Алломант Джек и ямы Эльтании [Брендон Сандерсон] (fb2) читать постранично, страница - 4

насколько мне известно по рассказам^[24]. Подозреваю, что все места, где племена колоссов держат своих стариков, так же священны, как этот оазис.

Мои стражи бросили меня к ногам стариков. Я поднялся на колени, оставаясь начеку.

— Ты пришел, — сказал один старик.

— Ты не человек, — добавил другой.

— Ты победил нашего вождя и убил всех соперников, — произнес третий.

— Что вы со мной сделаете? — решительно спросил я, заставив себя встать на ноги.

Промокший и ослабевший, я все же хотел встретить свою участь с высоко поднятой головой^[25].

— Тебя убьют, — ответил один.

— Так пожелала дочь одного из твоих соперников, — произнес другой.

— Ты должен присоединиться к нам, — сказал третий.

— Присоединиться к вам? — переспросил я. — Каким образом?

— Все колоссы когда-то были людьми, — сказал один из стариков.

Слыхивал я подобные утверждения. И понимаю, дорогие читатели, что принижал их значение, полагая глупыми и надуманными.

Однако с тяжелым сердцем вынужден признать, что я заблуждался. Сильно заблуждался. Меня настигла страшная правда. Старики были правы.

Колоссы — это люди.

Сам процесс ужасен. Чтобы принять человека в ряды колоссов, его протыкают маленькими металлическими штырями. Это запускает таинственную трансформацию, во время которой разум и индивидуальность человека сильно ослабевают. В итоге он становится таким же тупым и простоватым, как колоссы.

Колоссами не рождаются. Колоссами становятся. Их жестокость есть в каждом из нас. Возможно, именно это пытался поведать мне славный Хандервим^[26].

Они сказали, что я должен присоединиться к ним. Неужели таков мой конец? Утратив разум, влачить существование дикаря в отдаленной деревне?^[27]

— Вы говорили о дочери того, кто бросил мне вызов, — сказал я. — Кто это?

— Я, — послышался тихий, знакомый голос.

Обернувшись, я увидел, как из-за деревьев выходит Элизандра Драмали. На ней не было платья, только кожаные лоскуты, едва прикрывающие самые интимные места. Пожалуй, я воздержусь от подробного описания ее фигуры, ибо оно шокировало бы моих наиболее впечатлительных читателей^[28].

Она по-прежнему была в очках, золотистые волосы собраны в обычный хвостик, но вот кожа… кожа приобрела синеватый оттенок, какого я никогда раньше не видел.

Элизандра, прелестная Элизандра, оказалась урожденным колоссом^[29].

* * *

— Не может быть! — воскликнул я, уставившись на мою прекрасную Элизандру. Женщину, которую я любил и почитал превыше всех. Женщину, которая все это время неким образом скрывала от меня свою истинную природу.

Элизандра была урожденным колоссом.

Как жаль, что приходится писать эти слова, мои верные читатели. Однако это правда — такая же правда, как и то, что сердце мое обливается кровью и что эта страница покрыта чернилами.

— Макияж, — пояснила Элизандра, застенчиво потупив глаза. — Как видишь, кожа у меня не такая синяя, как у других урожденных колоссов. Искусное применение пудры и перчатки помогли скрыть, кто я на самом деле.

— Но твой разум! — Я шагнул к ней. — Ты сообразительна и умна, не то что эти зверюги!^[30]

Я протянул было к ней руку, но замешкался. Все, что я знал об этой женщине, ложь. Она чудовище. Не прекрасная аристократка, но дикое создание и убийца.

— Джек, это по-прежнему я, — сказала она. — Я родилась колоссом, но не прошла трансформацию. Мой разум ни в чем не уступит человеческому. Пожалуйста, милый, не смотри на кожу, загляни в сердце^[31].

Я не устоял. Она могла лгать, но все равно оставалась моей Элизандрой. Я шагнул в ее объятия, и в этот час смятения меня окутало ее ласковое тепло.

— Любимый, ты в смертельной опасности, — прошептала она мне на ухо. — Они сделают тебя одним из них.

— Почему?

— Ты прогнал их вождя, — прошептала Элизандра. — И правил кланом, несмотря на все наши попытки ставить тебе палки в колеса. Наконец, ты убил их великого поединщика. Мою мать.

— Поединщиком была женщина? — изумился я.

— Конечно. Разве ты не заметил?

Я посмотрел на стоявших поблизости колоссов: они носили набедренные повязки, но верх не прикрывали. Если и был способ отличить мужчин от женщин, кроме как… гм… заглянуть под набедренную повязку, я его не знал. Собственно, я предпочел бы оставаться в неведении насчет того, что некоторые из них женщины. Мои заскорузлые, задубевшие на ветру щеки больше не заливаются румянцем, ибо я повидал такое, отчего ваши деликатные умы покрылись бы кровавыми мозолями. Но был бы я способен краснеть, в тот миг непременно бы покраснел.

— Тогда прости, что убил ее, — сказал я, повернувшись обратно к Элизандре, которая все еще меня обнимала.

— Она сама выбрала жизненный путь, — отозвалась Элизандра. — И это