Хроника одного дежурства, или Один день из жизни провинциального хирурга [Александр Михайлович Заболотько] (fb2) читать постранично, страница - 34

быть не может. Жизнь словно постоянно его экзаменовала, заставляла беспрестанно искать ответы на вопросы, которые раньше он себе не задавал. Иногда он мог на них ответить, порою – только пытался, а то и спрашивал себя: возможно ли это в принципе?

Последние сутки выдались очень тяжёлыми. Как доложить, чтобы звучало кратко, но в то же время передавало всю сложность, насыщенность, а в какой-то мере необычность и трагичность дежурства. Обычно предполагалось два варианта доклада: для “блиндажа”, где опускались некоторые детали, и – для хирургов, которые бывали в аналогичных ситуациях и всегда могут определить, где правда, а где кривда, когда хирурги пытаются себя обелить, а когда ситуация и впрямь была крайне тяжёлой, необычной и непрогнозируемой.

После их дежурств всегда докладывал Никита. Получалось у него хорошо, деловито и кратко. По всей видимости, это нравилось и принимающим дежурство: дополнительных вопросов обычно не было. Но когда докладчик дошёл до больных в реанимации, Константин Александрович добавил несколько слов. Уж слишком гладко всё проходит: то ли настроение у принимающих хорошее, то ли вправду всё в порядке у сдающих, и их действия признаны правильными? Но мысли эти пронеслись в голове, когда они уже поднимались к себе на этаж.

В ординаторской, как всегда в это время, было шумно. Здоровались, шутили, обменивались мнениями. До пятиминутки – пять минут. Никита вышел в коридор покурить, Люба о чём-то шушукалась со Славиком, тоже молодым хирургом. Константин Александрович ещё раз просмотрел историй болезни поступивших и положил их стопкой на стол заведующего отделением для контрольного осмотра. Он тоже считал это необходимым: почти всегда находились мелкие и не очень детали, которые упустили или не заметили дежурные хирурги. Но они важны и для правильного оформления историй болезни как юридического документа, и для обоснования тактики лечения или наблюдения. К тому же, контроль дисциплинировал их.

Едва большая стрелка часов сравнялась с цифрой “12”, вошёл заведующий отделением, а за ним стайкой – медсестры. В ординаторской стало так тихо, что услышали бой чьих-то ручных “курантов”, явно опоздавших на несколько секунд.

– Выкладывайте, – скомандовал заведующий.

– В отделении… – начала читать дежурившая на первом посту медсестра.

Всё, о чём она докладывала, Константин Александрович знал наизусть, поэтому слушал её в пол-уха. Перед самой пятиминуткой ему позвонил дежурный реаниматолог: больной с острым панкреатитом умер. И он вновь осмысливал всё, что произошло во время дежурства. В хронологическом порядке, как на видеофильме он просматривал свои действия. Он мог их обосновать, считал их единственно правильными. Но как обосновать итог их работы?

Если пациент умер, значит, что-то сделано не так. Конечно, есть болезни, где врач пока бессилен. Неужели они недооценили тяжесть состояния больного? Может, надо было пригласить на консультацию хирургов с ещё большим опытом и квалификацией? Какие ошибки сделаны – покажет вскрытие больного. Но даже если оно не выявит явных ошибок в действиях хирургов, тяжёлый осадок на душе останется надолго.

Сдав дежурство, сестрички вышли из ординаторской. Наступила очередь дежурных врачей. И вновь Никита последовательно и более подробно и основательно стал докладывать о минувшем дежурстве. Он знал: чем обоснованную докладывает, тем меньше зададут вопросов. Но всё равно они должны быть – слишком уж насыщенным и тяжёлым оказалось дежурство.

– …на момент утреннего осмотра убедительных данных за острый аппендицит у девочки нет. Передаём её под динамическое наблюдение следующей бригаде дежурных хирургов, – продолжал доклад Никита.

– Если полностью не исключили, почему не оперировали?

– У больной неотчётливая клиника, и время позволяет посмотреть за развитием ситуации. При необходимости вы можете сделать лапароскопию, – такой ответ Никиты, видимо удовлетворил спрашивавшего, и отчёт продолжался. Сообщая в конце о больных в реанимации, Никита не знал ещё о смерти Василия, поэтому пришлось Константину Александровичу самому закончить доклад.

И сразу послышались вопросы:

– Может, надо было оперировать открытым способом?

– А вводили ингибиторы и цитостатики?

– Может, у него была тромбоэмболия лёгочной артерий?

– Почему сразу не госпитализировали в реанимацию?

– Почему не пригласили на консультацию заведующего отделением?

Ординаторская напоминала встревоженный пчелиный улей. Константин Александрович едва успевал ответить на один вопрос, как следовал другой. Не спеша отвечал на второй, третий, четвертый “почему” и пятый “а может”. Ответы в какой-то мере удовлетворили всех, но вряд ли – его самого.

– На вскрытие придёшь? – спросил заведующий.

– Если не усну…

Пятиминутка закончилась. Стали расходиться по местам, бурно обсуждая всё, что случилось на дежурстве. Ему и Никите продолжали задавать вопросы и в коридоре, куда все вышли “покурить”.