какой-то пасс рукой. Купе погрузилось в абсолютную тишину. Даже стука колес не стало слышно. Профессор, с абсолютно каменным лицом, повернулся ко мне и, облокотившись на стену, сухо приказал: – Рассказывайте.
Хрен с ней, с этой звукоизоляцией по мановению руки, перемены в поведении самого профессора удивили меня куда больше! И куда только подевался милый «доктор»? Тяжело вздохнув, я принялся рассказывать, как по заказу одного уважаемого человека ввязался в поиски его дочери, сбежавшей из-под присмотра папиных охранников. Поведал, как нашел возжелавшую приключений «золотую» девочку среди повернутых на мистике придурков, как впоследствии оказалось, сатанистов. Здесь мой собеседник недоуменно приподнял бровь, но прерывать рассказа не стал, и я продолжил повествование. Рассказал, как, отказавшись от быстрого решения (мешок на голову, и к папе под крыло), вошел в их круг, чтобы иметь возможность внимательно осмотреться и прикинуть возможные варианты действий, и как глупо прокололся перед беглянкой… которая, не пожелав возвращаться в отчий дом, сдала меня своим приятелям, «чтобы проучили этого идиота». Ну а те, недолго думая, решили подарить меня своему «повелителю», заодно и избавиться от свидетеля их, не таких уж невинных, забав. Вот интересно, а до этой юной дуры вообще дошло, что это была вовсе не игра?
Молча слушавший меня, профессор только костяшками пальцев хрустнул, когда я рассказывал ему, как мне вскрывали грудную клетку.
– А потом я очнулся здесь. И как я понимаю, это отнюдь не моя страна и даже не мой мир, хотя и тут говорят по-русски, – закончил я свой рассказ. – Если, конечно, мне это все не мерещится в предсмертном бреду.
– Виталий Родионович, вы меня чуть до апоплексического удара не довели. Я уж думал, у нас опять эта зараза с жертвоприношениями появилась. Но идея насчет другого мира… Это вполне возможно. Насколько я знаю, ни наука, ни философия не отрицают возможности существования иных миров. М-да… Знаете, если бы я не видел шрам на вашей груди, сказал бы, что вы стали жертвой качественной иллюзии или были под воздействием галлюциногенов. Шрам, правда, выглядит так, словно рану вам нанесли минимум с полгода назад, но вот состояние тонких оболочек в данном случае говорит в вашу пользу… – задумчиво произнес профессор, вогнав меня в ступор.
– Тонкие оболочки?! Профессор, вы же ученый, неужели верите во всю эту ахинею?
– Вот как? – усмехнулся Грац, и над его рукой зажегся небольшой, но яркий огонек. – А это тоже «ахинея»?
– Е-ео-п. – Я охренел.
– Вот так-то, Виталий Родионович. – Огонек над рукой моего визави погас, и он опустился в кресло. Устало посмотрел на меня и заговорил: – Я приехал на Киевы горы по приглашению моего старинного приятеля – археолога, профессора Ренского. Свенельд Нискинич как раз собирался начать там раскопки, а мне было интересно приложить свои знания и методы в таком необычном деле. Вот в одном из раскопов мы вас и нашли. С вечера яма была пуста, а утром, глянули, лежит на обожженном камне человек. Голый. Пришлось мне вами заняться. Съездили в Киево городище, сняли в управе метрики по уезду, сверились. Нет такого. Я дал запрос в местную канцелярию. Пусто. Вывод? Надо везти вас в столицу и там уже разбираться. Заказал билеты до Хольмграда, и вот… Завтра уже будем в столице.
– Но зачем это вам? – не понял я.
– Как это «зачем»? – даже удивился Грац. – Обязан, по Уложению. К вашему сведению, по велению Святослава Ингваревича, батюшки-государя нашего, любые археологические исследования должно проводить только в присутствии чиновников от Особой канцелярии. И любые происшествия во время раскопок в их ведении. Вот я и есть тот чиновник. Собственно, потому приятель меня и звал в свою экспедицию, не хотелось ему с дуболомами местными вошкаться.
– Вы же говорили, что являетесь профессором Хольмского университета, – напомнил я, холодея от одной мысли, что сам, своим, неожиданно оказавшимся таким длинным языком, сдал себя в руки местной спецуре. А что еще могут обозвать Особой канцелярией?
– Именно так. Но поскольку моими заключениями пользуются при расследованиях, проводимых Особой канцелярией, я и был произведен в чин коллежского советника этого ведомства. Но за советом из канцелярии приходят не так уж часто, а чин при мне постоянно. Вот и пользуется Свенельд близким знакомством. Не любит он с местными властями работать. Уж больно, говорит, на руку нечисты, – пояснил Грац.
– Дела-а, – протянул я. – И что теперь со мной будет?
– Да ничего страшного, – отмахнулся спецпрофессор. – Сверим общие метрики и, ежели за вами, юноша, худых дел нет (а их, с учетом вашего рассказа, полагаю, и быть не может), выдадим паспорт. Устраивайтесь, живите. Только законов не нарушайте. А то идите учиться. С дипломом-то всяко сподручней на хлеб с маслом зарабатывать.
– Да ну! Что-то не верится. Неужели к пришельцу из другого мира возможно такое вот простое отношение? –
Последние комментарии
17 минут 16 секунд назад
23 минут 45 секунд назад
1 час 59 минут назад
3 часов 26 минут назад
5 часов 6 минут назад
1 день 11 часов назад