Шаги в темноте [Екатерина Каверина] (fb2) читать постранично, страница - 3

проблемы, достичь цели. Отгоняет порчу, проклятия.”

   Не зная, как помочь дочери, мама в отчаянии повела меня к такой ясновидящей. Холодной снежной зимой мы ехали туда через бесконечное множество пересадок и наконец добрались до длинного пятиэтажного сталинского дома. Я помню лишь серость – серое небо, серые дома, серые стены, лестницуу без перил, старый сломанный лифт в металлической клетке. Нам пришлось идти на 4-й этаж пешком. Мама, отец и я. Мама постучала в дверь. Нам открыла какая-то девушка, посмотрела на нас и сказала ждать за дверью. Мы ждали, наверное, минут 10-15, пока дверь снова не открылась и из нее не высунулась дряхлая старуха. Я не помню ее лица, помню только, что она была очень зла, отчитала моих родителей – почему они пришли такой толпой? – и отказалась нас принимать. Тогда я думала, что она права, но теперь, спустя 20 лет, я понимаю, что она просто была мошенницей. В итоге мы решили больше не искать помощи в подобных объявлениях.

   После стольких истязаний души, после того, как мы с мамой видели столько пугающих вещей в квартире – мы все равно не могли переехать. Последние деньги были потрачены на покупку этой квартиры, для нас это был новый старт, возможность наконец начать жить и обустраивать семейное гнездо, каким бы оно ни было. И даже если бы мы захотели переехать – какой смысл? Мы бы наткнулись на такие же проблемы. Видения не были чем-то странным в нашей семье, они просто были данностью. А то, что я была более восприимчива – ну и что? Они же не могли нас тронуть, могли только напугать. И мы верили, что, возможно, видения пройдут со временем.

   К сожалению, моя мама не много знала об этих сущностях, а мне безумно хотелось научиться. Научиться понимать их, ведь больше всего боишься того, чего не знаешь. Мне хотелось учиться – но учителя не было. я была одна.

   Его следующее появление стало самым страшным опытом в моей жизни. Я опишу вам то, что помню лично я, а также то, что рассказали мне утром родители. Я спала под звуки музыки, надев наушники, чтобы не слышать того, что говорили мне стены. Мы, как я уже говорила, жили на пятом этаже. Ночью я встала с единственной мыслью, что мне нужно что-то проверить. То, что мне нужно было проверить – это возможность вылезти из окна. Я помню, как достаточно уверенно в полумраке я шла в комнату родителей. Каким-то чудом мать проснулась. Кажется, она что-то спрашивала, и я ей отвечала, после чего пыталась добраться до окна, но она меня сдерживала. Я вырвалась от нее и побежала в другую комнату, где меня догнал отец, проснувшийся от криков, и схватил меня. Он говорил потом, что меня было почти невозможно сдержать, что я была слишком сильной, билась как сумасшедшая, вырывалась, а глаза у меня были стеклянные, закатанные вверх. После того, как он смог меня удержать, я упала в обморок. Утром пара ногтей на руках у меня была сломана, и я чувствовала безумную усталость. После этого случая Он долго не приходил ко мне.

   Прошло, наверное, два или три года. Со временем я просто смирилась с тем, что вижу, что вокруг меня живут много сущностей, и я была очень рада, что больше не видела Его. И даже воспоминания стерлись. Что-то, что я смотрела и исследовала, напомнило об этих событиях. Я всегда пыталась понять, что со мной происходило и что именно я видела, и наконец я нашла то, что возможно описывало эту сущность. Их называли лемур (lemure) или, если более точно, – лярва (larvae): души умерших злых людей, потерявших последние частицы человечности, которые питаются страхом и несчастьями живых. Я думаю, Он не был простым привидением. Привидений мама много видела в своей юности, и они обычно не трогали людей. Позже я узнала, что на месте нашего дома раньше находились деревня и древнее капище. А через дорогу были старые кладбища, которые просто сравняли с землей, чтобы поставить детскую площадку рядом с новостройками. Мне кажется, ничего хорошего не стоит ожидать в таких случаях.

   Часто говорят – не кликай лихо, пока спит тихо. Я думала, надеялась, что больше никогда не встречу такую сущность. Я рассказала о своем открытии маме и предположила, что тогда я была слишком молодой и слабой, чтобы противостоять ему, и именно поэтому он выбрал меня и питался моим страхом.

   И в тот же день ночью Он пришел снова. Я резко проснулась, словно заранее зная, что Он здесь. Его силуэт стоял в косяке двери, я не видела его лица, но знала, что Он улыбался все той же страшной, отвратительной, нечеловеческой улыбкой. Я дико закричала, включила торшер и стала трясти им, пытаясь отогнать его. В комнату вбежала мама, развеяв собой его тень. Спустя несколько мгновений я смогла успокоиться. Мой локоть был в крови. Рядом с кроватью никогда не было острых предметов или гвоздей, торшер тоже не имел никаких острых выступов. Но глубокий порез был на моем правом локте. Шрам до сих пор виден, через 20 лет после того дня. Словно напоминание. Предостережение, что если я заговорю о нем, вспомню о нем – он придет снова. До сих пор я чувствую, что он не уходит, а ждет момента. Я