На «Фрунзенской» [Полина Дмитриевна Алимова] (fb2) читать постранично, страница - 3

Еву.

– Это твоё решение, я понял. Что же, желаю тебе хорошей жизни, мне пора.

Он спешно обогнул девушку и ушёл куда-то в край платформы, будто бы хотел убежать.

Это всё? Никаких эмоций, возражений, попыток что-то вернуть или наладить? Он просто принял её слова.

Стало легче.

Напротив Евы затрещали рельсы. Очередной поезд прибыл, желания оставаться на этой холодной станции не было, поэтому она поспешно забежала в закрывающиеся двери вагона. Вокруг всё происходило слишком быстро, она ещё не опомнилась от тяжелого разговора. Столько месяцев готовилась к разговору ради «я понял»? Так мог ответить разумный человек, но не в моменты, когда вдребезги разбивались семейные узы.

Она смотрела десятки фильмов, где родственники решали разорвать свои отношения, там была настоящая драма, люди рвались друг к другу, чтобы сохранить самую последнюю тоненькую нить связи между ними. Казалось, в её жизни должна быть такая же драма, она готовилась, рыдала над сериалами и повторяла ранящие слова перед зеркалом, но всё, что она увидела в чужих глазах, – смирение.

– Станция «Парк культуры».

Ева машинально вышла с толпой на станцию, перед глазами была лишь белая плитка и монолитные столбы, они резали пространство вокруг. Черные швы плитки стали расплываться, как и лица прохожих, рука машинально дотронулась до щеки, где только что сорвавшиеся слезы уносились вниз. Глаза жгло, а горло сушило от собственных слов.

Она сказала о своих чувствах, но её ожидания не оправдались. Неужели её слова действительно были правдой? Правдой о ложных чувствах и эмоциях, о том, что её близкий человек всегда был холоден к ней.

Может, это не то, что он пожелал ей сказать, но сердце Евы было разбито. Расколото на осколки, потому что он не сказал: «Люблю тебя». Он ни разу не говорил эту фразу, всегда сторонился её. И если бы сейчас сказал ей, возможно, решительный холод отступил бы от неё, она бы разревелась и попросила прощения. Всё было так близко…

Но он не сказал.

Спина сама нашла поддержку в крупной колонне, ноги подкосились под Евой, она просто медленно сползла на пол. Проходящие люди поглядывали на неё, но никто не осмеливался предложить помощь. В этом мире больше не осталось людей, беспокоящихся о Еве, о её чувствах и здоровье.

Никто не пожелает ей спокойной ночи перед сном и удачи на работе. Мать закопана под грудой земли, а отец убежал от неудачной жизни, ассоциацией которой была единственная родная дочь.

– Милая, ты в порядке? – сквозь пелену шума показался знакомый голос. Шум метро не позволял толком оценить, откуда именно это обращение. Ева устало оторвала взгляд от затертой плитки напротив. Рядом стояла пожилая женщина всё с той же мягкой улыбкой. Ева бы не запомнила её, если бы не доброта, излучаемая женщиной. Лишь полчаса назад она выходила на этой станции, хотя, возможно, прошло намного больше времени – Ева окончательно забылась.

– Да, наверное, – улыбка сама дрогнула на губах. Взгляд женщины стал ещё мягче, от неё пахло свежей выпечкой.

– Ох уж молодёжь, так не щадит своё сердце, – стала приговаривать женщина, потянувшись к сумке. Изрезанная морщинами рука подала Еве небольшой бумажный пакет, от которого аппетитно пахло.

На вопросительный взгляд девушки женщина лишь громко рассмеялась. Её голос был тихим, слегка звенящим.

– Прими, мне не жалко. Я слегка тороплюсь, но отныне будь внимательней к себе, милая.

После она вновь исчезла, будто бы её не было на станции. Остался только запах старой пудры и свежей выпечки.

Слезы перестали резать глаза, а грудь отпустило от сжимающей тоски. Внутри бумажного пакета оказался обычный круассан, ставший самым вкусным, которые пробовала Ева на полу одной из станций метро.

Наверное, «Парк культуры» не так уж и плох.