Давай cтанем убийцами [Вадим Панкратов] (fb2) читать постранично, страница - 2

не понял, почему у тебя такая реакция?

– Да как ты не понимаешь, Штефан, этот сон подсказывает, что нужно что-то менять. Мы были рыбами и разбились о скалы, потому что не знали о существовании времени, не знали о будущем, не знали про завтра. Нас ничего не заботило, кроме получения удовольствия.

– И что ты предлагаешь? Что-то менять? Боюсь спросить, что именно.

Глава III

Аплодисменты или виселица

Боишься сделать лишний шаг,

Нарушить жизни равновесие.

Боев не будет – не будет наград:

Тебе не похлопают, тебя не повесят.

Мысли о завтрашнем дне – кандалы,

Тщательное обдумывание – ошибка.

Скованны этим и я, и ты.

Но разрушит оковы приплывшая рыбка.

Живи так, будто не знаешь про завтра!

Делай, что вздумается; делай, что хочешь.

Живи так, будто про тебя пишет прозаик.

Диву даются пусть самые Лучшие.

Город-корабль тонет и стонет.

Городу срочно нужны геройские лица.

Слабые тонут пусть в этаноле,

Мы уйдем под аплодисменты или на виселице.

Глава IV

Достоевский

Грустно шипело радио.

«Вы на волне 88.8 FM, с Вами радио Тауншира. С радостью сообщаем Вам, что за последний месяц было поймано 11 преступников – все задержаны на месте преступления».

– Народ это слушает?! – возмутился Йозеф, выключив радио. – Страшнее, если верит. В городе есть преступники, но их сразу ловят! Считать это за правду – высшая глупость. Глупые механизмы опасаются шагнуть не в ту сторону, боятся, что их схватят. О каких преступлениях может идти речь?

– Почему ты думаешь, что в городе нет преступников?

– Преступления? Эти люди боятся собственной тени, но страх этот настолько ничтожен, что не вызовет дрожи – здесь все умерли давно. Не осталось преступников, героев тоже нет. Никого. Власть запугала их, а они забыли, что такое жить. И мы с тобой, Штефан, забыли – говорил на ходу – куда-то собираясь. – Не живем, но скоро все изменится.

Вышел во двор.

Йозеф думал теперь только о жизни. Пересек он уже две улицы, но ни на секунду не задумался о чем-то другом. Жизнь волновала, била о скалы, гудела в его ушах, и как не тряси головой – выкинуть уже не получится. Но эти мысли могли только радовать. Они трезвонили, что разгадка близка – скоро будет жизнь: такая настоящая, свободная, похожая на невозможную жену, которая таскается с тобой по всюду. Стены перестанут сдавливать, скрипеть и корчиться. Вот уже Йозеф не видит свое отражение в витринах, потому что город не хочет показывать его отличия от других. Герой бежит быстро. Тауншир в гневе пытается его поймать: редкие деревья склоняют перед ним свою листву, лужи становятся безобразнее, брызг становится больше, они попадают на стекла, трубы воют. Все попытки тщетны – Тауншир показал, что плачет. Добежав до магазина, Йозеф остановился, пошарил в кармане – почувствовал великое начало.

– У Вас есть белая краска и две кисточки?

Ответа не последовало, продавец моментально удалился, вернувшись уже с заказом.

– Спасибо!

Обратно – летел. Срезал углы, чтобы сэкономить время – наносил городу раны.

– Давай станем преступниками, Штефан? – Йозеф ворвался в квартиру с криками, размахивая краской.

– Что? Зачем?

– Я не хочу больше быть как они: чего-то бояться, ничего не делать. Ну, помнишь: боев не будет – не будет наград, нам не похлопают, нас не повесят. Давай заслужим чего-нибудь.

– Помню. Но зачем становится преступниками, если можно стать героями?

– В Тауншире нет преступников, а героями стать можно только на фоне плохого. Увы, нам придется начать не с самого приятного.

– И что мы будем делать?

– Для начала дождемся темноты!

Четыре совершенно темные стены. Несколько раз попытался открыть глаза, но никак не мог понять, в каком положении они находятся – забросил это дело. Включить фонарик не получится, нащупать маленькую кнопочку в бесконечно темном пространстве – задача не из легких. Единственное освещение Тауншира темными ночами – горящие окна, но те давно погасли, а Луна здесь никогда не светит. Шли на ощупь, боясь поднять лишний шум. Люди, гуляющие под звездами (звезд не видно, но ведь они есть) – редкость, поэтому лишние звуки с легкостью привлекут ненужное внимание.

Штефан нервничал. Его голос, наполненный неуверенностью и страхом, разрушил тишину.

– Мне кажется, или мы двигаемся к мэрии.

– Скоро ты все узнаешь.

– Что же ты задумал, изобретатель?

Новак, приближаясь, тоже почувствовал дрожь; скорее всего, это было предвкушение великих дел.

«Мы станем преступниками, друг мой. Нас запомнят, за нами последуют. Появятся