На «Фрунзенской» [Полина Дмитриевна Алимова] (fb2) читать постранично, страница - 2

определен.

– Ты попросила меня о встрече, что-то случилось? – в его сероватых глазах, маленьких и глубоко погруженных, не было вопроса. Вряд ли он не догадывался о причине встречи.

– Как Мария?

– Прекрасно. Недавно ездили в Калининград, это замечательный город.

– Ясно, – коротко оборвала Ева. Ей не нужно было продолжение.

– Что-то случилось, милая?

Прибывший поезд съел его последние слова, но суть их была ясна. Поток воздуха между арками ударил Еву в спину, она слегка пошатнулась от неожиданности, но в это мгновение стало спокойней, потому что больше на неё не давила тишина станции. Сколько же драм и интриг «Фрунзенская» повидала на своём веку? Наверное, Ева здесь не первая и не последняя, кто ранит чужое сердце.

– Хотела поговорить.

– Это я уже понял, – аккуратно подтвердил мужчина. Мимо прошла пара зевак, с любопытством заглядывающих в чужой разговор.

– Поговорить о нас, о том, что сейчас происходит.

– Я внимательно слушаю.

Казалось, мужчина хотел сделать шаг к скамье, чтобы присесть, но Ева стойко стояла на месте. Если она сдвинется хоть на миллиметр, её решимость растает в воздухе, а слова застрянут в горле, так и не выйдя наружу. Они будут каждый раз напоминать о себе, о том, что когда-то не были произнесены вовремя и с нужной интонацией.

Никаких эмоций. Лишь голые слова.

– Твоя жизнь там.

– Где это «там»?

– Рядом с Марией, с её дочерью и её матерью. Оставайся там навсегда, пожалуйста.

Мужчина оторопел, а после его лицо помрачнело. Он хотел возразить ещё в середине слов, но сдержался, не решился перебивать.

– Я же в Москве, я переехал сюда, чтобы видеться с тобой, милая. Всё же ты моя дочь.

Последнее ударило куда-то глубоко, в незащищенное место, но Ева сдержалась, вновь спокойно смотря в знакомые уставшие глаза. Они всегда были такими уставшими, сколько она себя помнила, даже когда они веселились и играли в догонялки в детстве, в эти редкие моменты, они были наполнены тоской.

– Ты приехал сюда из-за Марии. Ты бросил дом, как только появилась возможность это сделать. Ты сбежал от прошлой жизни, от прошлых неудач.

Ева трудилась часами перед зеркалом, чтобы её голос оставался спокойным и ровным. Иногда чувства и разум сильно рознились, ты мог любить человека при том, что твой разум поднимал сирену и предупреждал тебя, что это лишь чувства из прошлого. Люди меняются, но сохранённые эмоции отравляют понимание этого. Тебе вновь и вновь трудно принять изменения, твой новый взгляд на жизнь. Ты повзрослел. Ты многое понял.

– Нет, что за глупость ты говоришь, какие ещё прошлые неудачи?

– Брак с мамой, например. Я помню, как ты приходил уставшим с работы, но на твоём лице читалась лишь досада, когда ты видел очередные макароны по-флотски. Ты ведь думал о том, что могло бы тебя ждать, выбери ты другую семью.

– Не было такого.

– Может, и нет. Но чувствовала я это именно так. Ты избегал ответственности, лишнего решения, задерживался на работе, лишь бы не быть дома.

– Задерживался, потому что хотел заработать.

В тоне мужчины слышалась жалость, он пытался найти оправдание, но холодный тон дочери давил. Он никогда не поймёт, чего ей стоят эти слова. Он будет до конца жизни думать о её бессердечности, о том, как она предала его.

Она будет до конца жизни винить себя в сказанных словах, однако это намного лучше, чем терпеть удушающие мысли каждый день. Может, он не поймёт её, однако она прекрасно осознаёт свой шаг.

– Задерживался, потому что не хотел быть дома. Я тоже когда-то не желала быть дома, но я была подростком. Это нормально.

– Я всё равно не пойму, чего ты хочешь от меня, Ева?

Мама часто повторяла Еве, что её имя выбрали совершенно случайно, до этого на языке всегда держалось имя Александра, но в самый последний момент остановились на имени «Ева». До самого конца оставалась тайной причина выбора этого имени, просто так захотелось. Прямо в духе мамы.

– Я хочу определиться.

– Ну так говори, – в его голосе появилась доля раздражения.

Ева могла бы часами объяснять свои чувства, сомневаться, желать что-то исправить, но сколько бы раз это ни повторялось, итог был бы один.

– Па… – застряло в горле, – отец.

Теперь он навсегда останется отцом – грубым напоминанием о прошлой жизни.

– Я не чувствую твоей любви. И не чувствую давно. Когда-то я давала много шансов тебе, приезжала в гости, покупала подарки, хотя своих сбережений у меня толком нет, я всегда улыбалась и прощала твои ошибки. Но ты не приходил ни на одну встречу со мной. Мы живём в одном городе, но, оказывается, так далеко.

Скулы мужчины напряглись, его глаза выражали одновременно злость и опустошенность. Ева старалась смотреть не в его глаза, а куда-то сквозь них, потому что иначе не сможет договорить.

– Ты меня не любишь. Не могу сказать так же про себя, но это лишь детские чувства. Ты не был частью моей жизни, только стоял рядом. Больше ничего между нами нет. И лучше оборвать всё до конца.

– Такое твоё решение?

– Да, – секунда сомнения подвела