Игрушка для императора [Сергей Васильевич Костин] (fb2) читать постранично, страница - 2

косяки, ломятся у выхода. Пьер, странным образом очутившийся в дальнем углу, с перекошенным лицом тянет ко мне руки и пытается что-то кричать. А бедная Шимес, оставленная своим могучим кавалером, без памяти валяется на полу.

Что-то я не уловил. Не въехал. И это «что-то» довольно долго доходит до моего расслабленного и одурманенного любовью мозга.

— Варрка-ан! Варркан! Я здесь.

Могу поклясться чем угодно, что, хоть я и отвлекся от происходящего, но за секунду до всего этого бардака рядом со мной стояла Илоннея. Но голос, который звал меня, принадлежал не королеве Мира. Скажу больше. Я даже не знал, кому мог принадлежать этот гнусавый и такой неприятный голос.

Я медленно повернул голову в направлении белого пятна подвенечного платья и фаты.

— А…

Руки в белых кружевных перчатках, из которых торчали длинные черные щетинки, откинули с лица фату.

Челюсть моя непроизвольно опустилась вниз. И я даже не смог пошевельнуться. Потому, что на месте Илоннеи находилось существо, которое не в самые лучшие дни своей жизни я называл боболоком. Проще говоря, нелюдью.

Черные, маленькие глазки. Немного шерсти на морде. Много на всем остальном теле. Немного стекающей в уголках губ слюны. И много острых клыков. Довольно краткое описание, не передающее все ужасное «очарование» дикого и злобного существа.

В этот момент я понял, что сейчас лучше всего смыться. И как можно незаметнее. На такие свадьбы я не подписывался. Нет такого закона, что бы с нелюдью законным браком. Вот ведь неприятности. Не ко времени. Вся сила и знания остались в другом мире. Сила варркана. Знания варркана. Мощь варркана. А здесь, на Земле, я просто человек, у которого подло, и не побоюсь этого слова, кощунственно, подменили жену. И на кого? На страхолюдину из другого мира. И неизвестно, что из этого всего получится в самое ближайшее время.

— Ты куда, варркан?

Мне даже не позволили сделать и полшага. Сильные лапы вцепились в плечи, когтями впиваясь в кожу.

— Я подарю тебе такой поцелуй, который ты никогда не забудешь, — простуженным голосом телевизионной рекламы сообщило существо, — Наш первый, супружеский поцелуй.

Нелюдь с громким, и, довольно неприятным, смехом, притянула меня к себе, откинула с морды фату и, предварительно обильно обслюнявив, поцеловала прямо в губы. Практически взасос.

Хорошо, что в этот момент я закрыл глаза. Иначе солнце, которое вспыхнуло в зале, ослепило бы мое сознание.

Я уже знал, что случилось. Я знал это в тот момент, когда увидел искаженное лицо Пьера. Когда перестал улавливать запах роз, запах Илоннеи.

Это снова произошло. Так некстати. Знать, у меня такая доля. И, знать, вновь кому-то понадобились услуги варркана. Другой мир позвал меня. И я не мог сопротивляться. Я вернулся.

Почему я в этом уверен? Ведь кругом жуткая темнота. Ни лучика, ни проблеска. И тишина, словно в желудке у сдохшей жабы.

Почему? Знаю. Этого не передать словами. Это где-то внутри. Рядом с сердцем. Которое еще бьется. И бьется в такт барабанам. Барабанам, которые поют боевую песню варрканов. А может, отсчитывают последние минуты варркана. Пока ответа нет. Но он придет, ответ. С последним стуком барабана. Или сердца.

Странно. Тело не может сделать ни одного движения. Это не оковы. В оковах можно танцевать и петь песни. Веселые и похабные. Но это и не темница. Эхо, чуть уловимое эхо от судорожного дыхания, возвращается слишком долго.

Нет. Не только эхо. Словно туман стучится в окно. Или шаги? Еще далекие. Но с каждой секундой все ближе и ближе. Да. Шаги. Шарк-шарк. Не спешат, но приближаются. А это значит, что сейчас я получу ответы на большинство вопросов. Впрочем… На некоторые вопросы я уже знаю ответ.

Например. Девяносто девять процентов вероятности того, что моя неподвижность временная. Кому нужен неподвижный варркан? Да никому.

И в этом помещении слишком много серебра. Просто глыбы и горы серебра. Этот вкус, этот запах, это чувство из меня не вытравить и веками. Ведь не зря же сознание, мое второе сознание, спрятанное за тысячами печатями и сотнями стен, молчит. Потому, что ему нельзя высовываться. Серебро убьет его. Если уже не убило.

А дышать становится все труднее. Грудь сдавливает так, что воздух даже не может протиснуться в легкие. Неприятное чувство. Подохнуть в темноте и в недвижимом состоянии не слишком геройская смерть.

Но шаги все ближе. И маленькая надежда на то, что обладатель этих шагов немного освободит грудь от тяжести. Хотя бы чуть-чуть.

Дверь высоко наверху. И открывается с каким-то странным звуком. Словно камень по камню. А может так и есть.

Там ступени. Характерные звуки. Скользящие. Осторожные. Восемнадцать ступеней. Девятая обломана. На одиннадцатой зазевавшийся таракан. Был.

Это не человек. Дыхание с присвистом. С легким, вибрирующим хрипом. Нелюдь? Запросто. А чего я ждал? Президента с национальной гвардией? Здесь таких не водится. Не то место. Трудно дышать, черт. Быстрей бы спускался, кто бы он ни был. Хоть