Взрослые пони [Ольга Шумкова] (fb2) читать онлайн

Ольга Шумкова Взрослые пони

Пони — высокоразвитые существа, они работают и учатся, у них есть квартиры, рестораны, транспорт, библиотеки, театры и многое другое.

Основные действующие лица:

В трехэтажном доме живут:

Семья Хевонен:

мама-пони, она же Куркка, и ее двенадцать дочерей:

Пони-химик

Пони-математик

Пони-садовник

Истеричная пони

Обжористая пони

Фиалочка

Поньчик

Янтарчик

Лимончик

Варя

Немочка

Марта

А также сестра мамы-пони — Еся, пони-поэт.

Семья Пферд

Мать семейства Флатти и четыре ее дочери

Тупони

Кукка

Пампи

Селестина

И сестра Флатти — Зента

Пони Снегурочка — живет одна

В многоквартирном доме живет несколько семей, но нас сейчас интересуют только

Пони Матте и ее дочь Сара

В особняке на горе живет семья Хобуне

Мать семейства Снитч и ее дети:

Розалин, пони-студентка,

Эман и Белль, школьницы.

Одним прекрасным вечером взрослые пони решили отдохнуть и отправились в ресторан.

*

Пони Снегурочка

На вечеринке было весело, что говорить. Но все же домой я пришла с немного странным чувством, открыла дверь… и снова в голове возникла та же мысль, что преследует меня уже давно.

С этой мыслью мне давно пора расстаться, потому что либо надо что-то делать, либо забыть. Так жить нельзя!

Я прошла в комнату, согрела чай, налила чашку и села в кресло. У меня очень уютно: камин, столик, кресла, диван, все в светло-зеленой гамме, все аккуратно, на своих местах, все сделано так, как мне удобно.

При выборе квартиры я руководствовалась несколькими соображениями: первый этаж, собственная терраса, а с нее — выход в садик.

И надо же! Такая квартира нашлась.

Родилась и выросла я в другом городе — маленьком, пыльном и, я бы сказала, бескультурном. В местном музее работала престарелая пони, которая, едва на пороге появлялся посетитель, начинала охать и рассказывать про свой артрит. Когда посетитель просил показать ему экспонаты, пони поджимала губы и копытом показывала в сторону мрачного зала, где на стенах висели портреты каких-то неизвестных пони, а посередине стоял круглый стол, считавшийся старинным.

Театра в городе не было, в библиотеке, как и в музее, сидела еще более старая пони, не помнившая ни авторов, ни названий. Пол в библиотеке скрипел, и пони приходила в ярость:

— Немедленно прекратите скрипеть!

Редкие читатели возражали, что скрипят не они, а пол, но пони впадала в ярость и ставила галочку на читательском билете: это означало, что никаких книг, кроме словаря, скрипучая пони не получит.

В центре городка был грязный, пыльный парк, текла мелкая речонка. Домики стояли некрашеные, покосившиеся, в окнах стояли цветы в кастрюлях.

Работа в городе, правда, была: на окраине стоял завод, производивший краски. Каждое утро к заводу двигалась толпа пони, а вечером они шли обратно. Это было грустное зрелище.

Я закончила школу, а потом переехала в город побольше — учиться на библиотекаря. Конечно, возвращаться обратно я не хотела.

Учеба мне нравилась: помимо библиотечного образования, я получила еще квалификацию педагога дополнительного образования, а потом поступила в магистратуру по специальности школьный педагог.

Несколько лет я отработала в этом городе и — знаете, как бывает? — мне захотелось чего-то нового.

Нет, конечно, у меня все было хорошо. Я снимала небольшую комнату у одной немолодой пони, профессора в местном университете. Вечерами я ходила в театр, кино или парк, а вернувшись домой, читала книги и слушала музыку.

Такая жизнь могла бы длиться годами — ведь именно такую жизнь вела моя квартирная хозяйка. Мне же захотелось чего-то — большего или просто другого.

Я довольно решительная пони, но не в этот раз. Я понимала, что с моей высокой квалификацией легко найду работу где угодно — все-таки пока еще не так много хорошо образованных пони. Я не была обременена семьей, вещей у меня мало — казалось бы, ничто не мешало легко подняться с места и переехать куда угодно.

Проблема была в том, что я не знала, чего хочу.

В другом городе меня неизбежно ждала работа и мой приятный досуг. Но все это я имела и тут; зачем же было переезжать?

Конечно, я часто задумывалась о том, чтобы завести семью и маленьких пони. Но мне казалось, что это все подождет, потерпит; едва заведешь поненка, как твоя собственная жизнь тебе не принадлежит. А я любила и люблю комфорт, я люблю путешествовать, ухаживать за собой, вкусно есть, много спать по выходным.

Наверное, я бы так и осталась жить в том городе, но в один прекрасный день мне на глаза попалось объявление:

«В город на западе страны

требуется библиотекарь в две библиотеки сразу:

во взрослую научную и в детскую.»

Я посмотрела фотографии этого города и, можно сказать, пропала: таким он показался прекрасным.

Во-первых, он разделен на несколько частей прекрасным смешанным лесом, через который течет небольшая, но красивая речка.

Во-вторых, у этого города интересная история — он очень старый, но при этом активно развивается, и к его развитию подходят весьма разумно: например, в старинной части сохраняют все исторические здания, в одном — музей, в другом — музыкальная школа, в третьем — научная библиотека. А в новой части строят удобные, современные дома, где, как я посмотрела, можно купить жилье по приемлемой цене.

Я написала по объявлению, и мне ответили в тот же день: меня будут рады видеть на этом рабочем месте, но работы ожидается много: в научной библиотеке необходимо навести порядок, а детской библиотеки еще и вовсе нет. Кроме того, мне предлагалась заниматься дополнительным образованием маленьких пони. Зарплату предложили очень хорошую, и я тут же согласилась.

Приступить к работе я должна была через неделю. Я сказала об отъезде своей квартирной хозяйке, и она на удивление расстроилась: привыкла ко мне. Впрочем, долго ее расстройство не длилось: она очень увлечена своей наукой, квантовой физикой, и, поохав, убежала писать очередную статью.

Я же стала собираться. Как я говорила, вещей у меня мало: несколько теплых шарфов, постельное белье, одеяло, подушка, компьютер, книги. Поначалу я решила было не тащить с собой одеяло, подушку и белье, а купить на месте новое. Но потом передумала: денег у меня было отложено предостаточно, но я лелеяла мысль купить собственное жилье, и в свете такой большой покупки имело смысл экономить.

Я уложила постельные принадлежности и шарфики в дорожную сумку, книги погрузила в чемодан, а компьютер и всякие мелочи сложила в сумку-шоппер.

И в одно прекрасное утро я отправилась в свой новый город.

Все складывалось прекрасно: я поехала поездом, а потом пересела на автобус.

На месте я была к вечеру. Меня встретила глава города Тере, очень приятная пони: тут принято встречать новых жителей. Тере проводила меня в небольшой хостел: гостиницы в городе пока нет, и приезжающих специалистов размещают в хостеле.

— Какие у вас планы? — вежливо спросила она, — вы, конечно, можете жить в хостеле, или же снимете квартиру?

Я сказала, что пока не знаю: говорить о моих намерениях купить квартиру мне не хотелось. Пони Тере помогла поднять чемодан и сумку и распрощалась.

Я умылась, легла на кровать и тут же уснула.

Так началась моя жизнь в новом городе. На следующий день после приезда я явилась на свое рабочее место. В научной библиотеке царил настоящий беспорядок, в детской шел ремонт, а в углу стоял ящик с потрепанными, пыльными книгами. Я с энтузиазмом принялась за работу, пропадая в своих библиотеках целыми днями.

В первый свой выходной, однако, я подумала о том, что очень хочу свой дом. Хостел — это временное пристанище; а мне хотелось чего-то постоянного.

Я открыла ноутбук и погрузилась в поиски жилья. Как же я расстроилась, увидев всего два предложения! Я кликнула первое объявление и совсем опечалилась: предлагалась крохотная студия в многоэтажном доме. В качестве утешения было указано, что окно этого недоразумения выходят на огромный парк.

Я кликнула второе объявление, и оказалось, что в нем опять предлагают еще одну студию в том же доме.

Я захлопнула крышку ноутбука, надела шарфик и вышла из своего хостела. Я была расстроена: мне нравился город, мне нравилась моя работа, но у меня не было жилья. По сути дела, я приехала к тому же, от чего уехала. Снова съемная квартира и ощущение непостоянства, ненадежности, временности!

Я не заметила, как дошла до парка. На окраине его стоял высоченный, узкий дом, я сразу поняла, что именно там продаются квартиры. Я глубоко вздохнула, подумав, что, кажется, придется все-таки присмотреться к этим студиям: цена, по крайней мере, приемлема.

Тем временем из дверей выскочила маленькая лохматая пони и со всех ног помчалась в парк. Я ужаснулась: она была совсем малышка, такие маленькие пони не могут гулять одни, тем более что в парке, как я знала, протекала довольно бурная река. Я бросилась было за ней, но тут из высокого дома выбежала взрослая пони, очевидно, мать малышки:

— Сара! Сара, немедленно вернись!

Тут на аллее парка появилась маленькая толстенькая пони, она тащила за собой лохматую Сару.

— Опять убежала? — деловито спросила она, — я отловила ее почти у реки, когда гуляла там после завтрака. Присматривайте за ней получше, пони Матте: она может свалиться в реку.

— Спасибо, обжористая пони, — растерянно сказала пони Матте, — я отвлеклась только на минуту, и она сбежала… а вот и истеричная пони!

По аллее парка мчалась маленькая пони.

— Сара! — закричала она, и лохматая пони бросилась к ней, — ты опять не слушалась маму, бестолковая лошадь? Ты знаешь, что должна слушаться маму?

— Нет, — четко выговорила Сара и побежала в парк.

Истеричная пони бросилась за ней.

— Я присмотрю за ней, — крикнула она на бегу.

Толстенькая пони удовлетворенно кивнула:

— Пусть Сара побегает перед обедом. Что у вас на обед, пони Матте? Вы, конечно, знаете, что питание для пони должна быть сбалансированном, богатым клетчаткой и белком? В то же время еда должна быть вкусной и эстетически оформленной.

Она кивнула мне и направилась в парк.

— Помогу присмотреть за малышкой, — сказала она на прощание.

— Прошу меня простить, — с некоторым возмущением сказала я, — но вы действительно отпустите свою дочь с этими маленькими пони? Они же дети! А в парке, как я знаю, протекает бурная река! Одно неловкое движение, и может случиться непоправимое. Почему вы не гуляете сами со своей пони?

Пони Матте несколько раз глубоко вздохнула. Мне показалось, что она с трудом сдерживает слезы. Мне стало жаль ее, и я смягчила тон:

— Впрочем, простите, я полезла не в свое дело. Я лишь обеспокоилась… Я оказалась тут потому, что ищу квартиру и знаю, что в этом доме продаются студии. Не расскажете мне, как тут живется?

Пони Матте тряхнула гривой.

— Только не переезжайте сюда, — прошипела она, — иначе так и будете торчать у окна или дверей и укорять меня, если моя дочь опять сбежит в парк!

И она скрылась в подъезде.

Я растерянно посмотрела ей вслед. Настроение испортилось: ну что я в самом деле полезла не в свое дело? Своих детей у меня нет, что это я вздумала поучать ее? И вообще, какое мне дело до этой пони и ее дочери?

Расстроенная, я решила пройтись по парку. И не пожалела об этом! Парк оказался чудесным — большой, тенистый, с широкими аллеями и узкими боковыми дорожками. Я шла все дальше и дальше и наконец оказалась у реки, узкой, но бурной. Я присмотрелась — на берегу сидели пони Сара и те две пони постарше.

Я пошла в другую сторону. Дорожка вывела меня на окраину парка, и тут я увидела дом.

Это был дом моей мечты. Трехэтажный, то ли старинный, то ли построенный под старину, он огромными окнами смотрел в парк.

Я обошла дом кругом. С другой стороны дом упирался в крохотный садик, а за садиком начинался в дремучий лес.

На первом этаже явно были расположены две квартиры, и мне показалось, что во второй никто не жил: окна были завешены какими-то странными жалюзи, которые больше подошли бы магазинным витринам. Вторая квартира имела, кажется, два выхода: со стороны леса была уютная веранда.

Вздохнув, я еще раз окинула дом взглядом и направилась к выходу из парка. Дом чудесен; чудесен и парк, и лес, но нечего и мечтать о том, чтобы жить в таком месте. Во-первых, тут ничего не продают; во-вторых, подобное жилье стоит невероятных денег.

Около хостела я столкнулась с пони Тере.

— Как вы, пони Снегурочка? — спросила она приветливо, — я так поняла, что вы хотели купить себе квартиру? Нашли что-то подходящее?

Я сказала, что нет, увы: студии в многоквартирном доме мне категорически не подходят, а другого ничего нет.

— Как раз сегодня на продажу выставили очень милую квартиру в хорошем доме, — сказала Тере, — вы гуляли по парку? Там есть дом, он старый, но недавно прошел реновацию и очень удобен. В нем продается прекрасная квартира на первом этаже, причем совсем недорого: раньше там был магазин, теперь же он закрылся: пони, владевшая им, переезжает в другую страну, ей нужны деньги скорее, и…

— Подождите, — невежливо перебила я Тере, — вы говорите о трехэтажном доме в парке?

— Да, он такой один, — удивленно сказала Тере, — вы видели его?

— И в нем продается квартира? Та, которая без веранды?

— Да, да!

— Пожалуйста, — закричала я, — пожалуйста, помогите мне! Куда мне бежать, чтобы купить эту квартиру?

— Никуда бежать не надо, — смеясь, сказала пони Тере, — я сейчас позвоню владелице, она придет в мой офис, и вы все обсудите. Кстати, оформить покупку вы сможете там же.

Через полчаса явилась та самая пони, назвала цену и — о чудо! — цена оказалась совсем невысока для такого прекрасного места.

— Квартплата там невысокая, — сказала пони, — дом теплый, и в вашей квартире электрокамин. Дому принадлежит садик со стороны леса, им могут пользоваться все жильцы, и еще терраса на крыше: там можно загорать или смотреть на парк. Все жильцы — очень порядочные, приветливые пони.

— Я хотела бы купить эту квартиру, — сказала я, замирая от предвкушения.

— Там, пожалуй, только одно но, — задумчиво сказала пони Тере, — думаю, об этом мы должны вас предупредить.

— О чем же?

— В доме четыре квартиры, — стала объяснять пони Тере, — две внизу, одна на втором этаже, прямо над вашей квартирой, и еще одна — двухэтажная: занимает половину второго этажа и весь третий. На первом этаже проживает семья — отец, мать и маленькая пони. Над вами — две сестры, и у одной из них четыре дочери. А в большой квартире проживает многодетная пони — у нее… эээ… двенадцать дочерей. И на лоджии живет сестра. Бывает шумновато.

— Ну, не так там и шумно! — встряла хозяйка квартиры.

— Я понимаю, что тебе хочется скорее продать квартиру, — укоризненно сказала пони Тере, — но мы должны предупредить пони Снегурочку, иначе это просто непорядочно.

— Да, бывает шумно, — нехотя признала хозяйка квартиры, — особенно когда целая куча маленьких пони мчит вниз по лестнице — в школу. Нет, те пони, которые живут прямо над вами — спокойные, и дети у них воспитанные. Но вот в большой квартире… нет, они тоже довольно воспитанные — за некоторым исключением, конечно, но их так много!

Я задумалась. Я люблю тишину, а тут полный дом маленьких пони! Но чудесный дом манил меня, и я решительно тряхнула гривой:

— Мне хочется купить эту квартиру.

Мы подписали договор, я перевела уезжающей пони деньги. Тере закрепила наш договор печатью, и я стала квартировладелицей.

В первый же день после переезда я обошла все квартиры и пригласила моих новых соседей на легкий ужин. Конечно, нечего было и думать о том, чтобы всем разместиться в моей квартире: она хороша для одной пони. Но я достала старый плед, заказала суши и пиццу и устроила пикник в общем садике.

Все мои соседи довольно милые, приветливые пони. Оказалось, что на первом этаже живет Фредерика, пони-таксист, это она помогала мне с моими переездами; узнала я и пони Флатти, аптекаря: я покупала у нее порошок от мигрени. У нее очень милые дочери. Вместе с пони из большой квартиры явились ее многочисленные дети, и я тут же узнала двух — тех пони из парка, которые помогали ловить лохматую пони Сару, их зовут истеричная пони и обжористая пони. Остальных я, конечно, не запомнила.

Мы провели прекрасный вечер. Немного досаждала истеричная пони: поссорилась с дочерью Флатти и даже ущипнула ее. А вот обжористая пони произвела самое приятное впечатление: похвалила пиццу и суши и помогла убрать посуду после праздника. От всего дома мне подарили красивую чашку с блюдцем, а маленькие пони нарисовали картинку.

Дом мой прекрасен; да, иногда бывает шумновато. Это, конечно, когда все дома — то есть по утрам или вечерам. Бывает, что мне приходится подниматься в квартиру Куркки Хевонен и просить ее урезонить многочисленных детей. Она виновато кивает, хлопает глазами, но, конечно, ничего не меняется.

Удивительно, как некоторые пони не умеют воспитывать своих детей!

Да, у меня нет детей. Но я точно знаю, что никогда моя пони не будет так громко орать под окнами или колотить в соседские двери, как, например, истеричная пони. Нет, моя пони будет воспитанной и вежливой, уж всяко не такой, как истеричная пони. Но в то же время она будет живой и непосредственной, потому что сдержанные и серьезные дочери нашего директора пони Снич мне кажутся какими-то неестественными. Моя пони будет хорошо учиться и тянуться к знаниям, она будет мечтать о серьезной профессии, не то что Пампи или Кукка — рассеянные, мечтательные пони.

Когда-нибудь у меня обязательно будет своя пони, говорю я себе. Мне нравятся дети; я с удовольствием организую для них разные кружки и клубы, придумала даже летнюю школу — мое детище, мое увлечение. Я люблю детские книги, игрушки, люблю смотреть, как пони играют в парке или на детской площадке… но, посмотрев, я возвращаюсь к себе, в свой уютный дом, я спокойно сплю, ем, что хочу, провожу отпуск в путешествиях или в санатории, у меня на все хватает денег.

Но время идет, и если я хочу пони, то мне пора думать об этом всерьез.

Иногда, проснувшись ночью, я представляю, что в комнате спит моя пони, я представляю, как я встаю, поправляю одеяльце, прислушиваюсь к ее дыханию, подбираю с пола детскую книжку, расставляю игрушки. В такие минуты я готова просто немедленно становиться матерью, у меня щемит в груди от нежности, и я не могу уснуть до утра: представляю, как мы утром завтракаем с моей пони, потом я провожаю ее в школу, встречаю вечером, мы путешествуем, нам радостно и приятно вместе.

Это мечты; как-то вечером я зашла к Хевоненам. Куркка как раз занималась тем, чем в своих мечтах занимаюсь я — укрывала пони одеялами, подбирала книжку… книжки, я хотела сказать, не описать словами, какой у них беспорядок! Истеричная пони почему-то не хотела спать и раскричалась, пони-химик о чем-то громко нудела, одной из художественных пони вздумалось рисовать на втором этаже кровати — у них двухъярусная — и она, конечно, пролила воду на голову сестре…

Нет, конечно, иметь столько детей, сколько у Куркки — это безумие. Она, кажется, и сама это понимает, но уж что делать. Я знаю, что хочу только одну пони. Но и тут меня мучают страхи и сомнения: а если моя пони будет такая, как пони Сара? Какие уж тут чаепития по утрам, какие уж тут путешествия?

Но даже если у меня будет обычная пони — как изменится моя жизнь? Сейчас я свободна; пони-мать свободной не будет никогда.

Пони-мать растит своих детей, не спит ночами, старается заработать им на новые бантики или шарфы, готовит завтраки, обеды и ужины, помогает с уроками, не оставляя себе ни минуты свободной — а потом что? Вот пони Минти: ее дочь выросла и уехала в другой город учиться. Минти ходила такая потерянная, что на нее трудно было смотреть. Правда, она быстро придумала решение проблемы и сейчас вид у нее еще более сомнительный, но это ее дело.

На вечеринке все говорили о своих детях. Кроме пони Гагани, конечно, но она уж небось и не помнит, были у нее дети или нет.

И кроме меня.

Когда разговор зашел совсем далеко и Минти с Флатти стали обсуждать памперсы, наша тактичная Снич ловко перевела разговор на что-то другое.

Со Снич у нас вечный бой: она директор школы, я методист, и она совершенно не хочет внимать моим доводам об улучшении процесса образования.

И все чаще мне кажется, что она считает мои методы глупыми, потому что у меня нет своих детей.

И не только она!

Недавно я поднималась к Хевоненам попросить малышей вести себя потише. Куркка открыла дверь и пообещала приструнить пони, а потом виновато добавила:

— Мне трудно заставить их вести себя тихо, пони Снегурочка. Потом вы и сами поймете, что с детьми бывает довольно непросто.

Примерно то же самое сказала мне и Флатти Пферд, когда я хвалила Тупони. Мне кажется, не надо тащить Тупони в профессора, она решила быть уборщицей, так и пусть, а Флатти придумывает ей какие-то дополнительные занятия и сейчас ищет репетитора. Но Флатти довольно резко заметила:

— Будь у вас дети, пони Снегурочка, вы бы тоже хотели для них чего-то большего, чем карьера уборщицы!

Гуляя по вечерам в парке, я часто встречаю Минти, и как-то раз она сказала, что все надо делать вовремя, а то потом может быть тяжело…

Я какая-то неполноценная в их глазах.

В моей квартире темно и тихо; тихо и во всем доме: мы все приехали на такси, только Куркка со своим выводком пошла пешком, поскольку нет еще такого такси, чтобы вместить всю ее команду. Но вот они подходят к дому, орет истеричная пони и, кажется, опять щиплет одну из сестер. Пони-химик ноет, что ей срочно нужен компьютер, Немочка жалуется на Марту, что та опять приволокла домой образцы почв и насыпала их на кровать. Наконец они поднимаются к себе, становится тише, но тут под лестницей слышен гул пылесоса — Тупони решила убрать холл, прибегает ее мать Флатти и язвительно спрашивает, написала ли Тупони заданные буквы. Из парка слышится голос Матте — опять потеряла свою Сару.

И меня снова ждет неспокойная ночь. Я буду представлять себе мою пони, эта мысль снова не даст мне покоя. Время идет, а принять решение я так и не могу.

**

Пони Куркка

Признаюсь, идти в кафе было немного стыдно, хоть я и планировала взять там просто чашечку кофе и, может быть, самый дешевый ролл.

Денег опять не хватило, хотя я, казалось бы, все рассчитала до последнего гроша. И ладно бы, через два дня зарплата в музее, но обжористая пони, конечно, притопала ко мне с вопросом, где взять денег, чтобы закупить молока, муки, картошки:

— И сметана кончилась! А макарон осталась последняя пачка.

Ладно деньги! Мы ни в коем случае не голодаем, на самое необходимое есть всегда. Самое главное и самое ужасное — это то, что я ужасно, невозможно устала!

Моя жизнь никогда не была легкой. Совсем юной пони я осталась одна, без какой-либо помощи, выживала, как могла. В какой-то момент я смогла купить старенький крохотный домик на горе, обзавелась мебелью и почувствовала себя счастливой — был дом, небольшие, но достаточные деньги, хорошая работа: я работала журналисткой в местной газете.

Но мне всегда хотелось детей.

И когда около моего дома появились девять сироток-пони — как описать мои чувства? Конечно, я забрала их себе, и не прошло и нескольких дней, как внизу горы я встретила еще троих, и подумала, что где девять — там и двенадцать, намного ли больше надо места и еды?

Что бы я сделала, если бы повернуть время вспять?

Вчера я допоздна писала статью, потом обзор: в музее, где я работаю, открылась новая выставка. Спать получилось лечь только под утро, и я рассчитывала, что не встану до полудня.

Но какое там! Уже с семи утра по дому стали топотать маленькие копыта, кто-то что-то уронил, потом снизу послышались крики — это, конечно, с кем-то ссорилась истеричная пони, потом постучали в дверь — наверняка явился кто-то из маленьких Пфердов…Я попыталась заснуть снова, но сон был перебит, я только без толку крутилась на своем кресле.

Через полчаса все стихло, потом послышались энергичные шаги, и на пороге появилась обжористая пони:

— Мамочка, ты спишь? На столе в кухне бутерброды с вареньем и кофе. Мы ушли в школу!

И она утопала вниз.

Пришлось вставать. С лоджии доносился треск — моя сестра пони Еся тоже проснулась и что-то печатала на своем ноутбуке. Я постучала ей в окно, и она, увидев меня, кивнула.

Через пять минут мы сидели за кухонным столом, пили кофе и ели те самые уже упомянутые бутерброды с вареньем.

— Ты выглядишь бледной, — заметила Еся, подливая себе еще кофе.

Пони никак не может выглядеть бледной, раздраженно подумала я. Еся очень много читает, и не только литературу пони, но и самую разную другую, вот и использует иногда дурацкие выражения. Вслух я, конечно, ничего не сказала, просто отмахнулась:

— Устала.

Еся нахмурилась, хотела что-то сказать, но промолчала.

Я надела шарфик и пошла на работу. А там, как всегда, была круговерть, вешали-перевешивали картины, фотографировали…

Надо сказать, я устала.

И наконец наступил вечер, и я пошла домой,

Мне всегда хотелось детей, и я часто думаю — чего мне не хватает для счастья? Да, денег и времени.

Например, в прошлом году истеричной пони припало иметь синее пальто. Вообще-то зимой пони обычно достаточно теплого шарфа, какую-то другую одежду носят только самые модные, внимательно следящие за собой пони, и вот моя истеричная пони, которая частенько забывает причесать гриву и хвост, стала ныть, что она хочет быть самой красивой и для этого ей нужно пальто.

У подруги моей Вари, Тедди, которая живет на первом этаже, есть игрушка — пожарная машина. И эта машина очень нравится истеричной пони. Почти каждый день она бежит к Тедди и просит поиграть этой машиной.

Тедди добрая пони, отказывает редко, только просит играть аккуратно — машина очень дорогая.

Вчера я возвращалась домой, а моя истеричная пони сидела под лестницей напротив квартиры Тедди и играла с этой машиной.

Я посмотрела в Интернете — нет, я не могу позволить себе купить такую дорогую игрушку…

У них есть игрушки, если что, три куклы, игрушечный домик, волчок, маленький набор лего, плюшевый динозавр…

Но она хочет пожарную машину. А я не могу ее купить.

После работы я вошла в квартиру, страшно уставшая, но, конечно, покоя дома не было: истеричная пони вопила, потому что пони-химик не пускала ее к компьютеру, Лимончик и Янтарчик пролили краски на диван, Немочка и Марта не могли поделить книжку по биологии… Признаюсь, я сказала, что сейчас вернусь, и пошла вниз. В кухне хозяйничала обжористая пони:

— Мамочка, — деловито спросила она, — ты будешь ужинать? Я приготовила овощи с сосисками. И еще осталась каша с утра, что тебе погреть?

Если бы не она, мы питались бы намного хуже. Мне повезло, что эта пони так любит готовить: каждый день у нас горячая еда. Не всегда разнообразная: в прошлом месяце обжористая пони увлеклась китайской кухней, и мы три недели ели рис.

Я придираюсь! Лучше три недели есть рис, чем каждый день изобретать, чем накормить кучу пони и выслушивать от них — я не ем рыбу, я не ем овощи, нет, овощи ели вчера, каша пригорела… нет, они не очень капризные, но всякое бывает, а вот у обжористой пони все строго: кто не ест рис, покидает кухню. Надо сказать, остальные пони даже не пытаются возражать.

— Так что ты будешь? — снова нетерпеливо спросила обжористая пони.

Я быстро сказала, что овощи меня устроят, и она подала мне овощи с сосиской.

— Я принесла деньги, — довольно сказала она, — как лучше сделать: отдать тебе или купить продукты?

Мало того, что она готовит на всю семью, она еще и успевает подрабатывать: по утрам ходит в кафе, где накрывает столы к завтраку и чистит овощи.

По утрам я просыпаюсь и слышу, как она напевает в кухне: собирается в свое кафе. Я чувствую себя ужасной матерью: ни свет ни заря обжористая пони бежит через лес, выполняет свою работу, потом бежит обратно — чтобы успеть в школу. А после школы она приходит домой, готовит ужин, потом делает уроки, и при этом всегда в хорошем настроении, всем довольна, никогда не жалуется… Удивительно видеть, как вечером она устраивается в своем креслице, на столике чашка чая и книжка, светит лампа…

Если бы у меня была только она, нам было бы уютно и спокойно.

Но нет, нет, не так.

По утрам ко мне прибегает истеричная пони:

— Мамочка, мамочка, я к тебе!

Она забирается ко мне на кресло, обнимает меня копытами, рассказывает всякую ерунду, смеется, тут же плачет, потом что-то вспоминает и убегает… Если она гуляет в парке, а я иду к дому и она замечает меня — то летит ко мне со всех ног, она рыдает, когда я надолго ухожу… Меня никто не любил так, как она.

А Варя? А Немочка? Какие они разные, мои пони, и я люблю каждую, в каждой я вижу хорошее, но меня не хватает! Не хватает!

Самое тяжелое время, конечно, было, когда налетели драконы. Нам было предписано всем сидеть дома, и я думала, что сойду с ума. У нас большая квартира, и мне раньше казалось, что места хватает всем — да, хватает, когда я на работе, а дети в школе. А когда мы все вместе, то ощущение, что мы сидим в крохотной коробке. Истеричная пони поначалу все торчала у окна, рассматривала драконов:

— Мама, мама! Смотри, какой большой! Крылья огромные! А этот поменьше, и летит как-то криво, а вот там еще один!

Но, конечно, скоро ей это надоедало, и она начинала носиться по дому, шумно играла в игрушки, приставала то к пони-химику, то лезла к старшим пони:

— А что ты читаешь? А картинки есть?

Или хватала кисти у художественных пони, как-то раз взялась поливать какой-то цветок пони-садовника и, конечно, нечаянно вырвала его с корнем, что привело к страшному скандалу.

Но хуже всего было, когда она начинала цепляться к Есе, моей старшей сестре. Еся пони-поэт, сидит на своей лоджии и творит, а в свободное время считает, что очень мне помогает и вообще бы без нее все пропало. С истеричной пони у нее свои отношения. Она является к Есе с благонравным видом и говорит:

— Тетя Еся! Ты написала новое стихотворение?

Поначалу Еся расцветала и гордо говорила, что да, написала. Истеричная пони понимающе кивала:

— Такое же нудное, как то, про цветочек?

Конечно, дело заканчивается криком и скандалом: истеричная пони с хохотом мчит вниз по лестнице, Еся несется ко мне с жалобами на мою невоспитанную дочь.

Ругаться на истеричную пони бессмысленно — она хлопает глазами, потом опускает голову и говорит:

— Извините.

И все. Она готова к новым приключениям.

Недавно Варя от школы получила новую камеру, бегала и фотографировала нас всех.

Я никогда не была прекрасной пони, но то, что я увидела на фотографии — это слишком. Я выгляжу как старая, изношенная лошадь!

Особенно, конечно, это было видно на сегодняшней вечеринке. Мы пошли в ресторан; все пони принарядились, надели легкие шарфики, причесались, пони Снегурочка накануне явно сбегала к косметологу. Понятно, расстаралась и я, уложила гриву, немного постригла хвост — ясное дело, сама, парикмахерские услуги стоят дорого. Мельком заглянув в зеркало, я подумала было, что все обстоит совсем неплохо, но, едва я переступила порог ресторана, как осознала свою неправоту.

Поначалу мной восхищались: многодетная мать! Двенадцать приемных детей! И все такие милые, воспитанные, нарядные!

Теперь, кажется, все изменилось. Пони стремятся к лучшей жизни и, кажется, не понимают, зачем мне такая орава. Ладно не понимают, но они и мне дают понять, что у меня все неправильно.

Вот сегодня: едва мы успели рассесться и к столу подбежала моя обжористая пони, как пони Снегурочка, улыбаясь, пропела:

— Ты снова на работе, малышка? Но ты же и утром здесь была?

Вообще Снегурочка с директором Снич в постоянной конфронтации, но тут они действовали заоднет пони Снич тоже влезла с вопросом:

— А ты уроки успеваешь делать?

Обжористая пони, правда, держала себя молодцом: вежливо кивнула и перевела разговор на меню; однако мне эти речи настроение испортили изрядно.

Ладно, обжористая пони не даст в обиду ни себя, ни меня. Но вот тут на днях я встретила свою соседку Флатти Пферд, и она высказалась, что моя истеричная пони все время обижает Кукку — то за хвост дернет, то обзовет.

— Не могли бы, пони Куркка, — сказала она, — уделить внимание и этой пони в том числе? Поговорите с ней, она делается невыносима. Я понимаю, что вашего времени не хватает на всех ваших пони, но мы же не должны из-за этого страдать?

Страдает она! Она мне просто завидует. Ее Тупони так и не выучилась читать, а Кукка с Пампи ленивы; вот она и завидует способностям и желанию учиться, которые в избытке есть у всех моих пони.

Есть! Есть и способности, и желание учиться, да только узнаю я об этом не всегда и не вовремя. На днях я застала истеричную пони с огромной картой — она готовилась к занятию по истории, оказалось, ее от школы направили на дистанционные лекции пони Асият. Я похвалила ее, и истеричная пони удивленно захлопала глазами:

— Мама, я уж месяц занимаюсь. Я же тебе говорила! Это когда мы спали вместе на твоем кресле, и я еще говорила, что пони Марта меня щипнула, и когда упала чашка с чаем, и когда на улице дракон синий летел, ааааа…

И тут же разревелась и затопала ногами, стала что-то кричать, подозреваю, я опять половину прослушала или не поняла.

Едва я ее успокоила, как явилась пони-садовник и протянула мне помидор:

— Вырос!

Тут уж я сделала вид, что поняла: у пони-садовника вырос какой-то редкий помидор.

Пришли остальные пони, тоже что-то рассказывали, а мне казалось, что в меня в ушах какой-то гул, какое-то шипение, так я устала на работе.

Можно пойти в правление города и попросить путевку. Наш город прекрасно устроен: социальная сфера постоянно развивается, школа для пони бесплатна, работает масса кружков, курсов, в школе бесплатный обед, организуется летняя школа, мне платят небольшие пособия, как многодетную меня могут отправить в санаторий за какие-то смешные деньги. И я бы с удовольствием уехала в санаторий, пока пони будут в летней школе! Но на вечеринке пони Снич начала рассказывать, как она наняла своим пони репетитора по иностранным языкам: да не просто репетитора, а пони Лану, это известнейшая пони-лингвист.

— Таланты маленьких пони необходимо развивать, — говорила она, — я вкладываюсь в них как могу.

И мне тут же слышится намек, что я плохая мать. Мне нечего вложить в своих детей. Я не всегда успеваю стирать шарфики; готовит ужины в моем доме моя дочь; если бы не Еся, которая частенько оплачивает квитанции за воду, свет и отопление, мы жили бы как первобытные пони.

Если бы я взяла двух, хорошо, трех пони, мы жили бы так же хорошо, как живет пони Снич или пони Флатти.

Тем вечером, расплатившись, мы вышли из ресторана, и я чуть не подпрыгнула: на дорожке стояла целая куча пони — моих пони. Истеричная пони с воплями помчалась ко мне, обняла своими копытами — конечно, грязными, испачкала мой шарф и сумку. Подбежали остальные пони, я испуганно спросила:

— Что-то случилось?

— Мы просто пришли тебя встречать, — сказала Марта, — уже поздно, и мы беспокоились, как ты пойдешь через лес.

— Ну зачем же, — влезла пони Флатти, — мы планировали вернуться на такси.

— Такси — это дорого, — отрезала истеричная пони, — а у нас иппотека и еще надо купить пожарную машину. Мы сейчас дождемся обжористую пони и пойдем домой все вместе. Вместе нам хорошо и не страшно!

Да! Вместе нам хорошо и не страшно.

***

Пони Флатти

После той вечеринки я не пошла домой, а отправилась в парк. Во мне все кипело, я мотала головой и злилась как никогда.

Все как один:

— Ах, какие у вас прекрасные, воспитанные дочки! И хорошенькие при этом!

Да! Они прекрасные, воспитанные, хорошенькие, и мне бы радоваться, но… что я за мать? Я не могу.

Когда я была молодой пони, получить образование было очень трудно. Это сейчас все пони идут в школу, потом получать какую-то профессию. Это удивительно, но сейчас пони работают на фабриках, водят автобусы, преподают, выращивают хлеб, и все мы понимаем, что дальше будет только интереснее. Уже идут разработки межпланетной ракеты, пони начали шить одежду, развивается фарфоровое производство. Это время, когда нужно учиться, учиться и учиться!

Мне бы их возможности в мои детские годы! Я, конечно, ходила в школу, но все, чему нас научили — это читать и писать. Чтобы выучиться на фармацевта, мне пришлось переехать в другой город, едва ли не на другой край страны. Книг почти не было, интернет только-только появился, но я старалась, каждую минуту проводила в библиотеке, училась, проходила практику.

А сейчас? Библиотеки, видеокурсы, прекрасные учителя, экскурсии, кружки, только учись! И что же?

Пампи возомнила, что она хочет быть доктором. Когда я услышала об этом, то подпрыгнула едва ли не до потолка. Я работаю в аптеке, знаю все лекарства, умею даже оказать первую помощь, я могу даже устроить ей экскурсию в больницу или в поликлинику, у меня есть там знакомые. Если бы она прислушивалась ко мне, то к окончанию школы уже многое бы знала. Но нет: каждый вечер после школы она берет пони-куклу, уходит с ней в угол и — вы не поверите! — играет в доктора!

Я предлагаю ей показать, где у пони-куклы сердце, легкие, желудок — так же куда интереснее будет ее лечить! Но она отмахивается:

— Мама, я и так ее вылечу.

Хорош будет доктор!

Один раз, правда, когда Кукка навернулась с дерева, Пампи решила ее вылечить и добыла откуда-то зеленку. Бедная Кукка ходила неделю не желтая, а зеленая, а Пампи сияла — она оказала сестре первую помощь.

Кукка тоже — поначалу ведь подавала надежды, она хорошо учится, а потом как-то проявила интерес к музыке. Я обрадовалась: пони-музыкантов пока не так много, это очень хорошая, перспективная профессия.

Я накопила денег, купила пианино, и Кукка пошла в музыкальную школу.

Учительница ее, конечно, хвалит, говорит, есть и слух, и голос, но послушайте, как она ленива! Вот вчера у нее не получилась какая-то пьеса, и вместо того, чтобы репетировать, тренироваться, она на целый вечер ушла к Хевоненам — играть с истеричной пони. Когда я спросила ее, почему она ушла, если пьеса не выучена? — она просто отмахнулась:

— Ну мамочка, доучу завтра. Ерунда какая-то!

Тупони — моя отдельная боль. Она вежливая, веселая, к тому же очень красивая лошадка, но учеба ей совсем не дается — уже третий класс, а она еще не доучила буквы, и цифры знает только до семи. И — это удивительно — она не особо этим расстроена, как, впрочем, и окружающие, наоборот, вчера на нашей вечеринке пони Снегурочка назвала Тупони цельной и сознательной пони:

— В таком возрасте выбрать будущую профессию и так к ней готовиться!

Да, Тупони выбрала профессию. Знаете, какую?

Когда она сообщила мне о своем выборе, я подумала, что она шутит.

Тупони хочет быть уборщицей.

Да-да! Ей больше всего нравится убирать.

Это очень удобно — дома у нас чистота, вытерта пыль, помыты полы, вычищен камин. Я и сама люблю порядок, и у меня всегда было чисто, но ведь страсть к чистоте и порядку не может стать профессией.

Я — фармацевт, в нашем доме у всех взрослых пони хорошее образование и профессии. И маленькие пони тоже думают о будущем — У Хевоненов истеричная пони собирается стать историком, Марта — геологом, пони-химик — химиком. У Проссов Тедди планирует стать писателем. И в школе только положительные примеры — У Хобуне Белль будет физиком, Эман — астрономом. Как Тупони могло прийти в голову стать уборщицей?

Вчера я пришла домой, и что же я вижу? Пампи лечит куклу, Кукка сидит в кресле и мечтает, а Тупони инспектирует свою метелку — видите ли, она уже потрепалась, надо купить новую.

Я хотела было поговорить с ними, но тут в дверь постучали, и ворвалась истеричная пони, схватила куклу у Пампи, стащила с кресла Кукку, а метелку Тупони превратила в лошадку и стала скакать на ней по всей комнате. Поднялся шум, и я попросила пони уйти в парк.

Они убежали, а я прошлась по комнате. На диване валялась какая-то глупая книжка про драконов — это, конечно, Кукка притащила из библиотеки. Я все время предлагаю ей почитать какие-то серьезные книги, она кивает:

— Конечно, мамочка.

И тащит опять эту муть.

Хорошо! Если тебя интересуют драконы, то возьми энциклопедию, справочник по биологии, почитай, изучи тему достаточно глубоко. В конце концов, у нас есть небольшой зоопарк, где выращивают и изучают драконов, там подрабатывает Немочка, дочь Куркки Хевонен. Мои пони туда ходят, смотрят на драконов, умиляются — ой, какой блестящий, ой, какой смешной… Тупони, конечно, охает — недостаточно хорошо убрана клетка! А Кукка — поумиляется и топает домой, опять мечтать перед окном и читать свои сказки про драконов.

На вечеринке пони Снич рассказывала о том, что ее Эман записалась в дополнительный кружок по физике. Я ловлю себя на мысли, что завидую. Да, я завидую ей, что у нее такие дочери!

У меня четверо детей, малышка пока только выучилась ходить. Может быть, она будет другой?

****

Пони Матте

Вечеринка получилась славная — мы собрались в кафе, заказали по бокалу вина и суши, сидели, болтали. Я расслабилась, отлично отдохнула и домой пришла в прекрасном настроении, хоть и ушла раньше всех: надо было отпустить истеричную пони, которая в это время присматривала за Сарой.

Я не особо люблю истеричную пони, но няньки лучше не придумать — вот и в этот раз, открывая дверь, я услышала, как истеричная пони читает Саре сказку:

— И вот на селение пони налетели драконы… Так, Сара, собери мозги: кто налетел на селение пони?

— Непони! — радостно ответила моя дочь.

— Правильно! Слушай дальше… Пони, конечно, укрылись в своем доме, у них там было уютно…

— У пони дом, у пони стол! — подхватила Сара.

Пони — высокоразвитые существа и стремятся к лучшей жизни. Мы постоянно развиваемся, учимся, осваиваем новые профессии и сферы деятельности. Когда я читаю газеты или новости в интернете, то испытываю чувство радости и гордости — вот пони освоили ткацкие станки, а вот основали химическую лабораторию. Я едва ли не подпрыгиваю, но потом вспоминаю о Саре, и моя радость испаряется.

Помню мои счастливые планы, когда я только ждала ее. Я сидела на балконе и мечтала, как моя пони станет ученым, швеей, биологом или получит какую-то другую интересную профессию. Я мечтала, что ее жизнь станет еще интереснее моей, она будет путешествовать, читать, ходить в театры, созидать что-то новое.

Она была такая миленькая, когда родилась — розовая, сочень длинной гривой и длинным хвостом. Я катала ее в колясочке и ужасно гордилась.

Она рано стала ползать, а потом ходить, даже не ходить, а бегать, носиться, прыгать, все раскидывать. И — ничего не говорила.

Пони обычно рано начинают говорить, я точно знаю: когда я только готовилась к материнству, то прочитала все, что было написано про воспитание малышей. И когда моя пони к положенному возрасту не говорила ни слова, я забеспокоилась и побежала к врачу.

К сожалению, медицина у нас пока не очень развита — все пони обычно очень здоровые, и эта сфера отстает. Пони-врач осмотрела Сару, но не увидела ничего страшного:

— Обычная пони. Не переживайте! Все пони говорят.

Сара не все.

Говорить она так и не умеет — ну, нельзя же считать разговором несколько слов и фраз?

Любимое ее слово — нет.

— Сара, собери игрушки!

— Нет.

— Сара, умой копыта!

— Нет.

Она вообще непослушная — чуть не углядишь, бежит в парк и носится там одна по дорожкам. Сколько раз было — стоит отвернуться, убежала, а потом ее приводит то одна, то другая пони.

На меня они, конечно, смотрят с осуждением.

У большинства пони в нашем городке по несколько малышей, у меня одна. И они, наверное, не понимают, как это я не смогла воспитать одну пони?

Особенно почему-то кривится пони Снегурочка, хотя у нее вообще нет детей. Помню, как мы с ней познакомились. Сара убежала, ее привела обжористая пони, и ладно бы привела молча, но какое — начала меня учить:

— Пони Матте, я привела Сару, обратите внимание — сейчас как раз обеденное время. У вас, конечно, готов полноценный обед? Сбалансированное питание очень важно для пони!

Пони Снегурочка оказалась свидетельницей этой сцены — она, понимаете ли, как раз выбирала квартиру и случайно оказалась рядом. И, конечно, не преминула с возмущением заметить:

— Вы отпускаете вашу пони бегать одну по парку? Это же опасно, там глубокая речка!

А то я не знала, что там речка!

В речку Сара, кстати, не суется. Ее больше интересуют лужи — как увидит, так сразу бросается купаться. А потом идет домой, вся грязная, мокрая, но при этом очень довольная. Я отмываю ее, расчесываю, но ее хоть отмывай, хоть расчесывай — грива и хвост такие пышные, что тут же запутываются, превращаются в мочалку, и она опять носится лохматая и неприбранная. Еще и нос у нее большой!

К прошлой зиме я купила ей шарф — красный, мне кажется, очень подходит к ее гриве. Шарф большой и толстый, она в нем вся укутана и очень гордится:

— У пони пальто!

Это у истеричной пони есть пальто, она им хвастается, и моя Сара выучила новое слово.

Сара вообще любит перечислять, что у нас есть:

— У пони стол. У пони лампа. У пони — мама!

Когда я это слышу, то обмираю от нежности. Иногда мне кажется, что я ей совсем не нужна.

Ей куда интереснее на улице или — вы не поверите — в школе!

Да, Сару приняли в школу. Почему нет? Ну и что, что не говорит? В школе ведь учатся не только одаренные пони — приняли же Тупони Пферд, хотя она за три года и цифры до десяти не выучила?

Сара очень довольна, что она в школе:

— Пони в школе!

Истеричная пони утверждает, что она делает в школе немалые успехи:

— Пони Матте, я присутствовала на уроке у Сары, они изучали животных. И знаете что? Учительница показала жирафа, спросила, кто это, и Сара ответила первая и совершенно правильно!

— И что же она ответила? — опешила я.

— Она сказала — непони! — сияя, ответила истеричная пони.

Что же — ответ правильный, не возразишь.

Сара вообще все живые существа делит на пони и непони.

Одну из учениц нашей школы зовут Мышка, и Сара упорно называет ее пони-непони.

— А де пони-непони?

Вчера Сару в очередной раз притащили из парка, я приготовила еду — уж не знаю, достаточно ли сбалансированную! Сара поужинала, оттолкнула тарелку:

— Пони поела.

Потом поиграла, ее любимая игрушка — это пони-качалка.

— У пони пони!

А потом пошла и легла в кроватку:

— Пони спит!

Вот и весь разговор.

Флатти Пферд сегодня на вечеринке жаловалась на своих дочерей, особенно на Тупони, не хочет учиться, мечтает стать уборщицей.

О ужас! Уборщицей!

Как она смеет жаловаться? Ее дочка выбрала профессию, которую будет любить, которой увлечена уже сейчас — смотреть приятно, как она следит за порядком в школе!

У Тупони я учитель математики, да, ей не дается мой предмет, как и остальные, впрочем. Она не научилась читать, не умеет считать, географию, историю она воспринимает скорее как забавные сказки. Но — знаете — мне все чаще кажется, что это неважно. Это неважно, потому что Тупони милая, послушная, целеустремленная лошадка, она вежливая, заботливая, внимательная, с ней можно поговорить. У нее есть будущее, как бы ни охала ее мать.

Что будет с нами дальше? Как мы будем жить? Сейчас она смешная, милая — такая лохматая, с большим носом, большими глазами, а что будет потом? Что будет, когда она вырастет? Так и будет купаться в луже, бегать по парку, хвастаться — у пони пальто? У пони пальто, хотя на самом деле это шарф…

Пока у нас не придумано, чем будут заниматься такие пони, где они будут жить. Наверное, в будущем что-то придумают…

Сара на кухне напялила на голову кастрюлю.

— Мама, у пони шапка!

Она выучила еще одно слово. Может быть, еще все наладится?

*****

Пони Минти

Надо сказать, я весьма удивилась, когда на эту вечеринку позвали и меня. Я значительно старше остальных приглашенных пони; кроме того, они не могли не знать, что я сейчас весьма занята. Поначалу мне хотелось отказаться, но потом я решила, что развеяться лишним не будет.

Я уложила гриву и хвост и посмотрела на себя в зеркало. Нет, уже не то! Хоть укладывай, хоть ходи к косметологу, возраст не скроешь — из зеркала на меня смотрела весьма ухоженная, но все же старая, уставшая лошадь.

А я не имею права выглядеть старой! Я не имею права быть старой!

Вечеринка получилась очень приятной, но ушла я оттуда со странным чувством.

Моя юность пришлась как раз на то время, когда пони становились высокоразвитыми существами. Открывались школы, курсы, университеты; появились дома и транспорт; развивались музыка, литература, искусство, спорт. Мне повезло: после общеобразовательных курсов я поступила в университет, в котором, конечно, еще учили по сокращенной программе, но, тем не менее, я вышла хорошим специалистом, более того — нас тогда было настолько мало, что мы очень ценились и получали хорошую зарплату.

Я пони-архивист. Конечно, в старые времена пони и в голову не приходило изучать истории своего рода, да и, сказать по правде, им вообще ничего не приходило в голову, кроме удовлетворения базовых потребностей. Но времена, по счастью, менялись, и теперь работа с историей, документами, традициями, семейными связями считается весьма важной.

Это дело, повторю, было новым в те времена, да и сейчас встречаются не вполне культурные пони, которым не особенно интересно прошлое. Для этого мы, пони-архивисты, проводим пропагандистскую работу, читаем лекции, организуем семинары. Сейчас я высококлассный специалист и прочту любую лекцию с закрытыми глазами, отвечу на любой вопрос в моей сфере деятельности. Но в молодые мои годы все это было не так легко, еще не было справочников, баз данных, как организовать архив, что нужно хранить, а что нет — пони еще не знали, нам, пони-архивистам, приходилось учиться на ходу, все это занимало много времени.

Теперь мне кажется, что моя маленькая пони появилась у меня как-то в перерыве между лекциями, подготовками, разбором бумаг, каталогизацией, инвентаризацией… и так далее.

Тогда уже появились детские сады, и я, не думая, отдала туда свою пони.

С утра я торопила ее:

— Пони, скорее! Я опоздаю.

Вечером я забирала ее из садика:

— Пони, скорее! Бежим домой, у меня еще много дел…

Она бежала рядом и пыталась мне что-то рассказать, я слушала вполуха: все мысли были заняты работой.

Дома я быстро читала ей какую-нибудь книжку, кормила ужином, при этом одним глазом заглядывая в свои книги, а потом укладывала спать.

— Мамочка, посиди со мной! — уговаривала моя пони.

Но какое! Мне было некогда. Я целовала ее, укрывала одеяльцем и выходила из комнаты. Она какое-то время крутилась, а потом засыпала.

Помню, я очень гордилась тем, какая у меня умная и воспитанная пони: никогда не капризничает, не скандалит, нет, она была милой и… удобной. С самого юного ее возраста я могла взять ее куда угодно — помню, садик по какой-то причине был закрыт, и я взяла ее в архив, дала кучу нарезанных бумажек, и она работала: складывала свой архив. А потом мы помчались с ней на лекцию, и ей было поручено сидеть и наблюдать, чтобы все пришедшие пони внимательно слушали. Помню еще, как мы были в командировке, и я купила ей маленький игрушечный поезд.

Если бы она не была такой тихой, беспроблемной пони, если бы она скандалила, требовала внимания — может быть, все сложилось бы по-другому?

Я спросила ее как-то: каким она запомнила свое детство? Она удивилась, сказала, что все было прекрасно, она много бывала со мной, мы путешествовали, и она всегда гордилась мамой — такой умной и образованной, таких пони в то время было не так-то много.

У нее все прекрасно, а у меня-то нет, в какой-то момент начала осознавать я. Она так быстро росла, моя пони! Вот она играла в игрушки, и не успела я оглянуться, как игрушки сложены в коробку; вот она боялась сама дойти до садика от ворот, как она уже сама ездит на автобусе в школу; а вот она уже закончила эту школу и поступила в университет.

Она умная пони, и университет она выбрала самый лучший — в главном городе страны. И уехала.

Нет, она не бросала меня! Она по-прежнему звонит мне каждый день, присылает в ватсап милые картинки, при первой возможности приезжает и всегда зовет меня к себе. Мне кажется даже, что мы и не расстаемся.

Но когда она так стремительно вырастала, меня душила тоска. Я не могла понять, в чем дело: моя пони выросла чудесной, умной, и мне надо гордиться ей, как она гордится мной. Я горжусь; но тоска не отпускала. Когда я видела в парке или на улицах пони-мать и пони-малыша, то едва сдерживала слезы: в своих занятиях, учебе, работе, постоянном повышении квалификации я не успела насладиться ее детством.

У меня прекрасная профессиональная память, но как мало я помню о детстве своей дочки!

Когда она уехала, тоска совсем меня заела.

Как-то я встретилась с сокурсницей и имела глупость рассказать ей о своих переживаниях. Удивительно, вроде образованная, умная пони, а сказала такую чушь:

— Не переживай! Скоро будут внуки.

Внуки! Внуки — это внуки. Я, конечно, в силу профессии понимаю, как это важно — быть бабушкой, передать мудрость, знания… но это, как я поняла для себя, прекрасно в теории.

Пусть когда-то будут внуки, пусть, это конечно, я ничего не имею против, но мне-то нужно самой прочувствовать в полной мере, каким оно бывает — материнство! Без отвлечения на всякую чушь… ничего себе, я назвала дело моей жизни чушью.

Я пони действия, и потому отправилась к врачу. Пони-врач оглядела меня с сомнением — все-таки я уже очень возрастная пони. Но мое здоровье, по счастью, еще давало надежду, я попила витамины, съездила в отпуск… и через положенное время родилась моя вторая пони.

Я почти не помню, как родилась первая пони — я заканчивала аспирантуру, я, кстати, была одной из первых пони, получивших звание кандидата наук. Помню, что она пищала по ночам, а мне надо было срочно сдать статью, я кое-как уложила ее, а потом писала до утра и была страшно уставшей.

Я была страшно уставшей — потому что я! Писала! Статьи! Когда! У меня! Была! Маленькая! Пони!

Теперь я не пишу статьи. Я планировала выпустить книгу; я с трудом могу вспомнить, о чем эта книга. Да что говорить о книге? Бывает, только в середине дня я вспоминаю, что не причесывала гриву. Про хвост я вообще молчу.

Мой уютный дом завален памперсами — какое это чудесное изобретение! Если бы я стирала пеленки, как с первой пони, то стопроцентно отбросила бы копыта.

Сколько удобных, прекрасных вещей — поильнички, бутылочки, удобная коляска, влажные салфетки… сколько всего изобрели за это время пони!

Но, право, лучше бы изобрели, как вернуть молодость.

Я страшно устала. Не могу сказать, чтобы моя пони была особенно беспокойной или непослушной; нет, мне снова повезло, как и с первой дочерью. Дело только во мне; я уже немолодая пони, и все дается мне в миллион раз тяжелее!

Неделю назад пони просыпалась три раза за ночь, и утром я едва смогла сползти с постели. Я приготовила кашу — заметьте, на удобной плите, и молоко мне доставили на дом, у меня специальное приложение в телефоне, очень удобно. Я накормила пони, потом поставила стирать белье — да, у меня стиральная машина, этим могут похвастаться немногие пони.

Я подготовилась к рождению пони весьма основательно: отложила денег, сделала ремонт, купила стиральную машину и робот-пылесос. Продукты, как я сказала, мне приносят на дом. Быт не должен занимать много времени — но почему же я так устаю?

Мы с пони вышли в парк, погода стояла чудесная, я катила коляску в надежде, что пони заснет, но она все крутилась и никак не хотела засыпать. Мне хотелось присесть на скамейку — заломило колени, но как присесть, если пони засыпает только тогда, когда коляска катится?

Взмыленная и лохматая, я тащила коляску по аллее, и тут появилась какая-то незнакомая немолодая пони — наверняка пони-туристка.

— Устали? — участливо спросила она, — понимаю вас! Сама с внуками так устаю иной раз, что сил нет. А я ведь еще и работаю! Вот вырвалась в отпуск.

Эта бестолковая лошадь решила, что я бабушка! Я прошипела что-то недоброе и покатила дальше свою коляску.

После прогулки мы явились домой, пообедали, пони стала перебирать игрушки, я села с ней рядом, показывала кубики, называла цвета — и чувствовала себя бесконечно счастливой.

А потом настал вечер, и мне хотелось почитать при свете лампы или посмотреть сериал, но пони почему-то стала капризничать — требовала играть с ней в кубики, потом влезла мне на спину и хотела, чтобы я ее катала. Когда она, наконец, уснула, я чувствовала себя совершенно измочаленной.

Я, как говорила, пони действия, и наутро решила пересмотреть свою жизнь.

Я записалась к косметологу;

Я записалась в бассейн;

Я пригласила няню — на четыре часа в день.

Явилась няня, и я отправилась заниматься собой и отдыхать.

И что же?

Косметолог занималась мной добрых три часа. Когда я спросила, нельзя ли быстрее, она сказала, что случай запущенный, надо много работать.

Как это — запущенный случай?

В бассейн я успела только на час, и после плавания и сауны меня так разморило, что я еле добралась до дома, попросила няню задержаться и провалилась в сон. Няня растолкала меня ближе к вечеру — ей было пора уходить, пони, как назло, спать не хотела, и я в полуобморочном состоянии показывала ей кубики.

Сегодня утром позвонила моя старшая пони:

— Мама, у меня скоро два свободных дня. Вы с малышкой не хотите приехать?

Мне стыдно, но я едва не разрыдалась. Приехать с малышкой! Как? Собрать огромную сумку с памперсами и бутылочками, впихнуть коляску сначала в автобус, потом в поезд, всю дорогу развлекать ее, не давать плакать, кормить, что-то придумывать…

И я вдруг представила бы себе, как выглядела бы моя дорога без нее. Я бы собрала маленькую сумку и, конечно, дошла до автобусной остановки пешком. В автобусе я ездить не люблю и наверняка задремала бы, а потом, выйдя около железнодорожного вокзала, выпила бы кофе в крошечной кондитерской. А в поезде смотрела бы в окно, читала книжку. С моей старшей пони мы могли бы пойти в театр, кино, побродить по музеям… И я вернулась бы радостной, отдохнувшей, полной сил.

Пони ждала моего ответа, и я устало сказала, что нет, не приеду, не смогу:

— С малышкой пока трудно путешествовать.

Моя старшая пони явно огорчилась, но виду не подала. Она весело рассказала мне какие-то новости, а потом положила трубку.

А я сидела и смотрела в окно. Верно говорят, что все надо делать вовремя!

Но как узнать, что именно тебе надо? Как узнать, о чем ты пожалеешь, а что покажется тебе необходимым в зрелые годы?

Заплакала пони, я встала и пошла к ней. Конечно, хрустнуло колено, а пока я укачивала ее, разболелась голова.

Голова у меня болит теперь довольно часто, так бывало с самой юности: если я о чем-то переживаю, то непременно страдаю от головной боли. А теперь я переживаю каждую минуту!

На вечеринке, например, все много говорили про своих маленьких пони, и только пони Матте, мать Сары, сидела и молчала. Всем ее жаль: Сара уже пошла в школу, но почти не говорит и вообще живет в своем мире. И я тут же стала думать, что и моя пони может оказаться такой же странной, необучаемой, ведь не зря пишут, что поздние роды не прибавляют здоровья ребенку. Меня бросило в жар, и даже пришлось выйти подышать свежим воздухом.

Когда я вернулась, в помещении стояло настоящее ржание — кто-то рассмешил престарелую пони Гаганю. Она так заливалась, что опрокинула свой стакан с вином, а Флатти, наша аптекарша, охала:

— Пони Гаганя, осторожнее! Может подскочить давление.

Когда моя маленькая пони закончит школу, я буду примерно такая, как Гаганя сейчас, подумала я. Меня снова бросило в жар, но в этот раз выходить я не стала.

Когда школу окончила моя старшая пони, я много ей помогала: вместе мы выбирали университет, я доставала ей книги, потом провожала на экзамены. Помню, как она тогда волновалась, а уж как мы радовались, когда она успешно сдала все тесты и стала студенткой! Мы смеялись и прыгали по маленькому гостиничному номеру, а потом пошли гулять до утра.

Когда будет поступать моя младшая пони, мне лучше не прыгать и не выражать особо свою радость — подскочит давление и вообще могу развалиться на месте. А после ночной прогулки по городу и вовсе могу не встать!

А деньги? Я, конечно, помогаю материально моей старшей пони — скидываю каждый месяц на карточку определенную сумму. Деньги у меня есть; но они так быстро разлетаются! Смогу ли я также достойно помогать моей малышке, когда придет черед, или придется оставлять огромные суммы в аптеке пони Флатти?

Я живу в какой-то постоянной тревоге и из-за этого почти не чувствую радости.

К этой вечеринке я готовилась тщательно, но результатов этой подготовки зеркало особо не показало.

Я вернулась домой, отпустила няню. По счастью, моя пони уже спала.

И вдруг я подумала, что все это ерунда. Я хотела эту пони, и она у меня есть. Я умная, ученая пони и прекрасно понимаю — все это так недолго, памперсы, бутылочки! Еще пара лет, и мы с моей пони вместе поедем на поезде навещать ее старшую сестру, и в моей сумке будет раскраска и карандаши, печенье и салфетки, мы будем смотреть в окно, и она будет спрашивать обо всем на свете, а я буду ей отвечать, и нам будет так хорошо вместе.

Мне трудно — но мне никогда не было легко. И я, наверное, никогда и не хотела, чтобы было легко.

В дверь кто-то осторожно постучал. Я раздраженно встала: этот стук мог разбудить мою пони, и тогда пиши пропало! Стараясь не скрипеть коленом, я выглянула в глазок — и не поверила своим глазам!

Когда мы наобнимались и нацеловались, моя старшая пони бросилась смотреть сестру.

— Но как она выросла! Мама! В моем городе открылся кукольный театр, надо будет ее привезти, как еще подрастет.

Малышка начала шевелиться в кроватке, и я испугалась было, но пони меня успокоила:

— Иди спать, а я ее покачаю. Ты устала!

Когда я заводила маленькую пони, то была настроена решительно: я рожаю ее для себя, и старшая пони не должна быть задействована или ущемлена. Но сейчас, вытягиваясь на постели, я забыла свои принципы. Почему бы ей не помогать мне время от времени? Мы семья. А когда придет черед, моя маленькая пони будет помогать со своими племяшками, а я — вот тогда уже настоящая бабушка — с радостью покатаю коляску в парке и спою много песенок.

Мне трудно, но впереди нас ждет поезд, кукольный театр, куклы, школа. А трудности — что трудности? Я их не боюсь, как не боялась никогда.

******

Пони Еся

Признаюсь честно — свою жизнь после переезда я представляла не так.

У нас с сестрой было трудное детство, даже вспоминать не хочется. Но есть одна вещь, которую я вспоминаю с благодарностью и радостью — это наша тесная дружба и взаимовыручка. Так было всегда, и я не думала, что может быть иначе.

Так получилось, что в юности мы с ней разъехались — я устроилась работать в одном горном селении, а она училась и работала в столице. Несмотря на расстояние, мы оставались очень близки — постоянно созванивались, посылали друг другу письма, а уж как появился интернет — и дня не прошло, чтобы мы не поговорили.

Конечно, я знала обо всех событиях в ее жизни. Знала, что она удочерила целую кучу пони, и радовалась за нее. Наше детство, повторю, было трудным, и поступок сестры был закономерным: конечно, она захотела дать дом этим несчастным пони.

И не менее закономерным показался мне мой переезд. Мой дом в горном селении пошел под реновацию; мне предложили другое жилье, но мне не нравились условия, а кроме того, хотелось ближе к сестре и ее семье. Она так прекрасно описывала своих детей! Она показывала их по видеосвязи, и мне они казались прелестными: ходят по квартире, топают, смеются чему-то, а одна пони, розовая, все время корчила мне рожи и убегала.

И я переехала. Тогда сестра еще жила в своем крохотном домике на вершине горы; там было всего одна комната и веранда. В комнате спали сестра и малыши, на веранде стоял обогреватель и спали три старшие пони; туда же определили и меня.

Я не питала надежд по поводу приемных пони; неизвестно, какое они получили воспитание, и ожидала худшего. К моей радости, все оказалось не так плохо, все пони стремились к учебе, имели разные интересы, были здоровы и в основном послушны. Сестра занималась ими с удовольствием, а они платили ей искренней любовью.

Может, нам надо было остаться в том самом домике на вершине горы?

Как-то раз моя сестра прочитала объявление: в прекрасном доме в парке продается двухэтажная квартира. Там три комнаты, лоджия с отоплением, большая кухня, парк переходит в лес, и школа для пони куда ближе. И она загорелась покупкой этой квартиры.

— Подумать только, — говорила она мечтательно, — какая прекрасная квартира и какой чудесный дом! Нам всем хватило бы места, пони могли бы играть, я бы купила шкаф для игрушек, у старших пони была бы своя комната, а готовила бы я в кухне, мне бы никто не мешал…

Она уговорила меня посмотреть квартиру, и мне, конечно, тоже все понравилось, но я понимала, что это практически невозможно: иппотечный платеж составлял как раз зарплату моей сестры в музее.

Но она с детских лет была такая — если что захочет, обязательно ввяжется. Она пошла в банк, взяла иппотеку и купила-таки эту квартиру.

Первое время мы, конечно, нарадоваться не могли. Квартира была уже с ремонтом, и по сравнению с домиком на вершине горы, где обои висели клочьями, она казалась нам дворцом. Куркка устроилась в дальней комнате, туда же поставили вожделенный шкафчик с игрушками. Старшие пони получили свою комнату, художественным пони купили двухъярусную кровать, а пони-математик, наша необщительная пони, устроилась в шкафу-купе. Обжористая пони, конечно, попросилась жить на кухне, и иногда там же спит истеричная пони.

Мне выделили лоджию. Много места мне не надо: спальное место и мой ноутбук. Помню первую ночь на моей лоджии: тишина, вид на парк, яркие звезды. И главное — тишина! И возможность включить ноутбук тогда, когда хочется, и писать, писать…

Я — пони-поэт. С детских лет я любила рифмы и все описывала в стихах. Я мечтала жить именно так: сидеть в своей крохотной комнатке-лоджии и творить.

Я довольно известная пони-поэт, у меня вышло несколько сборников. Правда, пони-поэтов пока не очень много, поэтому моя известность — не только мой литературный дар, скажу честно, но и стечение обстоятельств.

И вот я сидела на своей лоджии, писала, зачеркивала, снова писала…. И была очень счастлива, пока не пришел первый счет за отопление и воду.

Оформляя иппотеку, моя сестра рассчитала так: она устроилась на вторую работу в музей и вторую зарплату планировала тратить на еду и хозяйство, а первую зарплату отдавать за квартиру. Видимо, она что-то не так рассчитала, и второй зарплаты хватило на еду, но не на оплату счетов.

Мы поступили очень глупо, что не обсудили все в самом начале. Я-то рассчитывала, что буду оплачивать только то, чем пользуюсь — лоджию, кухню, ванную — то есть предполагала платить треть.

Но когда мы вместе поохали над счетами, я поняла, что все будет совсем не так.

— Надо найти еще работу, — в отчаянии сказала Куркка.

Но когда? Она и так работала целыми днями — по утрам бежала в музей, а вечерами строчила статьи для газеты.

Она совсем перестала успевать что-либо делать по дому — ведь надо готовить, стирать, убирать, а когда все это делать? Все чаще бывало так, что пони приходили домой, а обеда не было; шарфики и банты стали грязными и неглаженными; по полу катались комки пыли.

Конечно, я не могла бросить сестру в таком положении и взяла лошадиную часть работы на себя.

Не могу сказать, что все свалилось на мои плечи: например, завтраками, обедами и ужинами у нас с некоторых пор заведует обжористая пони. Она любит готовить, изучает кухни народов мира; кухня — ее вотчина, она внимательно следит, чтобы у нас была свежая, качественная еда, овощи, фрукты, ни одна пони не может выйти из дома не позавтракав. Она строга: наши маленькие пони едят все, что она готовит, и не позволяют себе никаких капризов.

Остальные пони тоже принимают участие в хозяйстве: подметают, моют полы, протирают пыль. Недавно в нашем доме появилась коммунальная стиральная машинка, ей могут пользоваться все жители, надо только записаться, и проблема стирки тоже решилась.

Самая главная наша беда — это деньги и время.

Сейчас зима, и последний счет был такой, что мне пришлось отложить начатое стихотворение и писать пьесу для театра кукол. Это уже пятая пьеса: пони активно развивают сейчас сферу искусств, пьес требуется много, и я пишу, практически не выходя со своей лоджии.

Со временем еще хуже: раньше в маленьком домике мы с Курккой отправляли пони в школу, а сами садились выпить по чашечке кофе. Мне нравилось пить кофе с сестрой, наш совместный завтрак давал мне заряд бодрости на целый день. Потом я немного прибирала и уходила творить, а Куркка готовила обед и тоже садилась писать свои статьи.

Теперь же все не так. Кофе мы по утрам не пьем; уставшая Куркка спит до последней минуты, потом хватает какой-то бутерброд и мчит на работу. Я тоже, наскоро позавтракав, бегу на свою лоджию и пишу пьесы, пока не явилась из школы вся наша ватага. Когда они возвращаются, делается так шумно, что хоть из дому беги: гремит тарелками обжористая пони, ноет пони-химик, по лестнице носится и орет истеричная пони, и можно было бы отвлечься, но каждую минуту на мою лоджию кто-то вламывается:

— Тетя Еся, когда мы записаны на стирку?

— Тетя Еся, мне нужен компьютер.

— Тетя Еся, пони-математик защелкнула замок в шкафу и не может выйти. Говорит, что очень хочет писать.

— Тетя Еся, где мой пенал?

— Тетя Еся, истеричная пони толкается.

— Тетя Еся, когда придет мама?

И тут домой приползает мама, и, о счастье, внимание переключается на нее. Я стучу по клавишам, и тут на пороге появляется Куркка:

— Еся, ты обедала? Как твои дела?

Мои дела идут прекрасно; пьесу я должна была сдать позавчера, на листочке с начатым стихотворением художественные пони нарисовали домик с трубой, обжористая пони выговорила мне, что я обедаю недостаточно сбалансировано, и отобрала бутерброд, пони-химик ноет, что ей нужен мой компьютер, Варя приволокла на мою лоджию свою фотокамеру и снимает — о боже мой — уже закат, как быстро прошел день. Под окном орет истеричная пони.

Куркка наскоро обедает и уходит к себе: писать статью. Не к себе, простите: ее кабинет — это же и игровая комната, и туда, понятное дело, тащатся играть все пони.

— Мама, посмотри на мою куклу-пони!

— Мама, мы строим из конструктора!

— Мама, ты купишь мне пожарную машину?

Куркка дописывает статью и падает на свой диванчик:

— Я отдохну.

И засыпает.

Пони строем выходят из ее комнатки: мама спит! Даже истеричная пони притихает и садится за книгу.

Надо ли говорить, что, если я сплю я, то никакой тишины в доме не дождешься.

На днях я писала монолог главного героя, и на пороге лоджии все время кто-то возникал:

— Тетя Еся, я сейчас приду снимать вот то облако.

— Тетя Еся, у нас кончилась сметана.

— Тетя Еся, опять сломался замок в шкафу.

— Тетя Еся, можно идти гулять?

— Тетя Еся, у нас завтра праздник, а бантики не стирали.

Я сорвалась:

— Я работаю! Идите к маме!

— Но мама спит, — удивилась Немочка, — разве можно ее будить?

— А меня можно отвлекать от работы? — совсем рассвирепела я, — можно топать, когда я сплю?

Пони, кажется, смутились и покинули лоджию.

Ближе к вечеру Куркка проснулась и убежала в музей: там скоро выставка. Истеричная пони начала кататься по лестнице в старом тазу. Шум стоял ужасный, я вышла и сделала замечание, пригрозив, что отберу таз. Истеричная пони немедленно разревелась и повалилась на пол:

— Не командуй, — рыдала она, — ты не мама!

В отчаянии я спустилась на кухню, планируя приготовить ужин, но там, конечно, уже готовила обжористая пони.

— Готовлю рис, — довольно сказала она.

— Может быть, картошки? — спросила я.

— Мама сказала, что хочет рис, — решительно сказала обжористая пони, — значит, рис!

Я снова поднялась наверх. Пони-химик смотрела в компьютере какие-то ролики, я сказала, что она сидит перед экраном уже больше положенного времени. Пони-химик, не поворачивая головы, отмахнулась:

— Мама разрешила.

Мама! А я — не мама.

Я не мама, но когда этой мамы нет дома, то обязанности мамы выполняю я. Пони бегут ко мне с вопросами, я ищу шарфы, мирю, утешаю, объясняю, вытираю носы, но я — не мама!

Я почти бросила свое творчество, я пишу пьесы и все свои доходы до последней понейки трачу на эту семью — но я же не мама!

Я вкладываю в них свою жизнь — а получаю ли я что-то взамен? Ладно, сейчас они маленькие и неразумные пони, но получу ли я что-то в старости, когда они станут взрослыми?

В первые дни после моего переезда еще в тот старый домик на вершине горы мы с Курккой пили чай, и она тактично сказала:

— Теперь ты не останешься одна в старости, у нас же столько пони!

Дело в том, что я не уверена, будут ли у меня свои дети.

И я не уверена, хочу ли я их: все-таки главное в моей жизни — это творчество.

И после слов Куркки у меня на душе потеплело — да, у меня будет семья, мои прекрасные племянницы, и они позаботятся обо мне, когда придет старость.

Сейчас же мне часто приходит в голову, что все может быть совсем не так.

Нет, они, конечно, позаботятся: я не останусь без куска хлеба и стакана воды, уже сейчас видно, какие они ответственные, внимательные и порядочные пони. Но не буду ли я для них обузой? Не будут ли они навещать меня из чувства долга, не будут ли созваниваться вечерами:

— Завтра твоя очередь к тетке Есе идти.

— Ой! Как все это надоело! Ну что делать, пойду.

Я еще довольно молодая пони, но эти мысли посещают меня все чаще и чаще.

И когда эти мысли меня особенно гнетут, мне хочется все бросить и все изменить: взять шарфики, компьютер, одеяло и уехать куда угодно, на край света, зарабатывать самой себе на свою скромную жизнь и писать, писать свои стихи, чувствуя каждый слог, каждую букву, каждый звук, наслаждаясь каждым лучом солнца, каждым облачком, желая написать об этом так, чтобы каждая пони, прочтя мое стихотворение, радовалась так же, как и я.

А потом, может быть, все-таки завести себе свою пони. И эта пони будет любить меня так, как любят Куркку ее дети. И я буду рассказать о своей пони так же, как сегодня на этой вечеринке хвасталась моя сестра.

Но как бросить мою сестру в таком тяжелом положении? И как бросить этих маленьких бестолковых лошадей? О чем она думала, когда заводила такую ораву? И почему я должна помогать ей? Я хочу свою жизнь, я хочу…

Кто-то стучит.

— Еся, — на пороге появилась моя сестра, — меня отправляют в командировку на два дня. Ты же присмотришь за пони? И еще завтра доставка из гипермаркета, и еще придет пони-слесарь поменять замок в шкафу, а пони Марта просила помочь ей по физике.

Как говорится в моей пьесе — занавес!

*******

Пони Гаганя

Когда ко мне явилась пони Флатти со своим предложением, я страшно удивилась. Зачем я им там?

Почему-то считается, что все, на что мы способны — это делиться мудростью. Но на вечеринке в ресторане как-то не принято делиться мудростью, там скорее вкусно едят и пьют, а не выслушивают эту самую мудрость; а уж если захотелось послушать мудрость — то какие такие мудрые вещи сейчас могут рассказать престарелые пони молодым?

Раньше, в годы моего детства, было иначе. Пожилые пони могли передавать свои знания молодым — вот эту траву ешь, а эту не трогай; отсюда пей, а оттуда воздержись. Эти знания так и передавались, да; но шли годы и все изменилось!

Могла ли я представить в годы детства и юности, что пони будут ходить в школу? Что они будут выбирать профессию? Что они смогут звонить по телефону, ходить в театры, петь хором?

Каждый день ко мне забегает какая-нибудь пони — взрослая или маленькая. Они заботятся обо мне: например, заказывают еду — через Интернет! Что-то тыкают, нажимают, а потом пони-курьер приносит мне молоко и сладкие булочки, готовую еду — только разогреть, свежие овощи и фрукты.

Пони Флатти и меня пыталась обучить так заказывать себе еду — у меня есть хороший телефон, подарок города на мой юбилей. Наверное, я бы научилась, хотя страшновато, конечно. Какие теперь технологии! До сих пор не понимаю, как мои деньги хранятся у меня в телефоне и как туда может приходить пенсия! Ведь я помню времена, когда у пони вовсе не было денег — никаких, ни бумажных, ни монеток, ни в телефоне.

Недавно малышка истеричная пони явилась брать у меня очередное интервью, вырядившись в свое синее пальто. Какая-то одежда, кроме шарфиков, у пони пока редкость; и это пальто на пони кажется мне смешным и нелепым. Зачем пони пальто?

Конечно, я ей ничего не сказала; она же просто соседка, но, будь она моя внучка, я бы не смолчала. Зачем пони пальто?

Она такая милая в этом пальтишке!

Я же с трудом привыкла к шарфику. Я понимаю, что это очень удобно — шее тепло, уютно, сразу делается как-то теплее, но ведь раньше пони как-то обходились без шарфов!

Но я отвлеклась. Флатти настаивала:

— Пони Гаганя, пойдемте! Будет весело.

— Да какое веселье со старухой! — отбивалась я, — плясать я не могу, да и вдруг подскочит давление?

— Я окажу вам первую помощь, — смеясь, — сказала Флатти, — дорогая пони Гаганя, — решено: в шесть за вами заедет такси. А теперь мне пора — надо еще успеть к косметологу!

И она убежала, а я стала собираться.

Собираться — это громко сказано. Надеть шарфик — это дело одной минуты даже для такой неповоротливой старой пони, как я. А больше мне ничего не нужно, особенно к косметологу.

Одно из преимуществ старости — не заботиться о внешности. Нет, конечно, я расчесываю и гриву, и хвост, но посмотрите на других пони! Даже наша многодетная пони Куркка зачешет гриву то направо, то налево, то уложит на затылке. Я уж молчу про пони Снегурочку: та и к косметологу ходит регулярно, и гриву укладывает то в косу, то распустит, и у нее, говорят, дома всякие маски и скрабы! А мне в мои годы хоть куда гриву зачеши, хоть мажься скрабом, хоть нет — все равно в зеркале отразится старая лошадь!

Внешность — ерунда. Главное здоровье! Вот вчера я проснулась от того, что болит колено. Я уж и так, и этак, колено не проходило, и пришлось звонить пони-врачу. Она прибежала с какими-то мазями, и колено не сразу, но прошло. И знаете что? Сразу же все стало другим. Я сама дошла до окна и долго смотрела, как светит солнце и блестит снег, как по небу бегут облака, как красиво смотрится дерево перед моим домом.

В шесть явилось такси. Такси у нас в городе одно — карета, в которую запрягается пони Фредерика. Я поправила шарф, вышла и уселась в такси, испытывая привычную неловкость: пони везет пони!

Ах, какой был прекрасный ресторан! Столики, скатерти, красивая посуда на столе. Рестораном заведует пони Земляничка, очень вежливая и приятная пони. Между столами бегала обжористая пони: она здесь подрабатывает и говорит, что в будущем откроет кондитерскую и столовую.

Явились почти все пони: тут была и Куркка с сестрой, и Флатти, и Матте, и директор школы Снич, и Снегурочка. Чуть позже явилась Минти, у нее был усталый и немного ошалевший вид. Что же, можно понять.

Мы расселись и стали заказывать еду. Я, конечно, умею читать, но что тут были за чудные названия! Я бы, пожалуй, так и смотрела в меню весь вечер, но на помощь явилась обжористая пони: она принимала заказы.

— Так, пони Гаганя, — сказала она деловито, — я помогу вам с выбором. У вас нет пищевой аллергии?

Признаюсь, я с трудом удержалась от смеха. Пищевая аллергия! У лошади! Но обижать маленькую пони не хотелось, и я отрицательно покачала головой.

— Тогда возьмите эти суши и суп с угрем, — предложила обжористая пони, — и свежевыжатый сок. По поводу вина обратитесь к старшим пони, тут я некомпетентна.

Я согласилась на суп и суши. Угорь — это, кажется, рыба, а суши — это рис с чем-то сверху.

Выбрать алкоголь мне помогла Снегурочка — предложила пить шампанское.

Еду принесли быстро, и я с удивлением увидела, что пони едят суши палочками! Палочками!

Мне стало грустно: ведь я помню времена, когда у нас не было вилок и ложек. А теперь, оказывается, положено есть палочками!

Около меня опять появилась обжористая пони.

— Я читала, — сообщила она, — что в Японии нет никаких правил относительно того, как есть суши. Если кому-то удобно, тот ест вилкой. Или копытами. Главное, что это вкусно, а это вкусно, отвечаю. И еда не самая калорийная. Кроме того, в рыбе много минералов!

Я благодарно кивнула ей и взялась за вилку. Еда и в самом деле оказалась вкусной; чуть позже принесли суп, и тут уж пони палочки отложили — ели, как и положено, ложками.

И шампанское тоже было вкусным, и сок, и сама компания нравилась мне все больше и больше. Сначала пони беседовали о каких-то общих вещах — об устройстве города, про программы в стиральных машинах, а потом все выпили, расслабились, и разговоры стали проще и душевнее. Говорили о детях, об работе, о планах на лето.

Признаюсь, для меня все это звучит как какая-то прекрасная, но непонятная музыка. Пони — строят планы на лето…

Какие раньше были планы на лето? Телега, сено, жара и слепни. А теперь, например, пони Снич собирается поехать в санаторий! И уговаривает пони Флатти составить ей компанию, пока малышки Пферд будут в летней школе.

Конечно, услышав про школу, оживилась пони Снегурочка. У нее нет детей, но она увлечена педагогикой и придумывает ученикам что-то необыкновенное. Летняя школа — это ее детище, и она начала что-то доказывать пони Снич, а та вежливо возражала. Постепенно пони разгорячились, в беседу вступила Флатти, и я потеряла нить спора.

Вроде бы как обе хотят для школы хорошего, но по-разному. И это тоже для меня в новинку: разве в мою молодость могли пони на полном серьезе обсуждать, как лучше тащить тележку с грузом? Впрягаешься и тащишь, что тут долго говорить.

Наверное, вышла бы ссора, но тут прибежала обжористая пони:

— Пони, предлагаю вам десерты. Пони Снегурочка, как раз только что приготовили наполеон с нежным кремом. Есть также шоколадные маффины, крем-чиз, пирожное Павлова, корзиночки с вареньем и свежими ягодами.

Я опять обалдела, но малышка пони протянула мне меню с картинками:

— Не желаете ли торт со взбитыми сливками?

— В нем же миллион калорий! — ужаснулась пони Снегурочка.

Я улыбнулась:

— Я не боюсь потолстеть, пони.

— Тогда решено, — кивнула обжористая пони, — берите этот торт. И чай. У нас отличный чай! Кофе не предлагаю, от него может случиться бессонница.

У меня и без кофе может случиться бессонница. Долгими ночами я лежу в своей кровати, укрывшись одеялом и включив маленькую настольную лампу, и удивляюсь и одеялу, и лампе, и своему дому, и пенсии, и телефону — вот он, лежит на столике, и, если у меня подскочит давление, мне нужно только нажать тревожную кнопку, и примчится пони-врач. Аппарат для измерения давления у меня, кстати, тоже есть.

У меня есть все для прекрасной, удобной жизни, но я ловлю себя на мысли, что предпочла бы по-прежнему жить в конюшне и есть сено без соуса, но быть молодой и здоровой.

Какое это счастье — выйти ранним утром на луг, вдохнуть свежий воздух, попить чистой воды! Какое счастье бежать по дороге, не чувствуя усталости, какое счастье быть полной сил…

Я бы все отдала за то чувство молодости и легкости, даже аппарат для измерения давления.

— Так интересно вспомнить прошлое, — говорила тем временем пони Куркка, — помните, как раньше…

И это мне удивительно тоже — у таких молодых пони уже есть прошлое! И между тем, это прошлое, похоже, куда интереснее, чем, допустим, мое: ведь это их поколение, это они первыми получили высшее образование, это они первыми среди пони стали водить поезда, вышивать крестиком, заговорили о полетах в космос, открыли океанариумы и театры. Если бы не они, то я бы, пожалуй, доживала свой век в конюшне, а не пила бы сейчас горячий чай с вкуснейшим тортом.

И аппарата для давления у меня бы тоже не было!

— Пони Гаганя, о чем больше всего переживаешь в зрелые годы? — спросила меня пони Еся.

— В старости, вы хотите сказать? — улыбнулась я.

О чем я переживаю? Об утраченной молодости? Нет. Молодость пройдет у всех, и нет такой пони, которая навсегда останется молодой, красивой и совершенно здоровой.

— Наверное, о том, что жизнь раньше не была такой интересной и удобной? — нетерпеливо спросила меня пони Снегурочка, — ведь сейчас пони имеют возможность выбирать профессии, живут в благоустроенных квартирах…

Кто спорит, жить сейчас стало куда лучше.

Но я переживаю не об этом, нет.

Как им сказать? Я пыталась подобрать слова, но пони уже отвлеклись: разлили по бокалам еще бутылку шампанского, стали просматривать в меню десерты, и меня, кажется, больше никто не слушал.

А мне есть что сказать. Самое ценное, самое важное, чего добились пони за последнее время — это отношения в семьях. Это традиции, забота, это внимание к старикам,нежность к детям.

Когда-то и у меня был жеребенок, маленький, милый. Я была, наверное, хорошей матерью — кормила его, оберегала, ночью в конюшне он спал, прижавшись ко мне. Но потом он вырос и куда-то делся, я не знаю, куда: наверное, как и все мы, таскал тележку с грузами?

Он больше никогда ко мне не вернулся: тогда не принято было поддерживать семейные отношения. Ведь и из моей сегодняшней компании никто не знает, где их матери.

Переживала ли я о нем?

Нет.

Тогда мы не знали, что о выросших детях надо переживать.

Скучала ли?

Нет, еще раз нет.

Жизнь текла своим чередом, да, что-то менялось, я выучилась читать, потом получила квартиру и пенсию, и у меня все хорошо, но…

Эти пони, которые сейчас смеются и пьют шампанское, не будут так ужасно одиноки в старости. Уже сейчас в школах маленьким пони объясняют, как важна семья, традиции, им объясняют, что сейчас о них заботятся мамы, а в будущем о мамах будут заботиться они.

Конечно, им объясняют и другое: как важно уважать и поддерживать стариков, помогать малышам, быть вежливыми и заботливыми по отношению к соседям. И наши маленькие пони, надо сказать, прекрасно это усваивают — каждый день то одна, то другая маленькая поняшка забежит ко мне, спросит о здоровье, поговорит.

Из всех них я выделяю одну — самую крикливую и невоспитанную, дерзкую и упрямую. Она такая: что придумает, того и добьется. Вот скажите, зачем пони пальто? А у нее есть пальто, и она пришла ко мне брать интервью в этом самом своем пальто, да, в пальто, только вот гриву забыла расчесать, про хвост я вовсе молчу. Ух, будь она моя внучка, я бы ей сказала!

Я переживаю о своем одиночестве, вот о чем я переживаю. Иногда вечерами я сижу у окна и фантазирую, что сейчас ко мне в гости приедут сын и внучка.

Я бы открыла дверь, они вошли бы, и я бы сварила малышке какао, а сыну кофе, и мы отдыхали бы все вместе в моей уютной комнате, я бы сидела в кресле, они — на диване, горела бы лампа…

Да что там! За то, чтобы они появились у меня на пороге, я отдала бы все эти блага — и квартиру, и диван, и лампу, и кресло, и телефон с пенсией внутри, и прекрасную мазь от боли в коленях.

Если бы они оказались рядом, я бы забыла о давлении, о боли в коленях, я бы позвала малышку на луг, к речке, я бы, наверное, вспомнила или придумала бы какие-то сказки, я бы рассказывала ей рассказы из прошлой жизни, а она слушала бы меня так же внимательно, как эта розовая пони в синем пальто.

Я размечталась, а ведь даже не знаю, есть ли у меня внучка!

Они поднимают бокалы, чокаются, эти успешные, образованные, уверенные в себе пони, они по праву гордятся собой, своими достижениями, карьерой, бытом, жизнью. А я не смею сказать, не могу подобрать слов, чтобы сказать: главное их достижение, главнее которого нет и никогда не может быть — это семья.

Наутро, наверное, перед школой прибежит розовая пони — без пальто, просто в шарфике: пальто мать ей не дает трепать в школе и в парке; будет задавать вопросы, что-то записывать, а может, начнет просто болтать без умолку, как ее в школе терпят, такую разговорчивую? А когда она вскочит и соберется бежать, я встану и аккуратно поправлю ей шарф — чтобы не замерзла.

— Пони Гаганя, еще шампанского?

Почему бы нет?

**********

Пони Снич

Вернулась я поздно и совсем уставшая — последний бокал шампанского явно был лишним. Я сняла шарфик, села в кресло и вытянула копыта, рассчитывая отдохнуть немного, а потом приняться за дело.

В комнате Белль негромко играла музыка. Я встала и поднялась к ней. Ну конечно — сидит, читает книгу. Я подошла, она обернулась.

— Уже поздно, — мягко сказала я, — пора спать.

— Дочитаю главу, — возразила она, — очень интересно.

Я посмотрела на обложку — задачи по физике.

— Эман спит?

— Нет, смотрит в свой телескоп, отыскала какую-то новую звезду.

Про Розалин я спрашивать не стала — и так понятно, что она не дома, занимается своим океанариумом.

Я оставила Белль в покое и спустилась к себе. Мой стол был завален разными бумагами, книгами, справочниками. Сегодня мне предстояло ознакомиться с планом экскурсий на летние каникулы и поставить свою подпись. Или не поставить, если он мне не понравится, в смысле поставить, но не сразу.

Я стала директором школы два года назад, сразу как переехала. В другом городе я работала просто учительницей, а здесь мне предложили должность повыше. Я, конечно, согласилась — зарплату обещали очень хорошую, а руководить я всегда любила. И я была уверена, что справлюсь.

Я и справляюсь. В этом, конечно, не только моя заслуга, мне еще и с коллективом повезло. Учителя в школе сильные, заинтересованные, знающие свой предмет. Пони Матте, например, прекрасно преподает математику, Тора — историю, Окулочка — географию. Их уроки — это настоящее искусство, они все время что-то затевают: то смотрят фильмы, то ездят на экскурсии, то читают вслух книги. Я поддерживаю всякие инициативы, в разумных пределах, конечно. Все пони-учителя ко мне прислушиваются, но, конечно, в каждой бочке меда бывает ложка дегтя.

Где-то год назад в школу пришла работать пони Снегурочка. Поначалу она устраивалась работать в наши библиотеки — научную и детскую, но она бездетная, времени полно, оказалось, что у нее есть диплом педагога, и она пришла работать в школу: вести разные кружки и устраивать экскурсии. Я была довольна — она умеет водить автобус, много знает, к занятиям готовилась очень ответственно, придумывала много интересных вещей, маленькие пони были от нее в восторге. Потом оказалось, что у нее есть диплом преподавателя иностранных языков, и она явилась ко мне с предложением — изучать разные языки. Каждой пони предлагалось выбрать два языка, помимо обязательных английского и немецкого. Потом она придумала дополнительную историю, для чего сама списалась с университетским профессором, пони Асият, и та стала читать лекции онлайн. Потом затеяла кружок по биологии, курсы по переводу детских книжек, закупила настольные игры, открыла театральный кружок.

Повторю, поначалу мне все это нравилось. Но дальше — больше. Она собрала учительскую конференцию, где предложила нововведение: разработать и утвердить для каждой учащейся пони индивидуальный план, в котором учитывались бы их интересы и способности. Такой план, утверждала пони Снегурочка, раскроет таланты каждой пони и сделает их еще более высокоразвитыми.

Я понимаю важность образования; мои собственные пони учатся отлично и имеют массу увлечений. Но то, что предложила Снегурочка — явный перебор.

Например, Тупони. Какой план можно придумать для пони, которая мечтает стать уборщицей? Для пони, предел мечтаний которой — новая метла? Которая на уроках обеспокоенно оглядывает класс — нет ли где пыли?

Или маленькая пони Сара. Она, конечно, пока в подготовительном, но не думаю, что через год что-то изменится. Она почти не говорит и вообще живет в каком-то своем мире.

На той конференции я предложила другой вариант. Все пони учатся по одной и той же программе, а пони более одаренные, справляющиеся со школьной программой, могут посещать дополнительные кружки.

— То есть Тупони, например, не может посещать кружок по истории? — прищурилась пони Снегурочка.

— А зачем ей? — холодно спросила я, — она все равно считает, что на этих лекциях ей рассказывают забавные сказки. То же самое с географией. Зачем учителям тратить на нее свое время? Пусть обучится читать и писать, а уже потом…

— Когда потом? — перебила меня пони Снегурочка, — прошу заметить, что на занятиях по истории и географии Тупони оживляется и слушает очень внимательно. Она любит интересное, любит сказки. Почему бы не использовать этот ее интерес в обучении?

— Для чтения сказок необязательно привлекать высококвалифицированных учителей, — возразила я, — их труд будет куда более эффективен, если направить его на одаренных пони.

— Например, на ваших, — кивнула пони Снегурочка.

Я вскипела, но сдержалась. Да, я горжусь своими пони. Еще совсем крошечными лошадками они показывали немалые способности, рано выучились читать, интересовались музыкой, искусством, науками. Конечно, я считаю, что их природные дарования надо развивать, я рада, что они посещают дополнительные занятия, я даже оплачиваю им дорогущего репетитора по английскому и немецкому языкам — пони Лану. И я не понимаю, почему учителя должны уделять больше внимания одной из пони, которая вовсе не жаждет учиться.

Пони Снегурочка, видимо, приняла мое молчание за растерянность и выступила с новым проектом. Скоро лето; для пони организуется летняя школа, где пони Снегурочка и опробует свои индивидуальные планы.

— Я была у пони Тере, и она выделила деньги на летнюю школу, — сказала она, — организатор школы я.

Что же, пусть организует, подумала я. Для пони и в самом деле лучше выехать куда-то и быть под присмотром, чем целыми днями носиться в парке.

Школьный год закончился, маленькие пони погрузились в автобус и уехали — для них нашли какой-то остров с помещением для школы. Я ушла в отпуск и, надо сказать, прекрасно отдохнула — мы с моими пони съездили в отпуск, а потом в санаторий.

Маленькие пони вернулись осенью, и перед первым учебным днем ко мне явилась пони Снегурочка. Надо сказать, вид у нее был очень утомленный.

— Скажите, пони Снич, — сказала она, — могу я взять отпуск примерно на месяц?

— Конечно, — кивнула я, — но расскажите, как ваша летняя школа? Я слышала, было очень интересно.

— Интересно, — согласилась Снегурочка, — я на самом деле написала для каждой пони индивидуальный план, организовывала походы, просмотр фильмов и мультфильмов, из школы мы съездили в большую поездку по реке Волге, я договорилась с несколькими университетскими профессорами об онлайн-лекциях, пони много читали, рисовали, лепили. Но, конечно, все это было немного сумбурно, а я чувствую себя очень уставшей.

Я с дорогой душой подписала ее заявление на отпуск, и она ушла.

На следующий день я с самого утра была в школе и встречала маленьких пони. Вид их мне понравился — все бодрые, веселые, явно отдохнувшие. Я собрала в зале все три класса, и пони весело стали рассказывать, как провели время в летней школе.

— Мы читали!

— Мы устроили клуб юного геолога!

— Я откапывала древности!

— Мне было поручено отвечать за сбалансированное питание! Я разрабатывала завтраки, обеды и ужины, а потом помогала готовить.

— Я изучала почвы, в библиотеке была книга про почвы!

— Мы рисовали и сами вели кружок по рисованию!

— Я научила пони лепить из глины!

— Взрывать в школе было запрещено, но я показала опыт с окрашиванием.

— А мне купили транспортир, я высчитала все углы в летней школе…

— В нашей летней школе было очень чисто.

Я выслушала пони и отправила их на уроки, сама же занялась насущными проблемами школы. С самого утра ко мне явилась пони-повар Земляничка и сказала, что увольняется — планирует открыть свой ресторан, и мне пришлось в срочном порядке искать нового повара. Потом оказалось, что учебники по математике привезли не те, потом пришлось бежать в класс — истеричная пони ущипнула Кукку, потом притопала обжористая пони — уточнить, из какой муки сделаны пирожки на завтрак. К концу четвертого урока выяснилось, что не работает кран и плохо открывается окно… словом, очнулась я примерно через месяц.

К тому времени явилась из своего отпуска пони Снегурочка. Она умеет отдыхать — сначала провела две недели в санатории, потом уезжала в путешествие, а оставшиеся три дня отпуска провела в спа. Конечно, вернулась она с новыми силами, и первое, что сделала — это собрала учительскую конференцию.

Маленькие пони, наверное, многое рассказывали про свою летнюю школу, да только прислушаться мне было особо некогда. И теперь, слушая пони Снегурочку, я невольно восхищалась ее работой.

— Конечно, все было сумбурно и не до конца проработано, — говорила она, — расписание не было четким, не все книги были закуплены, иногда пони слишком много времени проводили перед экраном, а иногда просто бегали по саду. Но было и много интересного: например, пони сами учили друг друга. Истеричная пони руководила проектом по первобытной истории: пони сделали палки-копалки и рисовали на камнях, занимаясь наскальной живописью, как древние пони. Художественные пони вели занятия по рисованию и прочитали две лекции по искусству. Пони-химик очень интересно рассказывала про кислоты и химию в быту. Старшие пони также рассказывали о своих увлечениях, а кроме того, написали серьезные исследовательские работы. Обжористая пони следила за питанием. В путешествии мы вели общий путевой дневник, Варя сняла отличный фильм. Кроме того, пони объединялись в группы: например, истеричная пони, готовя свой проект, объединилась с Тупони, и та с удовольствием искала подходящие палки и камни, а потом они вместе с Немочкой подготовили доклад про динозавров. А художественные пони вместе с Мартой изучали красоты камней. Обжористая пони вместе с Немочкой подготовила доклад о том, как связано здоровое питание и растениеводство.

Слушать ее было очень интересно, но к тому времени я уже знала, что Тупони так и не научилась читать, истеричная пони ужасно отстает по математике, а пони-математик, наоборот, занимается исключительно измерением углов и никак не может дописать обязательное для всех пони сочинение. Летняя школа отлично работала как клуб по интересам, но, на мой взгляд, к настоящей учебе она не имела никакого отношения. Пони еще малы; их интересы могут измениться, да и вообще без прочного базового образования в жизни не обойтись.

Все это я высказала на конференции. И каково же было мое удивление, что некоторые пони со мной не согласились.

— Прошу прощения, — сказала пони Окуловка, географ, — но я вижу очень много плюсов в подобной системе работы. Тупони, например, теперь очень много знает про доисторических пони, она с интересом рассматривала изображения динозавров. Истеричная пони стала куда терпимее, она меньше раздражается и орет. Пони научились искать информацию в интернете и книгах, стали более ответственными. Насколько мне известно, уже получено согласие пони Тере об организации подобной школы на следующий год, и я с удовольствием приму участие в этом проекте. Уверена, на следующий год все будет еще лучше — ведь в этом году пони Снегурочка, считай, сделала все одна.

Пони Тора энергично закивала:

— Я тоже уже придумала много интересного для курса по истории.

— Я бы могла преподавать математику на разных уровнях, — вступила Матте, — сложный курс для пони-математика и ваших пони, пони Снич, и на совсем простом для Тупони. И для истеричной пони, пожалуй, тоже.

— Спасибо, коллеги, — сказала Снегурочка, — я уверена, что вместе мы сделаем нашу летнюю школу очень хорошей. А что вы скажете, если и в обычной школе мы введем метод проектов? На курсе по переводу мы планируем переводить одну книгу, и я подумала, что пони могли бы объединиться в небольшие группы — например, одна группа — истеричная пони, Тупони и Варя, другая — обжористая пони, Немочка и пони-садовник — и каждая группа переводила бы свою главу? В нашей книге для перевода есть глава, где упоминаются названия еды, овощей и фруктов, а также различные животные…

— Извините, — перебила я, — а что в группе по переводу будет делать Тупони?

— Тупони могла бы выписывать слова и перевод, — сдержанно сказала пони Снегурочка, — так она будет уверенней себя чувствовать, а кроме того, поучит буквы обоих алфавитов.

— А я бы предложила проект по географии, — сказала Окулочка, — художественные пони нарисуют огромную карту, мы будем устраивать путешествия, изучая страны и континенты, и каждая пони будет ответственна за что-то свое: обжористая пони будет рассказывать про кулинарные привычки той или иной страны, Марта — про почвы и камни, Немочка — про животных, пони-математик, пони-химик, Эман и Белль про великих ученых, художественные пони — про искусство, Тедди — про писателей.

— Но это, простите, уже не совсем география, — окончательно обалдев, вскричала я.

— Я читала о подобном методе, — сказала пони Снегурочка, — отличная мысль, пони Окулочка! В жизни крайне редко встречается одна только география, или история, или литература, все знания идут скорее в некоем комплексе. Почему бы и нашим пони не изучать мир комплексным методом?

— Представляю, какая каша будет у них в головах, — раздраженно сказала я, — пожалуйста, пони Снегурочка: не создавайте школе лишних сложностей. Вы сами сказали, что ваша летняя школа получилась сумбурной и до конца не доработана. Летняя школа — это, считай, развлечение на каникулах, но здесь мы будем придерживаться программы, утвержденной министерством образования пони.

Снегурочка холодно кивнула. Пони Окулочка выглядела расстроенной, но ничего не сказала.

Конечно, я замечала, что Снегурочка не унялась: она протаскивала метод проектов в свои дополнительные курсы и кружки, параллельно организуя кучу всяких дел в детской библиотеке — то читательский клуб, то вечер настольных игр, то лекцию.

Трудно сказать, как я к этому относилась. Конечно, мне нравилось ее внимание к интересам маленьких пони: моим детям она с удовольствием подбирала книги по физике и астрономии, как-то организовала поездку в планетарий и даже на свои деньги купила для школы карту звездного неба. Она постоянно пополняла детскую библиотеку, но, кроме того, приглашала пони работать и в библиотеку научную — показывала справочники и энциклопедии, учила работать с источниками.

Но мне казалось, и мне не стыдно это сказать, что ее внимание, как и внимание других учителей, следовало бы направить на одаренных, стремящихся к учебе пони. Пусть меня обвинят в том, что я думаю только о своих собственных детях; это не так. Я вижу и отмечаю, что в моей школе умом и развитием выделяются не только они: прекрасно учатся Тедди Просс, все четверо Арклис, старшие пони Хевонен, а также пони-химик; обжористая пони тоже весьма преуспевает по всем предметам, неплохие результаты показывает Кукка Пферд. В подготовительном классе многообещающей кажется пони Нора. Даже истеричная пони, пусть она плохо воспитана и все время орет, тянется к знаниям и много читает, все время с книжкой. Так давайте и будем уделять внимание этим пони!

Но нет. В библиотеке теперь все время сидит Тупони и рассматривает книжки с картинками. Рядом с ней толчется носатая пони Сара из подготовительного класса:

— Пони. Непони!

Ее, кстати, тоже включили в проект — Снегурочка распечатала ей кучу картинок с животными, и тех, которые «непони», Сара обводит в кружок.

— Так она и раскрашивать скоро научится, — утверждает Снегурочка.

Ну-ну.

И вот прошел еще год, и все пони снова собрались в свою летнюю школу. На этот раз все было организовано куда серьезнее: во-первых, туда поехали Окулочка, Матте и Тора, а для перевозки оборудования пригнали второй автобус — везли кучу красок, мольбертов, пластилина, книги в коробках, огромный глобус, прибор для выжигания по дереву, географические карты, пробирки, телескоп, тетрадки, раскраски и ткацкий станок.

Мы с моими пони решили так: сначала мы вместе поедем в путешествие, а потом я отправлюсь в санаторий. После санатория я задумала пройти курсы повышения квалификации, пока пони будут под присмотром в летней школе.

И что же? Мои курсы, кажется, дали мне куда меньше, чем летняя школа преподавателям моей школы. Невероятно, но вернулись они бодрые, ничуть не уставшие, а наоборот, вдохновленные и готовые работать изо всех сил. И не только работать, но и отстаивать свои методы.

Надо сказать, на этот раз результат был намного лучше, это я признаю. Пони Снегурочка попросила выделить отдельный день, и пони показывали, чему они научились в школе и что сделали. Я была впечатлена: под руководством истеричной пони художественными пони были выполнены диорамы, посвященные разным историческим событиям; Марта собрала коллекцию камней и почв; Тупони и Кукка очень красиво спели дуэтом, а потом играли на пианино; Тупони, конечно, сыграла совсем простую пьесу, но зато как! Тедди написала прекрасную книгу, которую оформили художественные пони; и оказалось, что книга эта про двух пони — ученого математика и ученого химика, и наши пони-математик и пони-химик оказывали ей консультации! Моя Эман сделала макет звездного неба, Белль продвинулась в изучении физики и даже читала лекции для маленьких пони. В конце мне предъявили криво раскрашенную пони — работу Сары Ферд.

Я была в растерянности; летняя школа явно набирала обороты, и школьные учителя рвались работать по-новому. В конце дня школу навестила пони Тере и назначила Снегурочку методистом.

Снегурочка тем же вечером явилась ко мне в кабинет.

— Пони Снич, — сказала она, — я очень уважаю вас и ваши методы работы. Но иногда мне кажется, что вам, простите, больше подходит организационная сторона дела. Посмотрите, как прекрасно работает школа! Какая у нас столовая, какие прекрасные классы, каких исключительных учителей вы подбираете…

Прекрасно, она только что сказала, что мой уровень — это заниматься чисто хозяйственной деятельностью. А ведь я такой же педагог, как и она!

— Пони Снегурочка, — сухо сказала я, — не вам решать, что мне больше подходит. Ваши методы интересны, но они, увы, не для всех пони. Я не против кружков, но я решительно против перемены школьной программы. По окончанию школы все пони, как вам известно, пишут выпускную работу. Тот, кто покажет недостаточный результат, покинет школу со справкой. И я даже знаю кандидатов на получение этой справки, сколько бы вы ни приносили мне раскрашенные картинки или предлагали слушать прекрасное пение.

— Разумеется, — кивнула Снегурочка, — я понимаю, что вряд ли Тупони или Сара закончат школу с дипломом. Именно поэтому я и хочу, чтобы каждая пони училась по своим возможностям! Пусть у них будет справка об окончании школы, но зато свои школьные годы они будут вспоминать с удовольствием!

— Зато какое удовольствие будет потом? — разозлилась я, — удовольствие заниматься тяжелой, неквалифицированной работой? Раньше лошади могли таскать телеги просто так; теперь для этого необходимо получать права. Тупони хочет быть уборщицей? Прекрасно! Но для того, чтобы отличить средство для мытья полов от средства для чистки унитаза, ей необходимо учиться читать! А уж если она планирует пылесосить, ей надо иметь элементарные знания по физике, чтобы не сунуть в розетку что-то не то! Истеричная пони недавно скандалила на занятии, что ей не нужна математика, она, видите ли, будет историком. Объясните же ей, что без хорошего результата на выпускной работе, в которой в числе прочего будут задания по математике, физике, химии, ей ни за что не поступить в университет! И она останется историком, который максимум что может — это командовать художественными пони, как сделать макет! У них, кстати, очень хромает грамотность, и если они не возьмутся за ум, то насажают ошибок в выпускной работе и не смогут поступить в академию художеств! Вместо чтения сказок Тупони объясните ей, что чем больше она смотрит интересные картинки, тем дальше отодвигается ее мечта работать на тракторе-поливальщике! Вместо того, чтобы устраивать трансляцию лекции университетского профессора объясните истеричной пони, что ей не мешало бы быстрее высчитывать, сколько лет прошло от того или иного исторического события. Объясните им все, что помимо их увлечений и желаний есть еще и их обязанности, и их первая обязанность — это хорошо и ровно учиться!

Наступило молчание. Потом Снегурочка поднялась и вышла из кабинета.

На следующий день я провела внеплановое собрание, где призывала учителей обратить внимание на успеваемость пони.

Она, конечно, не прекратила своих занятий; куда там! Но все же я стала замечать, что наш разговор не прошел даром. Недавно я обнаружила в классе истеричную пони. Заливаясь злыми слезами, она решала на доске какой-то длинный пример. Через пару дней я в обнаружила школьной библиотеке Тупони и Снегурочку — они читали слово мама. А в диктантах художественных пони оказалось меньше ошибок, чем обычно.

Да, у пони стало меньше времени на их так называемые увлечения; да, читательский клуб стал работать не сто часов в неделю, а только час; да, истеричная пони в ярости разорвала тетрадку, когда у нее не получился очередной пример; да, выставку рисунков не успели открыть к назначенному времени, да, Марта и Немочка писали сочинение и бурчали, что не могут пойти в музей. Да, все это так! Но я стояла на своем, и это не прошло даром: проглядывая отметки, я убеждалась, что традиционный, классно-урочный метод куда лучше, чем все придумки пони Снегурочки.

И пока я убеждалась и успокаивалась, эта пони устроила очередной сюрприз. На городском собрании оказалось, что в школе перемены: все образовательные моменты я обязана обсуждать со своим методистом, и без ее согласия решения я принимать не могу. Единственное, что меня утешало — это то, что и она без моего согласия свои бредовые идеи утверждать не могла.

И с первого же дня после того собрания началось наше противостояние. Каждое утро на пороге кабинета появлялась пони Снегурочка:

— Пони Снич, мне кажется, что…

Чего ей только не казалось!

Ей казалось, что следующий урок по истории должна провести истеричная пони; что Тупони может прочесть лекцию по музыке, сопровождая ее своей игрой; что художественные пони должны получить индивидуального учителя; что пони Лана, великая пони-лингвист, должна быть приглашена работать в нашу школу; что ограничивать учителей и ее лично в распечатывании раскрасок для пони Сары преступно; что надо обратить внимание на сокращение домашних заданий или перестать задавать их вовсе; что учебники по математике должны быть разные, иначе каким-то пони слишком трудно, а каким-то слишком просто; и так далее!

После разговора с ней я чувствовала себя так, как будто перевезла телегу с кирпичами.

А потом, когда она уходила, я начинала решать более насущные проблемы. Распечатывать раскраски для пони Сары — это прекрасно, но чернила в принтере подходят к концу, и мне надо снова звонить Тере и просить выделить на них средства. Пони Лана — прекрасный лингвист, но задумывается ли Снегурочка, какую зарплату она запросит?

Конечно, я пыталась поговорить об этом с Тере. Но она, кажется, не поняла всей серьезности ситуации:

— Как хорошо, что в школе работают такие неравнодушные пони!

Надо заметить, меня это задело. Я тоже очень неравнодушная пони; я хороший работник; я отлично разбираюсь в воспитании и образовании, и, кстати, могу предъявить результат: мои собственные дочери. Чем, кстати, не может похвастаться пони Снегурочка!

Она вообще какая-то странная, вроде как и любит детей — вон сколько для них делает! Но если она так любит детей, почему бы ей не завести своих пони?

Если так будет продолжаться, мне придется искать новое место работы. Я нигде не чувствую спокойствия — потому что даже дома мои дочери с восторгом рассказывают про придумки этой пони, они утверждают, что с ее появлением в школе стало намного интереснее.

Но как искать новое место работы? В этом городе я такого места уже не найду; школа у нас одна. Переезжать в другой город? Бросать наш прекрасный белый особняк? Но где гарантия, что и там, в другом городе не будет вот такой вот пони Снегурочки?

Оглавление

*

**

****

*****

******

*******

**********