отцовской линии чешет через кукурузник к реке. Видно, здорово допекли его куриные блохи.
— Эгей! Счастливого пути! — крикнул я ему вслед, хотя мой мчащийся вихрем родственник и не мог расслышать моего напутствия.
3
И все же настал этот день, когда мы с Илькой отправились в школу.
Боже, какая началась тут невообразимая суета со сборами!
Прежде всего меня заставили умыться, и при этом с невероятной основательностью: мне было предписано вымыть шею и оба уха, а не просто, как это было до сих пор, смочить водой глаза и кончик носа. Более того, мне велено было к тому же вымыть ноги, и при этом почти до колен.
Страсть, что приходилось терпеть!
Мама примерила на меня новую вышитую шапочку и рубашку, а дед легкие опанки на ремешках. Когда я это все напялил на себя, то стал похожим на маленького заносчивого петушка с красным гребнем.
Старик крестьянин, проходя мимо нашего двора, до того удивился этим сборам, что полюбопытствовал:
— Это куда же ваш малец собрался? Уж не в Америку ли, что вы его так вырядили?
— Спаси боже, — расхохотался мой дед Рада. — Это он в школу снаряжается.
— Э-эх, бедовая головушка! — сочувственно вздохнул старый крестьянин. — Ну погоди, там ему покажут, где раки зимуют!
— Ничего, ничего, дед его в обиду не даст.
Илькина мать не слишком хлопотала со сборами своего сына в школу. Он с раннего утра забился в заросли за домом, и его едва выволокли оттуда. Ну уж мой дядька и визжал на всю округу — любо-дорого было послушать.
А надо вам сказать, что вплоть до этого самого дня Ильяшка ходил в длиннополой рубахе чуть не до пят, а штанов совсем не признавал. К школе сострочила ему мать штаны из домотканого конопляного полотна, но наш Икан и слышать о них не желает.
— Не стану я штаны носить, они мне ходить мешают!
— Как хочешь, иди в одной рубахе! — согласилась его покладистая мать. — Только госпожа учительница очень строгая, она тебя за это выгонит из школы.
— Ну и пусть выгоняет, я в гайдуки уйду. Мы так с Бранко и решили.
— Где же ты скрываться будешь?
— В лесу.
— А ведь страшно в лесу, там мыши водятся.
Илькастый ужасно боялся мышей. Он захлопал глазищами и промычал:
— Я с собой нашего Рыжика возьму, он мышей за хвост переловит.
В школу нас повел дед Рада. По дороге я умильно ластился к нему:
— Дед, а дед! Не уходи домой, подожди во дворе, пока учительница не начнет мне язык подкорачивать или шкуру спускать, я тебя крикну!
— Не бойся, душа моя! Ничего учительница тебе не сделает. Зря тебя так запугали!
А уж что у школы творилось, вам и передать нельзя!
Школа у нас белая, двухэтажная, но больше всего нас поразил крикливый и буйный табун собравшейся во дворе детворы. Отродясь не видывали мы такого несметного скопища ребят. Одни прыгают, другие носятся, догоняют друг дружку, третьи орут, четвертые ревут… Ничего невозможно понять в этой невообразимой кутерьме. А тут еще какие-то мальчишки уставились на нас как на новые ворота — удивительно им, что дед нас в школу провожает.
Незнакомый пацан, остроносый и черный, дернул меня за рукав и прокричал мне в ухо петушиным голосом:
— Ага, дедушкин умничек!
— Верно, верно, так оно и есть, видит бог, дедушкин умничек! — с гордостью подтвердил мой дед догадку незнакомого парня, а тот отбежал от нас на порядочное расстояние и крикнул:
— Эй ты, ума палата, в голове вата!
К счастью, дед не расслышал злой иронии, прозвучавшей в словах чернявого проныры, а посему воспринял его остроту как величайшую похвалу.
Вдруг, откуда ни возьмись, во дворе появилась госпожа учительница, высокая, с непокрытой головой, и звонким голосом объявила:
— Дети, в школу!
Я глазом моргнуть не успел, как уж тот самый шутник схватил меня за руку и поволок за собой.
— Пошли, со мной сядешь!
В мгновение ока не стало ни деда, ни двора, ни неба надо мной. Точно во сне, миновал я коридор и очутился в классе, просторной, светлой комнате, заставленной скамейками необычного вида.
— Видал, куда я тебя привел? — торжественно выпятив грудь, объявил мой проводник и подвел меня к первой скамье.
— Вот здесь мы и обоснуемся с тобой. В прошлом году я тоже здесь сидел. Я, знаешь ли, второгодник.
Я не знал, что значит «второгодник», но новый знакомый мне очень понравился своим свободным и независимым поведением. Я даже осмелился его спросить:
— А как тебя зовут?
— Меня зовут Сла́вко. Славко Ду́бич. А некоторые зовут меня Дубиной, но тебе об этом рано знать, потому что ты еще маленький.
Я был так ошеломлен всем, что забыл про своего дядьку Икана. И вспомнил про него только тогда, когда он стал трясти меня за плечо и загудел занудным голосом:
— Ой, племянничек, я боюсь…
— Чего ты боишься? — обернулся к нему Дубина.
— Учительницы боюсь, и сидеть тут боюсь, и вообще боюсь… — промычал Иканыч.
— Ну ты и трус, училки бояться! — презрительно фыркнул Дубина. — Бери с меня пример, я никого не
Последние комментарии
1 час 28 минут назад
1 час 47 минут назад
1 час 55 минут назад
1 час 57 минут назад
2 часов 3 секунд назад
2 часов 17 минут назад