Суфийские секреты внутренней гармонии «Алифбеи тайр» (Азбука птиц) [Алибек Закирович Абдурахманов] (fb2) читать постранично, страница - 3

сейчас строк просто нет, и я перевожу с прозаического изложения на узбекском языке ”Я надеюсь, что некий ныряльщик, испытавший немало мучений, окунувшись в это море, если даже и не достанет жемчужин, то хотя бы соберет плывущие на волнах водоросли, а затем высушит их, разведёт костёр, и от этого огня, без чадного дыма осветится безрадостное келье его”. Разве не мы с вами эти ныряльщики? И разве келье – это не внутренний мир человека? В книге Иззата Султана ”Книга признаний Навои”, читаем: ”В 904 году хиджры (1499г) Навои закончил дастан в форме маснави ”Язык птиц” – ”Лисанут тайр”.Тема этого крупного философского дастана, доселе еще недостаточно изученного специалистами, – утверждение, что поиски истины где-либо вне природы и человека – тщетны”. Иззат Султан пишет: ”доселе еще недостаточно изученного специалистами …” Но Аллах, Велик Он и Славен, если захочет, открывает мистические знания любому из своих рабов, при достаточной его подготовленности. Не каждый, и с неимоверными усилиями, постигал эти истины в прошлом. Но и тут, в суфизме, они постигались под бдительным руководством посвященного наставника – пира (муршида). На пути к лику Всевышнего, равнодушные к богатству и лишениям суфии, стремясь постичь тайные откровения, строго следовали предписаниям Корана и сунны, участвовали в бдениях, принимали обеты, соблюдали дополнительные посты. Достигнутые суфиями знания “Ботиний илм” (Тайные знания) не предавались гласности – они только для посвящённых, а если и излагались на бумаге, то таким языком, что понять их мог человек определённого уровня, кто нуждался в них как в воздухе, а не всякий праздно любопытствующий. Вероятно, это делалось для того, чтобы не возмущать простой народ, его поверхностную, достаточную для него, религию, из страха быть неправильно понятыми, не раздражать местное духовенство. Всевышний внушил Навои написать поэму “Язык птиц”, зная наперёд, что настанут времена, когда ищущий сам проторить (ещё и тогда нелёгкую) дорогу к тайнам истинного знания будет не в силах. И гений, сквозь пласты пяти веков, протянул нам свои жемчуга. В заключительной части поэмы, Навои сравнивает шейха Фаридиддина Аттара, автора книги ”Речь птиц”, под впечатлением которого был создан “Язык птиц” , с легендарной птицей феникс. Начиная с присущей востоку чрезмерной скромностью, что было данью традиции в подобных произведениях, Навои пишет: ”Я не считаю себя птенцом этого феникса, ибо, если он – великий падишах, я – всего лишь нижайший раб его. Он первый сгорел от огня и опалил мир. Но нет никого, кто бы настолько воспылал от этого пламени как я, и бушевал с силой, способной озарить весь мир!”. С силой, способной озарить весь мир … Да, это пламя, несущее в себе не погибель, а жизнь, свет, гармонию, способно озарить весь мир, открыв людям планеты глаза, показать всю красоту бытия. Пламя очищающее нашу душу.

Поэма “Лисанут тайр” начинается с описания “птичьего базара”:

“Как-то птицы лесов и садов собралися,

Из пустынь и с морей и прудов собралися.

Вместе все собрались на просторной лужайке,

пёстрым сборищем сели, разбившись на стайки,

Чтоб, играя, на разные петь голоса,

Порезвиться на воле и взмыть в небеса.

Но порядка и чина не ведали птицы.

Как рассесться им чинно – не ведали птицы.

Попугаев теснили сорочьи оравы,

Соловьям угрожали вороньи забавы.

Выше соколов птичья расселася гнусь,

Пред павлинами важно вышагивал гусь.

Оказался достойный в соседстве с несносным,

И простые расселись в ущерб венценосным.

Благородные птицы предалися ссорам,

Птичий сброд их не слушал, объятый раздором.

И такая вокруг суматоха пошла,

И сумятица переполоха пошла!

За раздором раздор землю криками кроя,

Сеял злую вражду среди птичьего роя.

И когда до предела взыграли там страсти,

Порешили: нет проку без шаха и власти.

Где б нашелся правитель, разумный в делах,

Справедливый и добрый, властительный шах,

Чтобы не был достойный зловредным обижен,

Добродетельный не был бы подлым унижен?

В каждой стае сошлися в решенье согласном,

Чтобы шах был разумным, и мудрым, и властным.

Нет таких! В птичьем сборище-боль и печаль.

В каждой стае о собственной боли печаль.

Птичье пенье исполнилось скорби и страха-

Все отчаялись выбрать достойного шаха.

Горе в птичьи сердца свои крылья простёрло,

Словно каждой из них перерезали горло».

Человек с европейским образованием, воспитанный на «мораль сей басни такова», начиная от Эзопа, кончая Крыловым, увидит в «птичьем базаре» социальные проблемы: недостойные люди уселись в «тёпленьких местах», а достойные прозябают униженные и оскорблённые. И лишь к концу поэмы,

--">

Пожертвовать