Антология сатиры и юмора России XX века. Том 13. Владимир Вишневский [Владимир Петрович Вишневский] (fb2) читать постранично, страница - 2

уменьшающейся длительности театральных спектаклей, симфонических произведений, таких, как трехминутные сонаты Пярта, которые учитывают, что в новом, динамичном мире человек все больше сокращает время на занятия искусством, и оттого они и пытаются существовать в максимально концентрированном виде.

Поэт частый гость на телевидении, на кинематографических веселых собраниях не из любви к публичности, хотя и это имеет место, а из-за своей причастности к искусству массовому. Языком МК уже пользовались поэты, например Вознесенский, но его «приходом» был зал Политехнического, большему масштабу мешал академизм. Вишневский может выступить в зале (и выступал в Политехническом), но его пространство — шире. Ему мало читать и печатать стихи — ему хочется заражать поэзией, каждого превращая в поэта.

«Гениальный художник, — писал Сартр, — это тот, кто создает новый мир, а подсовывает нам его в качестве знаемого и узнаваемого». Искусством этой подтасовки наш герой владеет совершенно. Его поэзия так попадает по структуре на массовое сознание, что каждому хочется думать, что такие стихи если и не придумал он сам, то может придумать. И придумывают. Только высоты и образности лучших стихов Вишневского не достигают. «Я что-то тут событием не стал».

Владимир Вишневский складывает свои стихи, используя принципы кинематографического и телевизионного клипового монтажа. В его монтажных фразах смысл выраженного в традиционной поэтической форме чувства, разъясняется и раскрывается актерским действием: «Я вас люблю! (Следите за рукой.)» Его монтаж, как в клипе, бывает парадоксальным («Да мы должны держаться труп за трупа»), гротесковым («Зачем о Вас — давайте о приятном»), построенным на подмене привычного смысла («Сегодня всем опасно заниматься…»), на разновеликости событий («И кофе для оставшихся в живых!»), на совмещении реального и ирреального («Дюймовочка, а ты антисемитка!»), желаемого и неосуществимого («Кому дать бабок, чтоб взошла луна»: «А кто продюсер этого заката?»).

Естественно, такого рода поэзия не может издаваться просто в скучной книге обычного формата, хотя прежде Вишневский так и издавался. Теперь же он выпустил книгу в виде чековой книжки, и она называется «Прожиточный минимум, или Как выжить красиво». Название не только оправдывает форму издания, но еще действительно передает содержание, которое на самом деле — свод советов или хлестких фраз на все случаи жизни.

Мне ближе всего были те страницы, которые автор сам назвал «художественными», где события его повседневной писательской рутины приобретают значение искусства. «Прозаиков убрал я одностишьем», — пишет Вишневский, осознавая убедительность и конкурентоспособность избранной им формы поэзии.

В этой самоиронии есть и доля самоотчета, правда тщательно скрываемая. «Вождем не стал — харизмы не хватает», «И вновь я не замечен с Мавзолея!» Что это? Горечь от принадлежности к поэтам-сатирикам, к не самому высокому роду в поэзии? Может быть, это прорывается случайно и существует на уровне подсознания. Напрасно — нет поводов для комплексов: «Довольно тут приковывать вниманье». Гордиться надо умением сочетать официоз и карнавал, высокое и низкое, серьез и иронию: «И долго буду тем любезен я и — этим».

1995

Вадим МИХАЛЕВ

ВИШНЕВСКИЙ на БАЛАНСЕ

Доминанта этой фигуры — некая приятная сбалансированность.

Он смешит, но никому не приходит в голову соотносить его с местечковым табором «юмористов-сатириков».

Он человек эстрады, но отнюдь не попсовый стрекозел.

Как мужик он из племени мачо, но без парфюмерной брутальности эстрадных козлопупсов.

У него «имидж» (ибо он человек публичный): элегантный идальго в неизменном черном прикиде, — но без надрывного уездного романтизма.

Его девушка — это видно за километр — «из хорошей семьи», обстоятельство, которое не позволяет упростить ее статус до фривольного наименования «красотка».

Он возвел остроумие в абсолют, но при этом сумел сохранить в себе лирика.

Он настоящий «селфмэйдмен», но это не мешает ему оставаться интеллигентом.

Он один из своего поэтического поколения стал всенародно известен, чего и вам желаю.

Цитировать его я не буду, и без того получается не Вишневский, а один сплошной панегирик.

2000

Виктор ГАЛАНТЕР

ВМЕСТО АВТОБИОГРАФИИ

Книга эта для меня не просто лестный томик в престижной Антологии. Книжка эта, в сущности, «жил-был я».

И эта книга — ИX.

Я сообщаю, что родился 20 августа 1953 года в Москве лишь для того, чтобы сказать^[1] о своих родителях.

Мои родители были… Они были и есть. Просто мы общаемся сейчас иначе. Просто я здороваюсь с ними раньше, чем прежде. Я