Хэдхантер [Кирилл Ликов] (fb2) читать постранично, страница - 4

Нина Карловна, не выйдя из шокового состояния, начнет переходить шоссе на красный свет и будет сбита пьяным обладателем Мерседеса. Дочь, как несовершеннолетний инвалид попадет в интернат для слепых, квартира будет продана, так как находиться в ипотеке, и….

— Хватит! — прокричал инженер. — Довольно!

— Хорошо. Довольно значит довольно. Заметьте, я предупреждал. Зная вас, то, что вы почти каждый год изобретаете усовершенствования котлов, и только по несправедливому стечению обстоятельств и идиотизму вышестоящих, эти изобретения остаются только на бумаге, наша корпорация, хотела бы предложить место изобретателя и реформатора нашей системы наказания и искупления. Если вы согласитесь, то к работе вы должны приступить уже завтра.

— То есть сегодня для этого мне нужно умереть?

— Незачем. Поймите, подождав всего годик, мы вас все равно получим. Но как душа вы нас, если честно, не интересуете. Душа — не человек, и изобретать ничего, увы, не может. Такого добра у нас пруд пруди. Вы нам нужны живым. Мы продлим ваше существование надолго, но, увы, не в этом мире. Здесь же все будет оформлено, что вы умерли. Такие правила.

— То есть в физиологическом плане я не умру, только формально?

— Да. Вас поселят в небольшой мирок, где вы будете жить комфортабельно и сможете воплотить все свои мечты и бурные фантазии. Единственное что вы все же будете обязаны, это работать на нас, и не сможете покинуть того мирка.

— А что тогда я получу взамен?

— Слышу хватку делового человека. Взамен, как я и говорил, наша фирма восстанавливает зрение вашей дочери, после этого делает так, что на вашу убитую горем семью выписывается наследство далекой тетушки, водитель злополучного мерседеса засыпает за столом, ну и немного мелочей, как хорошее столичное образование для вашей девочки, приятный и богатый муж, ну и еще что-нибудь.

— Я их больше не увижу?

— Увы, таковы правила.

— А нельзя ли сделать так, чтоб я тут остался? И не нужно бы было вам тратиться на наследство и другие траты. Только зрение дочери верните и все. А я буду тут работать и посылать изобретения вам. Да что посылать, у меня, их сейчас столько, что вам на много лет вперед хватит. Ведь посудите, это же будет выгодно и вам и мне.

Лазарев встал.

— Я люблю деловые хватки, но не тогда, когда человек хочет получить все по контракту и заплатить как можно меньше. Условия контракта не могут быть изменены. Вы знаете, что вас и вашу семью ждет в будущем, и знаете, что можно будет сделать для исправления ситуации. Ответ может быть только один: да, или нет.

— Можно подумать?

— Можно. Но не долго. Если вы согласны, то будьте завтра в семь утра на перекрестке Набережной улицы и проезда Инвалидов. Если же вы собираетесь проверить то, что я вам описал про ваше не столь далекое будущее, то прошу вспомнить про дачу, дом и забор. Верьте мне, лучше быть живым и здоровым в далеком мирке и изобретать новые виды котлов для грешников, чем самому в них кипеть. Да и притом, подумайте, сможете ли вы смотреть в глаза своей семье, зная, что их ожидает и, зная то, что вы могли их спасти, не сделать этого.

— Это шантаж, — проскрипел Василий Иванович.

— Никакого шантажа, правда, еще раз правда, и ничего кроме правды.

— Я буду думать.

— Думайте, времени у вас до завтрашнего утра. И не советую напиваться. Лучше по трезвому запомнить этот мир и насладиться напоследок его красками. Всего доброго.

— И тебе не хворать.

— Иваныч, ты, что сам с собой разговариваешь? Не заболел часом? — усмехнулся начальник смены.

Василий Иванович посмотрел на часы, было без четырнадцати восемь.

— Юрий Константинович, а ты когда сюда заходил, тут кроме меня больше никого не было?

— Окстись, Иваныч. Только ты. Слушай, иди-ка ты домой, отдохни. В тебе сегодня надобности больше нет, так что свободен.

— Спасибо, — Долгощупик вышел из курилки и побрел в сторону раздевалки.

Это был сгорбленный и уставший человек.

— Сдает Иваныч. Может действительно хворает? — подумал начальник смены, глядя в след удаляющемуся инженеру.

Всю ночь Василий Иванович сидел на кухне, пил чай и смотрел на звезды.

— Что я собственно теряю? — шептал Долгощупиков, прихлебывая еще теплый чай. — Скотское существование на копеечную зарплату? Беганье по инстанциям и выбивание инвалидкой пенсии для дочери? Ежегодные унизительные проверки ее зрения на комиссии, как будто зрение у нее может восстановиться само собой, если на руках уже есть заключение ведущих столичных специалистов о том, что зрение потеряно навсегда и восстановлению не подлежит? Скучную работу и вечный отказ начальства по поводу его предложений по реконструкции цеха и изобретений? Это тяжело потерять?

Пепельница уже была переполнена окурками.

— А что я приобретаю? Все для семьи. Счастливую жизнь для дочери, спокойную