Город Красной долины [Андрей Александрович Щёлоков] (fb2) читать постранично, страница - 2

развязно, но предательски высоким, будто детским, голосом. – Сейчас я тебе расскажу, кто что жрёт…

******

– Ну больно же! – Гумо отдёрнул руку и с ненавистью посмотрел на бабку. Та терпеливо подняла упавшую траву и целилась в его руку опять. Бабка лечить любила.

– Ты бы лучше дрался меньше! Ишь какой! Как шкуру свою рвать, так первый. А как мясо нормально донести, да по хозяйству работать – так…

– Ну хватит уже, бабка! – Гумо почти трясло – бабка его нервировала. Она об этом знала, и делала будто ещё назло. К тому же, было неловко перед хозяином. Тот сидел у окна, глядя на озеро, Гумо покосился на него. – А мяса я ещё принесу. Сколько надо?

– Прыткий какой. Мяса он принесёт. Сначала свое нарасти – вон как разодрал.

Бабка собрала свои корешки с листьями и вышла. Гумо пару минут ещё раз рассматривал и ощупывал свои раны: здесь ударил Бек – первым, как обычно. Удалось увернуться, поэтому на щеке остались только царапины и небольшая припухлость, а в боку болит от того детины, что стоял справа, это он свалил Гумо и начал бить ногами. Бабка сказала, что сломано ребро. Остальная куча царапин и синяков неизвестно от кого.

Первым заговорить Гумо не решался, но и время тянуть уже больше не мог. В очередной раз осмотрев раны, он собрался с духом. Нацелившись глазами в проём двери и сделав взгляд как можно отстранённее, начал.

– Болит…

Хозяин не шелохнулся. Он мог сидеть на этом месте долго, размышляя о своем. Внутри Гумо поднялась волна недовольства. Захотелось выпалить ему всё, что думает. Что дети пропадают не просто так, что молчание хозяина вместе с его ежедневными прогулками незнамо куда очень на этом фоне подозрительны, что встречи с детьми эти его дурацкие, что дождя уже не было долго, и в городе даже это готовы на него повесить. А Гумо за это отдуваться, потому как хозяину в лицо никто в городе, даже десятитысячник, ничего сказать не могут. Вскоре, едва родившись, эта неприятная волна злости быстро спала.

– А правда, что там, откуда вы, никто не болеет?

Вторая попытка оказалась успешнее. Хозяин посмотрел на Гумо, улыбнулся и покачал головой отрицательно.

– Не правда, Гумо. Я же тебе уже рассказывал, а ты веришь болтовне на базаре. У нас тоже болеют, почти тем же, чем и вы. А есть другие болезни, которых у вас нет. Просто есть ещё и много хороших трав.

Гумо пропустил ответ мимо ушей.

– Они скоро придут, – сказал он, не отрывая взгляд от двери – не хотел смотреть на хозяина.

– Я знаю, Гумо. Они обязательно придут. Но не сегодня.

У Гумо вновь появилось ощущение, которое преследовало его почти с самого знакомства с хозяином. Оно то пропадало, то становилось настолько сильным, что Гумо принимался вслушиваться в себя. Это было неприятное чувство, будто всё вокруг происходит не с ним.

– Ну ладно, пошли искупаемся!

Обычное предложение хозяина на этот раз Гумо не обрадовало. Он отвлёкся от этих липких и тягучих мыслей, представил, как будет спускаться с холмов, а потом идти к берегу через заросли облепихи, и неосознанно поморщился. Бок давал понять, что такого обращения не потерпит, пока ограничиваясь лишь лёгкими толчками под дых.

– Пойдём, пойдём! Тебе это будет полезно. Солёная вода хоть снаружи подлечит.

Хозяин взял свою дурацкую шапку. Дурацкую, и не иначе, это Гумо для себя решил давно: никто по своему желанию такие шапки носить не будет – с глупо торчащей над лицом тряпкой.

Чтобы пройти к озеру, нужно было спуститься с холмов. Тропинка петляла между ними, подкидывая боку Гумо серьёзные испытания – чтобы не сорваться на бег, нужно было идти в неудобной позе, что причиняло боль. Он ругался про себя, подсознательно стараясь направлять гнев не на хозяина, а на то, что попадалось на глаза. Небольшой камень на дороге получил увесистый пинок и отлетел в сторону. Ноющие рёбра на это ответили негодованием. Затем досталось сухой колючке, но тут Гумо уже был умнее – без рывков аккуратно придавил стебель к земле, наступив у основания.

Такие мелкие пакости давали эффект: когда они спустились и шли уже по заполненной норами сусликов пустоши, Гумо был почти умиротворён. Пугливые животные, завидев людей издалека, прятались, а затем высовывали голову, чтобы убедиться – точно ли нужно залезать в нору, или можно ещё посидеть на солнце. Гумо это всегда забавляло. Он на пару минут отвлекся от боли и раздумий, вспомнил, как они в детстве выливали сусликов. Так называлась охота, когда к ним в нору заливаешь много воды, пока они не начинают задыхаться и вылезают. Тут нужно было проявить сноровку и не упустить животное. Получалось не всегда: суслики хоть и вылезали полумёртвыми, страх перед смертью заставлял их делать всё возможное, чтобы убежать от двуногих хищников. Только с некоторыми было не так: они не боялись людей, будто видели в них своих спасителей. Таких можно было брать голыми руками.

Когда пустошь оказалась позади, и дорога шла уже через заросли облепихи, хозяин начал насвистывать. Получалось это у него удивительно хорошо,