссылку на раскладку этого анализа, что, мол, поздравляем, это хорошо и всё такое.

Макс вчера, как получил эту штуку, даже написал им и спросил — и что с этим делать-то? Правда, ответа пока не получил. Ну и ладно.

Но сам факт пригрузил его изрядно, потому что какой из него оборотень, скажите? Курам на смех, или котикам, или кому там ещё. Никаких оборотней в его родне никогда не было. Конечно, когда мама вернётся из командировки, он её спросит, но ни словечка ж не проронили никогда, а если бы было, о чём говорить, то и сказали бы непременно.

Он себя дома осмотрел пристально, просто так и в зеркало, вдруг шерсть где-то лезет неучтённая или хвост растёт? А он и не в курсе? Но нет, пока тихо. Может, и не вырастет, конечно, ни шерсть, ни хвост, а если вдруг да, то что с этим делать-то?

И шёл он вот такой пригруженный, и совершенно не смотрел по сторонам. И вперёд не смотрел. Потому что иначе бы непременно увидел на лестнице Тайку Вострецову, самую красивую девчонку их группы воздушников и их курса в целом. И кстати, оборотня, невероятно клёвый горностай с белой шкуркой, Макс на первом курсе однажды видел, сильно пропёрся.

Но сейчас Тайка сначала стояла, словно каменная, и слушала, как кто-то снизу говорит ей какие-то гадости. А потом вдруг начала валиться с лестницы.

3. Как не воздушница

3. Как не воздушница

Тая не ожидала, что Макс поможет ей и не даст упасть. А он не дал, посмотрел, убедился, что она стоит сама и не падает больше.

— Так, ты держись, что ли? Хоть за стенку, хоть за перила? Не падай, короче, нефиг падать. Сейчас тут поговорим, и посмотрим, что ещё можно сделать, — он подмигнул, отодвинул её за спину и встал на верхней ступеньке.

— Тебе чего надо? Иди отсюда, пока цел, — предупредили снизу, то ли Петров, то ли Захаров.

— А я что-то спросить-то и позабыл, — хмыкнул Макс. — Кто тут не в курсе, что бывает, если к девушкам грязно приставать?

— А кто приставал-то? Она сама хотела. Мы с ней всегда так играем, спроси сам, она подтвердит.

Тая похолодела. Никто не будет ни о чём спрашивать. Потому что, ну, когда рассказывают о таких ситуациях, дома ли, в какой компании — всегда девушка сама виновата. Напросилась, не так оделась, не туда смотрела, плохо себя вела. С теми, кто хорошо себя ведёт, ничего не случается. У бабушки всегда так. А родители просто считают, что нужно сказать один раз — и от тебя отстанут. А если не отстали — значит, ты неправильно сказала. Нужно сказать правильно. И брат Витя так же считает. И его друзья…

Петров и Захаров цеплялись ко всем, абсолютно ко всем. И на памяти Таи отпор им давали единицы.

Аюна, но она вообще диковатая, и маг очень сильный, она глянула и сказала — ещё раз увижу-услышу, забудете, как вас зовут, и даже ваши родители не помогут.

Вира, она злобно сощурилась и пообещала, что дома в ванной захлебнутся, и никто концов не найдёт.

Надин, она родителям пожаловалась, и те что-то там сделали.

А Аполка только нахмурилась, и вопросы отпали, у неё сплошь некроманты в родне, это она отчего-то водница.

И всё, остальные страдали и терпели. Тая тоже страдала и терпела, и надеялась, что случится чудо, и от неё отстанут. Но чуда не случалось.

В академии эти двое цепляли её только языком, руками не трогали. Больше всего она боялась, что подкараулят где-то по дороге домой или из дома на учёбу, и два последних месяца, с Нового года, ездила в академию и из академии на такси. Отец одобрял — целее будешь, говорил, и мама тоже. Но оставалась сама академия, и что делать тут — Тая не понимала. Закоулков в старых корпусах много, истории о том, как девчонки звали на помощь, а их никто не слышал, время от времени рассказывали.

Она… она даже не понимала, как дать отпор. Чем припугнуть, какие слова для того найти. Чьим именем пригрозить. Потому что отец не пойдёт разбираться, что там с ней случилось, и кто на самом деле виноват, он очень редко появляется в столице и ему не до того. Витя никогда не попадал ни в какие истории, его всегда ставили в пример всем детям друзей. Тая тоже хорошо училась и достойно себя вела, и её тоже ставили в пример. Если родители не смогут больше ставить её в пример, потому что она попала в историю, то очень огорчатся. Они тут же приедут домой, конечно же, и всё решат. Но им будет за неё стыдно. Мама не будет с ней разговаривать дня три, а то и неделю. Папа станет хмуриться и молчать за ужином. А Тая вроде и ничего не сделала, чтобы так случилось, но всё равно окажется виноватой.

И выхода не было.

И сейчас она совершенно стеклянными глазами смотрела на то, как Макс, просто Макс, Макс Плетнёв, с которым она за полтора года учёбы и десяти слов не сказала, с лёгкостью закручивает воздушные потоки и сметает обоих, и Захарова, и Петрова, вниз по лестнице. Они не могут удержаться на ногах и падают, и считают ступеньки