настолько не ожидал такой охотничьей удачи, что даже не успел сдернуть с плеча ружье.
Они так и стояли некоторое время друг против друга. Заяц, спокойно присевший на снегу, и охотник с ружьем за плечом.
И неожиданно заяц двинулся и вдруг прыгнул в заснеженный кустарник и ушел!
Петр Владимирович, опомнившись, сдернул с плеча ружье, да так и остался стоять на пустой теперь поляне.
– И, слава богу! – подумал вдруг он, дрожащими пальцами переводя затвор в безопасное положение.
Никогда в жизни он ни в кого не стрелял. И сейчас представить не мог, что было бы, если бы он выстрелил!
Зайца бы он убил. Потом пришлось бы его потрошить, сдирать шкуру, что-то отрезать! А мертвый заяц смотрел бы на него своими мертвыми глазами.
–Тьфу ты! И зачем ему заяц! Нечего что ли есть!
А зачем он взял ружье? Петр Владимирович, сам об этом не подумал.
Ну, вроде, так положено. А вдруг – заяц! – и…. Совсем спутались у него мысли, и он уже позабыл, о чем до этого думал!
Ах, да! о детях.
Он развернулся и заскользил обратно.
О детях. Ну, что о детях? Они с женой отдали им всю жизнь. Сами без них никуда! Один только раз, когда отдали детей в школьный лагерь, съездили по профсоюзной путевке на море. В Крым. Если бы с детьми, то денег бы не хватило.
Да и не видели дети моря никогда. Им ближе был наш пионерлагерь, где собиралась куча друзей из школ, из дворов, просто знакомых из города!
А они прожили две недели у моря! Без детей было непривычно, да и думали постоянно, как они там, не курят ли тайком, а не дай бог, кто-то выпивать начнет!
Не выдержали, и через четырнадцать дней уехали обратно.
… А хорошо скользить в солнечный зимний день по лесу. Тихо-тихо, только лыжи скрипят. И нет никого, и думается легко, или вовсе не думается, катятся лыжи, катится день, катится зима, катится жизнь.
Не обремененный теперь ни чем, ни работой, ни даже детьми, все это осталось там – в городе!
А они с Зинаидой как-нибудь проживут.
Перебежала дорогу белка.
– Ах ты, зверушка! – подумал Петр Владимирович, – Вот бы тебя внучкам показать!
– Опять о внучках! – пришла ему мысль. – Ну, сколько можно! Все дали, все предоставили! Свой долг выполнили!
И он вспомнил последний с детьми разговор прошлым летом, когда они поехали все вместе навестить дом.
Видимо, ждали, когда останутся с отцом одни, мать они не могли, не хотели тревожить, и когда вечером Зинаида Ивановна ушла с внуками гулять, спросили Петра Владимировича:
– Пап, а ты хорошо подумал, что отдашь квартиру?
– А что?
– Ну, представь, вдруг заболеешь серьезно, надолго, мало ли что в старости бывает!
– И что?
– А то, что здесь нет больницы, и скорая не приедет! Придется вас обратно забирать! – Ну, об этом речи не может быть! Не обрадуется твой муж, чтобы нас в свою квартиру забрать!
– Да, и нам, пап, как-то не очень бы хотелось, до вашей смерти в коммунальной квартире жить!– добавил сын.
Он так и сказал: «до вашей смерти!»
Петр Владимирович был потрясен. До сих пор он об этом не думал.
Но отступать было некуда!
– Не бойтесь, не попросимся! – ответил он за себя и за Зинаиду Ивановну.
… Ну что, охотник, мясо принес? – весело спросила Зинаида Ивановна, отряхивая в предбаннике тулуп от снега.
Петр Владимирович рассказал о зайце.
– Я бы тебя вместе с зайцем отсюда выкинула! – резко выговаривала жена, выслушав его, – неужели Петь, ты бы смог убить?!
– Наверное, нет, – честно ответил Петр Владимирович.
– А чего тогда ружье взял?
… На обед был борщ сварен в кастрюле с салом и клецками.
И все. Решили не наедаться. Впереди была баня.
… День начал угасать. Отдохнув полчаса, Петр Владимирович, начал готовить баню.
Сухие дрова, наколотые еще с лета, лежали в прохладной бане, перед комнатой отдыха.
Дальше шла парная.
Петр Владимирович включил электрическую батарею, и когда стало почти тепло, снял полушубок.
Он засунул в топку дрова, поджег сначала лучину, и когда щепа разгорелась, начал осторожно подкладывать тонкие поленца. Потом покрупнее. Налил, в стоящий на печке котел воды из ведер, и стал ждать, когда закипит.
Сидел, грелся и радовался, и смотрел на языки огня, которые прорывались из-за заслонок.
Наконец, окунул палец в котел. Можно было начинать.
Он взял ковшик, зачерпнул не кипяток еще, но достаточно горячую воду, обмыл скамейку вытянувшеюся вдоль стены в парилке, протер их щеткой, другой щеткой прошелся по полу, тоже самое сделал в предбаннике.
Пар стал медленно подниматься из котла. Петр Владимирович плеснул ковшом на каменку. Она зашипела, и сразу обдало жаром.
Он опустил два березовых веника, висевших на стене, в котел и позвал жену:
– Зин, ты готова? – крикнул он.
– А чего мне прямо голой бежать?
– Голой не надо, сосед перехватит!
– Ой, ахнула Зинаида Ивановна, будет мне счастье!
… В парной было уже жарко! Сели на лавку, нужно было разогреться.
– А чего пялишься? – засмеялась Зинаида Ивановна, потряхивая полными грудями. – Не рассчитывай ни на что!
– Зин, я это уже видел! – ответил
Последние комментарии
6 часов 50 минут назад
14 часов 50 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад