Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет [Демьян Бедный] (fb2) читать постранично, страница - 2

кровная, связь между сменяющимися поколениями — вещь не простая, а глубинная, еще во многом непонятная, но страшно важная.

Потому так много у фронтовых поэтов стихов об истории, о России, о ее героях, о ее людях. В стихах Сергея Наровчатова тема русской истории зазвучала в полную силу,— и это было тоже новое, что внесло наше поколение. Война вернула к органичности, к пониманию неразрывности всех процессов, к глубине и мудрости. В каждой строке стихов чувствуется та выстраданная подлинность, без которой стихи бездейственны.

Если музыку делает тон, то тем более тон делает поэзию. Тон стиха многое решает, и тон стихов Михаила Луконина, создающий ощущение трепетности и нервности, стал созвучен нашей эпохе, эпохе войны, той тревоге и напряженности, которая была разлита в воздухе. Но и сами старые мастера заговорили по-новому. Они как бы зажили новой жизнью.

Николай Тихонов, старый солдат еще первой мировой войны, Михаил Светлов, чоновец гражданской войны,— вдруг обрели новые интонации, новый тембр голоса.

Павел Антокольский создал поэму, посвященную человеку нашего поколения, своему сыну, погибшему в боях, который был почти мой сверстник,— лишь на два года он был меня старше.

Александр Твардовский развернул поэтические широкие полотна. Его Василий Теркин был как бы главным героем войны, ее главным персонажем. И были такие стихи:

Две строчки

И по-своему откликнулась Анна Ахматова, так же неистово проникновенно, как в своей лирике, она заговорила о войне.

Поэзия Великой Отечественной войны и ближайших к ней лет— это хор. Как в полифоническом хоре звучат голоса разных и все же в чем-то близких друг другу поэтов. Интимный голос Ахматовой сочетается с могучим эпохальным голосом Твардовского, они как бы дополняют друг друга,— таких разных в своей индивидуальности, их объединяет искренность и потрясение.

Помню, как один знакомый прислал мне вырезку из фронтовой газеты с текстом песенки «Давай, закурим!». Брат отца прислал вырезку стихов из своей фронтовой газеты. Люди делились радостью, им хотелось, чтобы радость от восприятия поэзии пережил и другой, близкий человек.

«Жди меня» К. Симонова потрясло со страниц газеты всю Россию. Стихотворение, звучавшее как заклинание, переписывалось, читалось с эстрады, звучало по радио.

Одной из любимых песен была «Махорочка», написанная еще до войны, но пришедшаяся по душе именно в войну,— ее текст, такой простой и такой незамысловатый, когда ее пели, идя в строю, ударял по сердцу: «Как получишь письма от любимой, вспомнишь далекие края и закуришь, и с колечком дыма улетает грусть твоя».

Поэт А. Лебедев, погибший на борту подводной лодки, незадолго до смерти написал пронзительные стихи, обращенные к потомку:

Философское осмысление войны пришло потом. Победа над фашизмом, над немецким нацизмом стала темой философских раздумий,— спасение мира от чудовищной идеологии фашизма требовало осмысления, глубокого анализа. И поэзия бралась за решение этой задачи.

Сборник поэзии Отечественной войны и первых послевоенных лет — это энциклопедия жизни народа. Каждое стихотворение — фрагментно, собранные вместе, они создают величественную гигантскую фреску.

«Илиада» и «Одиссея» народной жизни создавались не сразу, а по деталям, по главкам, постепенно, всеми вместе, соборно, как любили говорить в старину,— это труд коллективный, каким были в глубокой древности эпопеи, поражающие нас при обозрении издалека своим величием и грандиозностью. Какой-нибудь старинный собор говорит нам не столько о личности зодчего, сколько о духе народа,