Невеста призрака [Михаил Бард] (fb2) читать постранично, страница - 113

Чем неумолимее приближался этот день, тем сильнее нервничал Эрик. Чтобы хоть как-то избавиться от тревоги за жизнь супруги и ребёнка, он занимался в доме мелким ремонтом, гонял слуг по бессмысленным поручениям, на работе превращался в ещё большего деспота, чем был раньше. Потому Изабель в последние пару недель ездила в Lacroix с ним — только рядом с ней он вёл себя прилично и спокойно, даже ни с кем не огрызался.

Чем пользовались и артисты, и персонал.

Сев за руль, он не с первого раза попал ключом в замок зажигания, не пристегнулся и по пути к роддому трижды пролетел на красный свет.

Он до того боялся не успеть, что приехал в медучреждение быстрее скорой.

Медики вошли в больницу с девушкой. Изабель, тяжело дыша, держалась за округлившийся живот.

Увидев мужа, девушка улыбнулась ему.

— Милый… я ведь надолго.

— Я с тобой.

Изабель хотела ответить, но тут же вновь скривилась, схватившись за живот.

— Какого Дьявола, — процедил Эрик, обращаясь к врачам, — вы стоите?! В какую палату её вести?!

— Сто… сто шестая!

Не говоря ни слова, Эрик бережно подхватил Изабель на руки и, едва ли не расталкивая взглядом всех врачей, понёс супругу в палату. Изабель, несмотря на боль, хихикала.

— Что смешного? — нахмурился мужчина, уложив её на кровать. — Рожай, а не смейся.

Но Изабель зашлась смехом. Её заставила успокоиться и отдышаться только новая вспышка боли.

— Дай мне хоть переодеться.

— Лежи. Я сам.

Изабель вскинула брови. Эрик перевёл взгляд на врача, чувствуя, что от нервов руки у него опустились, что он не способен ни соображать, ни действовать, ни общаться.

Так было до того момента, пока врач не заговорил.

— Мсье де Валуа, присядьте…

— Я тебе сейчас на шею присяду, — процедил Эрик. — У меня жена рожает! Что я должен делать?!

— Милый… успокоиться.

— Радость моя, заткнись, пожалуйста, не ты здесь врач.

Изабель виновато улыбнулась, в то время как Эрик вновь прожёг врача взглядом насквозь.

— Так, мсье, — начал доктор. — Хотите помочь — слушайте жену и не лезьте под руку.

Девушка переоделась в одноразовый халат, порой кривясь от боли и держась за живот. Акушер осмотрел её, поглядывая на часы — определял частоту и продолжительность схваток.

О деторождении Эрик знал достаточно, чтобы захотеть отчитать Изабель после выписки. Раз схватки идут активно и часто, значит, она несколько часов игнорировала боль и неприятные ощущения.

Дура. На какой же дуре он женился!

— Милый, — прохрипела Изабель, лежа на акушерской кровати.

— Жизнь моя? — просипел Эрик, утратив контроль над голосом.

— Принеси, пожалуйста, воды. Жутко хочется пить.

Эрик подскочил и вылетел из палаты, едва не сбив с ног медсестру. Вместо того, чтобы набрать воды из кулера или раковины, мужчина скупил все бутылки, что были в аптеке. Увидев это, акушер принялся ругать мужчину, но Эрик тут же взорвался на врача. Он даже не запомнил, как оскорбил его — все его мысли вертелись вокруг Изабель, их ребёнка и родов, которые девушка несколько часов терпела.

И все эти тревожные часы слились для мужчины в жуткие, полные бесконечного страха чёрно-белые фрагменты.

Когда Изабель вскрикнула от боли, Эрик едва не рухнул в обморок. Удержаться на ногах ему помогли только сила воли и отрезвляющий ужас за жизнь жены.

Эрик поклялся, что если Изабель сейчас умрёт, то он отправится следом за ней.

И, испытав к девушке прилив удушающей нежности, он опустился рядом с ней на колени, обнял её, поцеловал в лоб. Изабель сжала его плечи, ткнулась носом в грудь, тяжело, часто дыша. От боли у неё на глазах выступили слёзы, она просила Эрика сказать, что он любит её. И он говорил, сопровождая каждое слово поцелуем.

Он не выпустил её из объятий, даже когда от боли девушка стиснула его так крепко, что у мужчины хрустнули кости. Не выпустил, когда она в перерывах между мучительными схватками плакала, прижавшись к нему.

Эрик потерял счёт времени. Он не помнил, как за окном стемнело, не заметил, что сменилась медсестра. Он ничего не видел, кроме Изабель, ничего не слышал, кроме её сдавленных криков.

И очнулся он лишь когда в палате раздался громкий, полный обиды на шлепнувшего его врача, плач младенца.

Эрик посмотрел на малютку. Маленький, весь розовый и такой невыносимо хрупкий, он жмурился, сжимал кулачки, пинал ножками воздух, заходясь в истошном крике.

Как это было немелодично.

И в то же время ничего прекраснее Эрик не слышал.

Он не шевелился, когда мальчика, такого недовольного и возмущённого, положили на грудь Изабель.

— Здравствуй, — тихо, слабо произнесла она, проведя кончиком пальца по носику младенца, его щекам, лбу.

Мальчик умолк, глядя на мать.

— Эрик, милый, — устало улыбнулась Изабель, — поприветствуешь своего сына?

— Моего…

Он так осторожно взял ребенка на руки, словно боялся по неосторожности сломать.

Какой же он маленький.

Какой хрупкий.

И от взгляда этих чистых голубых