Ангелы постапокалипсиса: Голод [Олег Мушинский] (fb2) читать постранично, страница - 2

изображали до так и не состоявшегося Армагеддона. Теперь-то все эти безобидные картинки попали под борьбу с бесовщиной и книжки с ними пожгли инквизиторы. Зря, на мой взгляд.

Когда телега поравнялась с нами, Факел жестом остановил ее. Даже стоя на дороге, инквизитор сурово нависал над возницей. Кустистые брови и нос крючком придавали Факелу сходство с филином, который внезапно застиг еретическую мышь. Возница испуганно сжался. Факел смерил этого гнома суровым оком: мол, больно подозрителен ты мне, мил человек, после чего очень вежливо попросил подвезти нас до города.

Возница на радостях домчал с ветерком. С легким ветерком, что-то вроде ночного бриза, но тем не менее добрались быстро.

Сам-то город, как оказалось, располагался верстах в пяти от станции. Это если по дороге. Если напрямки, как выразился возница, тут и трех верст не будет, но напрямки — болото.

Выглядел Дубровник как маленький провинциальный городишко, каковым он, в сущности, и был. Единственной данью современности, если можно так выразиться, оказался высокий частокол с деревянными башнями по углам. На башнях никого не наблюдалось, как не было никого и в гостеприимно распахнутых воротах.

— А что, охраны совсем нет? — поинтересовался я у возницы.

— Ну как же нет, господин хороший?! — тотчас откликнулся тот. — Всю ночь сторож караулит. С ружьем.

— Ну, если с ружьем, тогда да, — согласился я.

Факел молча покачал головой. А, с другой стороны, на что он рассчитывал в этой пока еще не нюхавшей пороха провинции? Догадались сторожа нанять — уже хорошо. Если к ружью еще и патроны полагались, так и вообще всё замечательно.

Вдоль главной улицы выстроились каменные домики в два этажа. Практически все они были выкрашены в разный оттенок зеленого. Краски для маскировки не дешевле прочих, но заметно доступнее. В конце возвышалась церковь. Ее стены были белые. Прямо перед церковью улица становилась вдвое шире. Наверное, это должно было символизировать городскую площадь.

По правую руку на площадь выходило самое солидное из здешних зданий, с узкими высокими окнами, широким крыльцом и балконом над ним. Крыльцо, балкон и колонны, которые его поддерживали, были сложены из белого камня. Точно не из мрамора, но видно, что очень старались, чтобы было хотя бы похоже. Блекло-зеленоватые стены ненавязчиво подчеркивали их белизну.

— Приехали, господа хорошие, — объявил возница, остановив телегу перед крыльцом. — Тут у нас городская управа. И глава городской тоже тут живет.

Я сунул вознице монетку. Факел-то считал, что для граждан — честь помочь родной Инквизиции. Возница благодарно кивнул мне и тронул вожжи. Копыта негромко застучали по мостовой. Я только сейчас обратил внимание, что мостовая тут — деревянная, хотя и покрашена под булыжник.

Мы с Факелом поднялись на крыльцо. Дверь оказалась не заперта. За дверью располагался просторный, но темноватый холл. На его стенах висели картины в массивных рамах. Что там было нарисовано, я толком не разглядел. Когда мы заходили, над дверью звякнул колокольчик, и на этот зов поспешно выбежал тощий господинчик в черном костюме.

— Что угодно господам? — осведомился он.

Его взгляд скользнул по нашим плащам, задержавшись на миг на огнемете Факела, и фраза, начатая скучающе-барственным тоном, к слову "господам" уже обрела заискивающие нотки.

— Господам угодно видеть городского главу, — сказал Факел.

— А, это пожалуйста! — радостно откликнулся господинчик. — Прошу за мной, господа инквизиторы, прошу за мной.

Из холла на второй этаж вела лестница. Перила были каменными, а вот ступеньки оказались деревянные. Они тихо поскрипывали под тяжелыми сапогами Факела. Вдоль всего второго этажа проходил коридор. Наш провожатый сразу свернул по нему налево. Оттуда доносился бодрый стрекот печатной машинки.

Стрекотала очень миловидная барышня в черном платье. Она сидела за круглым столиком, на котором едва умещалась печатная машинка, и со скоростью пулемета молотила по клавишам. Помещение, где она обосновалась, я бы назвал приемной. По сути, это был просто карман в коридоре, где едва умещалось рабочее место барышни и широкое кресло для приличных посетителей. Посетителей попроще ждала деревянная скамья у открытого окна.

Мы прошествовали мимо. Чуть замедлив скорость печати, барышня вскинула голову. Ее быстрый взгляд проигнорировал нашего провожатого, стремительно скользнул по рослой фигуре Факела и ненадолго задержался на мне. Увы, действительно ненадолго.

— Здравствуйте, барышня, — сказал я, подарив ей свою лучшую улыбку.

Специально перед зеркалом тренировался. Барышня ответила на приветствие с той же пулеметной скоростью без малейшего намека на ответную улыбку и, склонившись обратно к машинке, вновь вдарила по ушам трескучей очередью. Похоже, тренировался я напрасно.

Хотя, возможно, улыбку мне смазала повязка на глазу. Глаз-то у меня теперь всего один — правый. Левый мне вырвал демон, и теперь я