Чай без сахара [Элина Ашотовна Агабабян] (fb2) читать постранично, страница - 3

тогда был о незавершенном образовании историка. Когда еще успеть солдату с морфлота, попавшему на войну, заняться образованием. Маме тоже не сразу улыбнулась удача. Учителя физики с русскоязычным образованием рассматривались в последнюю очередь. В итоге и папа, и мама поступили в юридический институт, заполнили весь дом тонкими синими юнитами, а по вечерам учили вместе со мной армянскую письменность. Таких семей было очень много. После войны система перестроилась быстрее, чем к этому смогли приспособиться люди. Но они это сделали. Папа стал офицером, а мама оценщиком недвижимости. И вскоре не только читали и писали на армянском, но и выступали с отчетами и интервью.

В школе, несмотря на мой микроскопический рост, меня посадили за вторую парту. Уж очень сильно мешал бант одноклассникам, что сидели сзади. За первой партой усадили мальчика, который и слова не знал по-русски. Людмила Степановна дала его родителям честное слово следить за его успеваемостью особым глазом, поэтому несмотря на свой рост в почти бабушкин терновник, Давид сидел за первой партой. Людмилу Степановну хватило ненадолго, и вскоре так же, как и родители Давида упрашивали ее следить за ним, она упрашивала их перевести его в армянский сектор, иначе за ним придется тянуть весь класс, а у нее больная спина.

Сентябрь сменился октябрем, октябрь закруглялся в холодный ноябрь, белый бант и нарядные костюмы стали скучны глазу и были совсем неуместны в холодную погоду, чему последовало естественное решение пересадить меня за первую парту. А так как я отличалась хорошей успеваемостью, то во всей прелести советского воспитания Людмила Степановна посадила ко мне самого отстающего ученика, которого с русским языком связывали только фамилия, имя и отчество – Васнецова Вячеслава Олеговича, смуглого парня, путающего «ее» и «его», не приносящего свои учебники на занятия, из-за чего мне вечно приходилось делиться с ним своими. Слава, которого посадили за первую парту, научился виртуозно списывать под носом Людмилы Степановны, меня же, достойную внучку своей бабушки, раздражало это несправедливое положение дел его выровнявшихся оценок. Они же ложные! Он все равно самостоятельно вместо «заяц» напишет «заиц», а вместо «молоко» – «малако», несмотря на выразительные старания Людмилы Степановны выводить каждое утро перед диктантами на линованной части доски «-оло-, -оро-».

Чтобы облегчить свое дело, наша классная решила занять свободные части стен правилами правописания. И после очередного затянувшегося родительского собрания в нашем классе появились плакаты «жи-ши пиши через и, ча-ща пиши через а, чу-щу пиши через у» и еще куча всего.

Однажды я поссорилась со Славой. Меня брала злость, когда каждый раз он отмахивался, что забыл свои книги. Впервые тогда я позволила себе накричать на него, требуя от мальчика мужского поведения:

Я девочка, и мне несложно носить книжки! А ты мальчик и как тебе не стыдно? Людмила Степановна, я не хочу больше сидеть с таким мальчиком!

Вечером к нам домой пришли Славины бабушка с дедушкой. Пришли они, нагруженные коробками конфет, алкоголем, упрашивать не меня, а, как ни странно, мою бабушку, чтобы та повлияла на мое решение пересаживаться. Ей-богу, даже при разводах все бывает не столь серьезно.

На следующий день Слава прилежно принес все свои книжки, угостил меня шоколадкой, а после занятий пригласил нас с Женей, Анной и Гаянэ, с которыми мы были не разлей вода, к себе в гости. Вечером к нам должны были присоединиться и наши мамы.

Славиной маме мы устроили тот еще сюрприз, разобрав двухъярусную кровать (всем было интересно забраться на второй этаж и прыгнуть оттуда), игрушки, книжки. Младший брат Славы, Боря, включил магнитофон, цветомузыку, и в этом хаосе у нас началась самая настоящая дискотека. Тетя Лера держалась бойцом и победоносно перенесла все наши выходки.

Славы хватило всего на один день, потому что завтра он опять не принес книжки, но злиться на него уже было нельзя, ведь мы друзья, которые устроили вчера у него дома бомбежку.

Ложечка сахара за воду

Наступила зима. А значит – конец нормальному запаху в классе и вообще везде. Практически все дома и квартиры топились дровяной печью, отчего коптилась и одежда, и люди, а воду давали дважды в неделю и то на пару часов, успеть бы собрать ее по ведрам и ваннам, поэтому чаще не искупаешься, да и никто не даст потратить воду на свои прихоти. А если она замерзнет в трубах, то пиши пропало! В городе были источники, у которых скапливались ведровые очереди. Люди оставляли свои ведра, а те, кто жили поблизости, ну, или те, которые сами вызовутся (таких сегодня принято называть волонтерами) наполняли их и оставляли там же. Источники эти назывались очень символично: «три крана», «родник Симона», «три пулпулака³». Мужчин города по зимним вечерам в промежутке 18-20 часов можно было встретить там. А там, где собирается много мужчин, которые недовольны эффективностью пулпулака, на арену