Каратели [Дональд Гамильтон] (fb2) читать постранично, страница - 2

обстановки и угрюмые размышления о том, как вообще можно работать в таком открытом аквариуме. Лично я нуждаюсь в уединении, чтобы управиться с непростой интеллектуальной задачей по пересчету денег. Я еще раз посмотрел на темноволосую девушку в окошке, и она уже не показалась мне такой привлекательной. Чего можно ожидать от финансового учреждения, в котором сотрудницам дозволяется разгуливать в брюках, да еще с блузкой на выпуск. Ей только щетки не хватает, чтобы переключиться с денег на полы. Ничего удивительного, раздраженно подумал я, что в фирме, которая не обращает внимания на внешний вид своих служащих, кто угодно может зачислить на твой счет свои паршивые деньги.

Покуда никто не проявлял ни малейшего интереса к моей персоне. Но я понимал, что это временное явление. Человек, который вложил в меня двадцать тысяч долларов, не замедлит дать о себе знать...

А тем временем я обдумывал, стоит ли разыграть недалекого невинного простака, во всеуслышание заявить, что понятия не имею о свалившихся на мою голову деньгах, и потребовать, чтобы мой счет откорректировали в обратную сторону, поскольку компьютер явно допустил ошибку и отыскал неправильного Мэттью Л. Хелма.

Такой план обладал определенной привлекательностью. Прежде всего, он не требовал напряженной умственной работы. Далее, я мог бы побеседовать с оператором, который принимал перевод. Однако, прошла уже неделя, так что он или она вряд ли припомнит клиента. Конечно, не исключена возможность, что его появление в банке сопровождалось неким примечательным обстоятельством, которое запечатлелось в памяти оператора. В этом случае почти наверняка выяснится, что деньги внес некий худощавый субъект, значительно выше среднего роста, словом, если задуматься, человек, весьма похожий на меня.

Но, увы, несколько последних месяцев я провел на проклятом ранчо в Аризоне (мы редко опускаем этот эпитет при упоминании о нем), предназначенном для переподготовки и оздоровления моих коллег. Меня слегка беспокоило плечо, причиной чему стали несколько автоматных пуль, полученных при выполнении служебного долга. Дело было в Европе, ежели вас это интересует. Когда же осенью я наконец вернулся на родину, то узнал, что страна, как это ни странно, сможет некоторое время продержаться без моих услуг. Меня приговорили к шестидесяти дням жизни в чистоте и уюте, под чутким наблюдением врачей, с последующим месячным отпуском. Поэтому я в некотором смысле обладал железным алиби. Многочисленные состоящие на службе у правительства профессионалы с безупречной репутацией, которые наблюдали за моей поправкой, могли клятвенно заверить, что на прошлой неделе я не имел ни малейшей возможности положить деньги на свой счет в Санте-Фе или где либо еще. Этому препятствовала лишь незначительная деталь. Официально ранчо не существует. Мы не существуем. Временами я сомневаюсь, существую ли я. И уж вне всяких сомнений, официально не существует моя работа.

Поэтому упомянутым алиби воспользоваться я не мог. Мало обнадеживал и тот факт, что в стране встречаются и другие мужчины ростом шесть футов и четыре дюйма. Нужного человека можно нанять, к тому же существует обувь на высоких каблуках и платформе. По прошествии недели обычный свидетель вряд ли припомнит больше, чем одну примечательную особенность незнакомца, встреченного в течение рабочего дня. Если в памяти отложился рост, оператор скорее всего забыл черты лица. Это ставит меня в уязвимое положение. «Защитник и в самом деле пытается уверить суд, что его изобразил кто-то другой, ха-ха? Что некий неизвестный, как две капли воды похожий на него, возможно, его брат-близнец из Австралии, просто так великодушно одарил его двадцатью тысячами — двадцатью тысячами, дамы и господа! — в то время, как сам он занимался некими таинственными делами, которые не в праве обсуждать, в неком таинственном месте, о котором не волен рассказать? Уверен, что суд сделает собственные выводы...».

Следовало ясно понять, что никто не станет ставить на кон кучу тысячедолларовых фишек, не позаботившись предварительно о надежном прикрытии. Человек, который задумал эту игру, наверняка предусмотрел возможность открытого и честного поведения с моей стороны. Действуя подобным образом, я принимал его условия игры, кем бы он ни был, и в чем бы ни состояла эта игра.

К тому же на данный момент наиболее важным представлялось не впечатление, которое я произведу на гипотетический суд в неопределенном будущем. Сейчас главным было остаться на свободе до тех пор, пока я смогу связаться с Вашингтоном, выяснить, как обстоят дела, и что мне надлежит делать в сложившихся обстоятельствах. Я ощутил, как колебания еще туже затягивают наброшенную на меня петлю, а потому поспешил напомнить себе, что если мне и правда придется обратиться в бега, лишние деньги никак не помешают, а, стало быть, разумно позволить противнику оплатить мои расходы.

— Знаете, мисс, — обратился я к девушке за окошком, — я подумал, что не помешает