Завистливое смирение [Харитон Байконурович Мамбурин] (fb2) читать постранично, страница - 3

остальных! Тами! Откуда ты прёшь этот сундук?!!

— Мы не можем ждать милостей от цивилизации, капитан! Наша задача — взять их самим!

— У нас и так трюмы забиты, жадина ты рыжая! Еду несите! Пиво! Вино! Фрукты! Отставить грабить несъедобные ценности!

— Ну Маа…

— (непереводимая игра слов, сочетающая в себе изощренные сексуальные фантазии, капельку скотоложства (исключая гусей) и объективную оценку коэффициента интеллекта подчиненных)

Я просто водитель какой-то банды мародёров, которые раньше притворялись вполне себе симпатичными девушками, имевшими даже намёк на кое-какое воспитание…

Нет, идея взять бесплатно то, что мы хотели купить у добрых купцов славного города Хашанапура — безусловно хорошая идея, правильная. Это даже нельзя оценивать как мародёрство или грабёж, потому что город, насколько я вижу, начинает местами довольно хорошо гореть. Пожары дойдут до порта, это вообще не вопрос, так что мы не грабим, мы спасаем. Правда, Матильду, тащащую зачем-то пианино, придётся спасать саму от гнева других грабительниц. Впрочем, подожду пока дотащит, очень уж интересно выглядит жрица всех богов, прущая по брусчатке украденный музыкальный инструмент.

Сначала всё было хорошо. Мы избавились от опасных врагов, сохранили нужный для баланса в мире университет монстров, отомстили за прошлые обиды, а заодно и неплохо разжились весьма ценным оружием, доспехами, навыками и умениями. После того, как бывшая верховная богиня мира исчезла, предварительно получив зеленым каменным пенисом по лбу (о утрате которого я не жалею!), будущее для нас казалось большой светлой полосой.

…пока мы не пристали к небольшому острову в надежде пополнить припасы.

Пришлось быстро от него делать весла, опережая местных жителей, отплывающих кроссом. Пара местных колдунов при виде нас решила живыми нам не даваться. То, что они нам не нужны, заклинатели не признавали. Затем был еще один. Опять паника, шок, трепет, разбегающиеся люди, кони и звери. Мы снова удрали, не желая, чтобы из-за нас были жертвы. Подобное повторилось еще несколько раз, пока мы искали ну хоть какой-нибудь островок с пофигистичным населением, как вполне уже получалось. Нет, «Пираты мутной лагуны» наводили страх, ужас и панику, хаос и пагубу. Это было плохо. Мы страдали без супа, свежего мяса, хлеба, пива, вина, копченостей, специй, нового нижнего белья, опресняющих гигиенических кристаллов и простого человеческого общения.

Наконец, Тами родила здравую мысль — Хашанапур! Огромный город, где все поклоняются золотому тельцу! Там живут и торгуют сплошные подонки, гады и сволочи. Работорговля и наркотики на каждом углу! Нам же только хлам распродать с паладинов повергнутых, да жратвы себе купить с алкоголем! Не можем мы без последнего строить конструктивных планов на жизнь будущую.

И вот он, Хашанапур, мировая столица разврата, веществ, рабов, бандитов, кредитов и ипотеки… дымится. А, нет, уже местами вполне себе горит. И жрица с пианиной по мостовой…

Не вынесла душа Героя позора мелочных обид, от чего я и отдал приказ предать хашанапурскую гавань грабежу и потоку, завернув корабль назад на прикол. Ну а уж шмонать соседние суда девчонки и сами догадались как-то. Интересно, кто их этому научил?

— Я больше не вынесу! — с испугом поведал окружающему пространству Веритас, натягивая канаты, которыми был пришпандорен к сходням. Спонсором испуга корабля была Саяка, возвращающаяся из раскрытого загона, откуда выбегали радостные гуси. Подмышками у великой мудрицы скорбно блеяли два чёрных козла, которые, по своей природе, вроде бы должны издавать другие звуки.

— Баранов берем, а пианино — нет! — одной фразой был успокоен корабль, обрадована бывшая ведьма и доведена до истерики блондинка, таки допёршая инструмент до корабля. Персонально для госпожи Шлиппенхофф я пояснил, — У нас на пианино всё равно никто играть не умеет!

К этому момент всё девичество из «пиратов мутной лагуны» уже собралось вокруг притараканенного музыкального инструмента, скорее всего, в надежде простить и понять нашу подругу-целительницу, от чего вещающий с верхотуры я казался сам себе вполне начальствующим и важным.

— Как это никто! — возмутилась Матильда, — А Мимика?!

— Точно! — ударил я себя кулаком по раскрытой ладони, — Самое главное!

Престарелая кошкодевочка, с которой мы вошкались уже чёрт знает сколько времени, попутно влипая в неприятности и подвергая себя рискам, в данный момент отлынивала, грызя карандаш и пялясь в лежащую на коленках бумагу, но делала она это неосторожно и в преступно недальновидной близости от меня, из-за чего и была подхвачена мной за подмышки. Вздев мало что понимающую бардессу повыше, я показал ей прекрасный вид слегка дымящегося Хашанапура, сопровождая действие словами:

— Смотри, Мимика! Это всё теперь твоё! Весь этот большой, прекрасный мир, который ты сможешь наконец-то поразить своим прекрасным пением, продемонстрировать свой талант, исполнить до