Записки президента [Павел Охотин] (fb2) читать постранично, страница - 4

меня есть, хватит на то, чтобы, минимум, два поколения моих потомков вообще ничего не делали и не делали это, купаясь в роскоши. А поскольку я заработал эти деньги именно здесь, мне вдруг захотелось дать этой стране что-нибудь хорошее, например, президента.

– Я щас запла́чу.

– Не ревите. Действующая власть сделала меня опальным и скандальным не просто так. Мои… назовём их недоброжелателями, приведшие сегодняшнее руководство Славии к власти, они… используя силу державного аппарата, отжали, говоря по-простому, у меня бо́льшую часть активов по эту сторону границы. Поэтому, во-первых, я хочу отыграться. Их сегодняшнее могущество держится исключительно на влиянии на руководство страны. Сменится руководство – сократится их немеряная крутота. Уже от этого я получу колоссальное моральное удовлетворение. Кроме того, отжатое у меня, отжималось настолько непрофессионально, что после смены власти я верну себе всё в первом же судебном заседании. А ещё я передам Вам несколько пухлых папочек и флэшек с материалами, позволяющими после прихода к власти засадить за решётку всех, кто сейчас говорит с центральных трибун, плюс тех самых моих недоброжелателей.

– А материалы ваши люди готовить умеют…

– И, уверяю Вас, что при всём здоровье Вашего цинизма, ознакомившись с этими материалами, Вы пожалеете, что у нас отменена смертная казнь. А открытый судебный процесс над фигурантами забросит Ваш рейтинг за облака на всё время правления. Я же, учитывая, что Вы некоторым образом будете мне обязаны, со своей стороны надеюсь на сохранность моих инвестиций в экономику Славии и на то, что Вы не захотите перестать быть мне обязанным каким-нибудь неприятным для меня способом. Кстати, ваша договороспособность – один из тяжёлых камушков в Вашу пользу.

– А почему бы Вам самому не стать президентом?

– Так я ж олигарх, мироед и эксплуататор трудящихся, то есть со старта – негодяй, наворовавший народного добра, а теперь ещё на царство решивший пролезть. Очень невыгодная стартовая позиция. У меня есть знакомые, которые этого не понимают, но упорно лезут сами или создают партии имени себя и открыто тащат за руку своих ставленников. Голосование решает не всё, но очень многое, а голосует тот самый народ, который недолюбливает таких, как я. Чтобы почесать самолюбие, мне это тоже не нужно, поверьте, я достиг в жизни достаточно, чтобы не лезть в публичную политику. Когда звание депутата Народного Собрания защищало от всего вообще, я был депутатом, но после того, как ввели моду лишать депутатов звания и меня с несколькими моими товарищами бывшие коллеги просто слили, играть в эти игры стало бессмысленно.

– Хорошо, у вас есть распечатка моих текстов, наймите актёра, пусть их озвучивает, зачем я?

– Человек, который придумал автомобиль и человек, который видел, как он ездит – это два разных человека, если Вы понимаете, о чём я. Наняв, как Вы говорите, актёра, мне нужно будет нанимать Вас, чтобы разъяснять ему что за чем и почему именно так. Или на основании Ваших мыслей создавать некое новое учение, что потребует гораздо больших затрат. Не то, чтобы у меня не было денег, но их нужно инвестировать разумно. Кроме того, так мне легче сохранить инкогнито.

– Это у Вас по столу та самая объективка разложена? Вы время от времени туда поглядываете, прежде чем меня в очередной раз ошарашить. Дадите почитать?

– И не надейтесь. Я хочу знать о Вас больше, чем Вы сами о себе знаете.

– Там написано, что мне не с кем согласовывать мои решения?

– Там даже написано, что обычно Вы их принимаете сразу, не беря времени на обдумывание.

– Вы не производите впечатление человека, который организовал эту встречу, чтобы пошутить.

– О! – он ткнул пальцем в один из листов, – «ловит на лету».

– Тогда какие наши действия?

Синицкий запустил руку в карман, достал какой-то брелок и нажал на нём кнопку. Через несколько секунд в глубине холла открылась дверь и в неё вошёл невысокий, худощавый мужчина неприметной внешности, одетый в хорошо сидящий костюм и при галстуке. Галстук привлекал внимания больше, чем лицо, таким оно было ординарным и незапоминающимся.

– Знакомьтесь, господин будущий президент Славии, это – Владимир Егорович Глинский. Для своих – Егорыч. Кстати, у Вас дома, случайно, чайник на плите или утюг невыключенный не остался? А то мы ещё какое-то время тут пообщаемся, а начинать Вашу карьеру с пожара не хотелось бы.

– Не беспокойтесь, – и, повернувшись к Егорычу, я слегка кивнул и представился, – Максим.

– Максим Евгеньевич, – произнёс Глинский и повернулся к Синицкому.

Тот сразу понял, что от него ждут и продолжил:

– О том, что мы с Егорычем знакомы, не знает вообще никто. По крайней мере из ныне живущих. Так получилось. Поскольку мы с Вами отныне тоже друг друга не знаем и в следующий раз увидимся, и официально познакомимся только через какое-то время после Вашей инаугурации, он будет связующим звеном между нами. Когда-то давно его