Эпизод. Сборник произведений [Сергей Киселев] (fb2) читать постранично, страница - 42

заметила из-за подушки, похмелье, а когда проходила в комнату, его скрыла открытая дверь, которую она машинально закрыла, выходя обратно.

Серёгин приехавший в составе оперативно-следственной группы знал обеих. С Андреем они выросли в соседних дворах. К нему он относился с пренебрежением, считая, что тот превратился в хапугу. Как-то встретившись с Анной, попытался поговорить, но та, как только речь зашла о спиртном, резко оборвала сказав, что не надо ей читать мораль, она сама разберётся в своей жизни.

После осмотра места происшествия одна единственная версия: Андрей, находясь в состоянии алкогольного опьянения и стресса ошибочно принял жену за мёртвую, предполагая, что убил. Испугавшись наказания, покончил жизнь самоубийством, что и нашло отражение в официальных документах.

Серёгин знавший нюансы, считал, что мотив самоубийства другой – пресловутая лебединая преданность, на это указывали выбранный способ повешения и местонахождение труппа. Алкогольное опьянение в купе с навязчивым, видимо обострившемся представлением о верности, не позволило адекватно оценить произошедшее и привели к трагедии.

Сползание Анны по стене, после удара, нестандартное положение её тела на кровати, ввели помутнённое сознание в заблуждение, что жена мертва, а вера в лебединую верность взяться за ремень. Но, об этом не напишешь в протоколе. «Чужая душа не только потёмки, но и головоломка. Правильно сказано: не судите, да не судимы будите. Бог ему судья», подумал он.

Идя к машине, услышал голос Анны: – Саша, подожди. Она стояла с вопрошающим взглядом, руки чуть разведены, ладонями вовне, растрёпанная, в слезах. Это была не та Анюта, сводившая пацанов с ума.

Когда-то они оказались в одном пионерском лагере, им было по 13 лет. Он чувствовал интерес Анны и его влекло к ней, но влюбился в девчонку из другого отряда. Случилось так, что его забрали неожиданно, спеша, на день раньше общего выезда. Он не смог попрощаться и обменятся адресами со своей избранницей, потеряв её навсегда, а Анна осталась в его жизни. Со своей ревностью и обидой, оказавшейся тем рубиконом, через который переступить она не смогла, что не позволило наладить им отношения, когда страсти улеглись. Своё первое испытание любовью они не выдержали. Мы часто сами себе вставляем палки в колёса своей судьбы, закусив удила, не желая остановиться и поразмыслить.

Несмотря на пролетевшие года и много произошедшего за это время, между ними сохранилась теплота чувств от юношеской влюблённости. Те обстоятельства, при которой они на этот раз встретились не предполагали задушевного разговора, по различным причинам. «Горел» уже следующий вызов, но, когда она его окликнула, он не мог отмахнуться, остановился, попросив коллег минуту подождать.

– Что ты хочешь от меня услышать? Ничего нового я тебе сказать не могу. Только прописные истины: бросай пить и живи. Там бутылка вина осталась, возьми, и сама вылей. Если продолжишь горе заливать, закончишь в канаве. Гибель даже близких людей не повод ломать свою жизнь. Думаю, твои папа с мамой были бы солидарны со мной, – и продолжил, как можно ласковее, – Аня посмотри на себя в зеркало внимательно. Ты ошиблась направлением, пошла в обратную сторону. Из красивой, милой лебёдушки превратилась в гадкого утёнка. Как найти меня знаешь, понадобиться помощь, обращайся, рад буду помочь. Извини, работа…

Через десяток лет случайно наткнётся на неё в универмаге, другого города. Сразу же бросились знакомые черты у девочки, стоящей рядом. «Со времён Парацельса в медицине главное – слово, а сейчас писанина, милосердие утонула в ней. Молодец, родила: приговор врачей коту под хвост; мужик, видимо стоящий», молчаливо оценил увиденное. Наблюдая за семейством, выбиравшим пальто дочери, испытал смешанные чувства: радость, удовлетворение, ностальгию. Его Аня, из минувшего далёко, смогла преодолеть себя, обрести опору и смысл в жизни. Развернулся и ушёл: люди появляются и исчезают в судьбе каждого, он был свидетелем того, о чём стараются забыть. Ворошить страницы прошлого было не к чему.

Примечания

1

«А мы вообще живём не по личному желанию, а по необходимости, сказал Гурский. – Как вам известно, мы в нормальных обстоятельствах не приемлем самоубийства. Казалось бы, просто: не хочешь жить, не живи. А на самом деле от тебя требуется другое. Не хочешь жить, а живи. Поскольку в этом есть общественная необходимость. Даже когда сталкиваешься с такой грубой правдой, от которой жить не хочется. Всё равно живи».

(Константин Симонов, роман «Живые и мертвые», книга третья «Последнее лето»)

(обратно)