Под июньским солнцем сверкала бухта Золотой Рог. Город был чем-то похож на Севастополь. Чем? Наверное, узкими улочками и белыми домиками, которые брали начало прямо у океана, а потом взбирались к разноцветным вершинам сопок. Тот же крик чаек, такие же гудки пароходов морского вокзала. И множество пестрых иностранных флагов на кораблях. А на улицах, в порту, магазинах матросы со всех концов земли.
Как-то с группой солдат меня послали на автомашинах получить новое оборудование для понтонного взвода. В дороге нам пришлось заночевать в деревне Сергеевке, которая примостилась у подножия высоченной сопки. Стояла осень. Старожилы утверждали, что это — самое лучшее время года в Приморском крае. Мы были с ними согласны.
Заночевали в небольшой беленькой хатке, сложенной из самана. В нескольких метрах от нее звенел ручеек, а за ним тянулось обширное соевое поле. Маленькие окна домика весело сияли чисто вымытыми стеклами в лучах заходящего солнца.
— Ночуйте, сыночки! — разрешила хозяйка. — Места в хате на всех хватит. Сейчас молочком вас угощу. Коровки, правда, нет у нас — кормить ее нечем. Зато две козы держу, очень даже щедрые попались.
Когда мы, умывшись и перекусив, собрались залечь спать, с печки раздался хриплый кашель. Через минуту в горнице оказался и сам хозяин дома. Это был высокий старик с широкими плечами. Его большие руки и могучая грудь красноречиво говорили о том, что в молодости он отличался недюжинной физической силой. Затейливая татуировка виднелась из-за распахнутого ворота рубахи.
— Здравствуйте, служивые! — произнес старик хриплым голосом. — Чем вас хозяйка угощала?
Мы поторопились заверить старого моряка, что сыты и нам ничего больше не требуется.
— Ну коль так — выпьем с вами бражки, — решил хозяин. — Неси, мать!
Расспросив нас, где воевали, за что получили награды, дед, слегка захмелев от выпитого, затянул старинную матросскую песню. Но, спев куплет, умолк, задумался.
— На флоте служили, отец? — спросил я.
— Было дело, сынок. Было. Половина жизни в кубриках прошла. Только перед Отечественной войной на суше обосновался. А то все рыбачил.
Потом старик несколько минут молча рассматривал нас выцветшими, окруженными густой сетью морщин глазами, подперев щеки ладонями. Взгляд у него был цепкий, но добрый.
— Откуда сами-то, служивые? Тамбовских нет среди вас?
— Есть! — живо отозвался я.
— Земляк, значит, — развеселился хозяин. — Вот какая удача выпала. Слышишь, мать?! Я тоже из тамбовских краев, в Козловском уезде родился. Теперь город Мичуринском называется. Слыхал? Землячество в армии или на флоте — дело большое. Очень это хорошо, когда рядом с тобой землячок служит... Меня-то, к примеру, в свое время земляк от верной гибели спас. А дело было так. В девятьсот тринадцатом плавал я на ледоколе «Таймыр». Два их было ледокола, «Таймыр» и «Вайгач». Экспедиция на них специальная плавала. Молодой я тогда был, гордый, надоело боцманские оплеухи считать, а тут как раз стали искать среди нас добровольцев для плавания на севере. «Эх, — думаю, — семи смертям не бывать, а одной не миновать! Нечего терять матросу». Плавание вышло удачным, все важные открытия мы сделали в этот раз. Скорее всего, я бы и на другой год на «Таймыре» остался. Но не судьба, заболел. Заболел, а с ледокола не списывают. Тут-то и выручил меня земляк мой, Ефимом его звали. Был он в хороших отношениях с лейтенантом одним. Говорили, что у того поместье имелось где-то в наших краях...
— Как фамилия лейтенанта? — не удержался я от вопроса. — Не Жохов ли?
— Жохов... Жохов, — повторил моряк. — Нет, сынок, врать не буду, забыл я начисто фамилию. Одно скажу — хороший был человек. Рассказал ему Ефим о моей беде, а он помог мне совсем распрощаться с военными кораблями. С тех пор стал на торговых судах плавать. Женился да так и остался на Дальнем Востоке...
— А что с тем лейтенантом стало потом?
— Сказывали, будто и с ним самим несчастье вышло. А подробностей не знаю... А ты,
Последние комментарии
2 часов 24 минут назад
11 часов 27 минут назад
1 день 10 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад
1 день 11 часов назад