Возмездие (СИ) [Владимир Васильевич Москалев] (fb2) читать постранично, страница - 2

делать при неурожае, если все лето стоит засуха или, наоборот, беспрестанно льют дожди? А ведь налоги от этого не уменьшаются нисколько. Раз ты земледелец, у тебя должны быть излишки, иначе как бы ты жил, не имея ничего про запас? Так полагают "грызуны" и нещадно обирают крестьянина, нисколько не заботясь о том, каково ему придется жить дальше, будет ли что обуть и надеть. У них забота одна - собрать налог, и они соберут его, пусть даже силой, не остановятся и перед убийством, если кто-то попробует возразить. Что стоит им, в конце концов, убить человека, если за это не накажут, поскольку они защищались от нападения черни и расправились со злостным неплательщиком, которому кроме последней рубахи больше нечего было отдать?

   Обо всем этом не раз уже думала Ортанс; о своей горькой доле самых последних бедняков в деревне думала она и сейчас. Кто же виноват в том, что графские свиньи, забравшись на их поле, перерыли его вдоль и поперек, и почти все посевы погибли? Кому пожалуешься?.. Теперь они остались без хлеба. Ортанс надо было накормить ребенка, и она решила нарвать лебеды, чтобы сварить нечто вроде супа, горького, правда, но вполне пригодного в пищу. Жаль, что, кроме этого, в горшок почти нечего больше положить, если не считать немного пшена, рыбью голову, морковь да один-два сухаря; несколько штук она бережно хранила в углу, под старыми гнилыми досками.

   Она вздохнула, поднялась со скамьи, тяжелой старческой поступью (хотя ей было не больше тридцати) направилась к дверям и вдруг остановилась. На улице залаяла собака, за ней другая, заржали лошади, послышались громкие голоса. Графская охота! Что ж, пусть едут и топчут, их поле голо.

   Она вышла на крыльцо, прищурилась от ударившего в глаза солнца, пригляделась, поняла, что ошиблась, и отшатнулась к стене, прижав руки к груди. Это были сборщики налогов. "Грызуны!" Что им еще надо, ведь она отдала им всё, до последней крохи, они сами убедились в этом, перерыв весь дом... Ортанс с надеждой посмотрела в сторону леса. Нет, никого не видно. Пьер, наверное, еще не успел собрать хворост.

   Жак робко выглянул из дверного проема, скользнул на крыльцо; уцепившись за юбку матери, спрятался за нее, глядя на кавалькаду исподлобья. В центре шли две телеги, уже набитые, но не доверху, добром; возглавляли отряд сам управляющий графа, Оливье, прозванный в народе Плутом, и аббат, доверенное лицо епископа, в сопровождении двух монахов. Другая группа позади повозок состояла из четырех конных, вооруженных алебардами и шпагами...

   Пьер недолго пробыл в лесу, но ему показалось, что прошла вечность. Он заторопился. Пора возвращаться, в его отсутствие всякое могло случиться, люди графа де Ла Марша нынче вконец обнаглели. К тому же надо поскорее растопить печь и приготовить еду. Ортанс сообразительная, она придумает что-нибудь.

   Пьер взвалил на спину вязанку хвороста и тронулся в обратный путь. Только бы никто не повстречался, иначе не избежать неприятностей. Размышляя так, он вскоре вышел из леса.

   Его удивило, что никто его не встречал. Жак не стоял во дворе, поджидая отца, не видно и Ортанс. Дверь распахнута настежь, у порога - разбросанные вещи. Кажется, это из сундука. "Зачем Ортанс понадобилось лезть в сундук?" - подумал Пьер. Еще больше удивила его группа односельчан рядом с домом: старый Гийом, его жена Марта и двое крестьян за их спинами. Все молчали, понурив головы. Марта тихо плакала, утирая тряпкой слезы. Старик, поймав взгляд Пьера, нерешительно, опираясь на палку, захромал к нему. Не дожидаясь его, Пьер быстро шагнул через порог дома... Вошел, да так и застыл с раскрытым ртом, трясущимися руками...

   Глазам его предстало жуткое зрелище. В углу комнаты с разбитой головой лежала Ортанс. Из раны уже перестала течь кровь. Жак, уткнувшись лицом в дощатый пол, замер в двух шагах от матери. Одна рука его была распростерта на полу, словно он тянулся ею к Ортанс, вторая как-то неловко поджата под живот. Пьер бросился к ребенку, перевернул его на спину... и обомлел: в груди Жака зияла дыра. Кровь из раны смочила его одежду и ушла через щели в землю.

   Пьер хотел закричать, но голос не шел из груди. Он кинулся к Ортанс, пытаясь найти в теле малейшие признаки жизни, потом - к сыну, снова к жене и снова к сыну...

   Но напрасно. Оба были бездыханны.

   Пьер рухнул на кровать и зарыдал. Горько, с надрывом. Это убивался мужчина, увидев мертвой ту, с кем прожил много лет и без кого не мыслил дальнейшей жизни. Эти слезы проливал отец, оплакивающий свое дитя, которого у него уже не будет...

   Скрипнув рассохшейся половой доской у порога, в дом, кряхтя, вошел сосед. Постоял, тупо поглядел на два тела, на рыдающего Пьера, потом побрел к кровати и, сев на край,