Живая святая православного джихада [Александр Леонидович Яковлев] (fb2) читать постранично, страница - 2

Другие подразделения рано или поздно разнообразили бы интерьер флагами СССР или Российской Империи, символикой родов войск или хотя бы футбольных клубов. Но здесь не нашлось даже ожидаемых флагов генерала Бакланова и Союза православных хоругвеносцев. Только изображения святых и сцен из Библии. У Дениса еще до поездки создалось впечатление, что церковь старается не выпускать из своих рядов тех, кто однажды туда попал. Теперь он пришел к мысли, что религия заменила этим людям идеологию.

Ждать встречи с командиром добровольцев пришлось долго, но военкор не терял времени даром — отсыпался. Когда Толя разбудил его, за окном уже стемнело.

— Пойдемте, — позвал он, — вас ждет отец-исповедник.

Ночью суеты в доме стало меньше. Быстро пройдя узкими коридорами через все здание, они остановились у старой деревянной двери. Провожатый постучал.

— Войдите, — ответил громкий, но мягкий голос.

Мужчины вошли в полумрак помещения, и Толя представил гостя:

— Отец Григорий, это военкор из «Новой правды».

Денис с интересом осмотрел кабинет. В углу под потолком виднелись иконы с маленькой горящей лампадкой. При ее слабом свете казалось, что комната полна загадок. Тени играли на прислоненном к столу оружии, старых папках с документами и картами, ворохе одежды на продавленном диване. На столе мигал светодиодами ноутбук.

— Отец Григорий Нефедов, — представился хозяин комнаты.

— Денис Малко.

Они крепко пожали друг другу руки. У командира добровольцев оказались длинные, до плеч, волосы и густая борода. И там, и там обильно серебрилась седина. В неярком свете блестели цепкие, умные глаза. Кожу изрезали морщины, но, кроме них, ее покрывало что-то еще. Сначала Денису показалось, что это грязь, но вскоре он понял, что это буквы. Как и у Толи, на лице отца Григория была татуировка.

— Можно свет включить? Боюсь, что в такой темноте у нас с видео ничего не получится.

— Конечно, — отец Григорий подошел к окну и проверил, плотно ли задернуты шторы.

— Толь, нажми кнопочку.

Яркий электрический свет наполнил комнату, и все невольно заморгали.

— Я вас оставлю, — сказал доброволец и, получив согласный кивок отца-исповедника, вышел за дверь.

— Проходите, присаживайтесь, — пригласил Дениса отец Григорий.

Только теперь военкор рассмотрел лицо командира. На загорелой коже чернели расплывающиеся, но еще отчетливо читаемые буквы. Они складывались в слова молитвы, и Денис не мог оторвать взгляд, пока полностью не прочитал надпись «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Довольный произведенным эффектом, отец Григорий улыбнулся. Денис отчего-то закашлялся. На него неожиданно накатило смущение, и военкор начал сосредоточенно искать в своем рюкзаке оборудование для съемки. Успокоив себя привычными действиями, он еще раз посмотрел на командира.

От пронзительного взгляда серых глаз отца-исповедника внутри становилось холодно. С начала встречи Денис не мог расслабиться, постоянно ощущая невольное напряжение.

Установив камеру и повесив себе и собеседнику петлички микрофонов, военкор собрался было начать интервью, но отец Григорий перехватил инициативу.

— Знаете, Денис, так получилось, что мне по роду деятельности приходится много общаться с людьми, и я чаще выступаю в роли слушателя, а не рассказчика.

Военкор кивнул и, чтобы не смотреть в лицо командиру добровольцев, сделал вид, что следит, как мерцает красный огонек записи на камере.

— Вот и сейчас я хотел бы построить наше интервью похожим образом, — продолжал собеседник. — После каждого вашего вопроса я буду задавать свой, а вы потом смонтируете так, как посчитаете нужным.

— Хорошо, — согласился Денис, понимая, что выбора нет. Всякий раз, бросая взгляд на отца Григория, он невольно начинал читать молитву, написанную на его лице. Для молодого атеиста, считавшего себя свободным от религиозных суеверий, это было совершенно новым ощущением.

— Давайте начнем, — твердо заявил собравшийся с духом военкор. С большим удовлетворением он отметил, что голос его не дрожал, а звучал уверенно и раскованно.

— РПЦ называет Церковь Святых Новомучеников и Исповедников тоталитарной сектой, а ее членов — религиозными фанатиками. Что представляет собой ваша организация и чем вы можете объяснить такое к ней отношение? — начал Денис.

Отец Григорий отвечал негромко, но его глубокий и мягкий голос заполнял все помещение и будто обволакивал слушателя:

— Наша церковь — это объединение верующих, отказавшихся жить во лжи, грехе и грязи, наполняющих современный мир. Людей, решивших вернуться к основам морали, заложенным в нас Господом.

Он немного помолчал, а затем продолжил:

— Что касается отношения к нам со стороны управленцев из РПЦ, то я могу ответить им словами апостола Луки: «Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе сокровище неоскудевающее на небесах, ибо где сокровище ваше, там