Поездка в Липецк [Надежда Алексеевна Горлова] (fb2) читать постранично, страница - 6

жаре, ошалевшие, сонные, с горячими от пота подошвами. Чесались вчерашние комариные укусы, Нюрка обрывала прозрачную мертвую кожицу с обгоревших плеч, Надюшка сколупнула болячку на локте и выдавливала маленькие капельки крови. И при взгляде на эти алые капельки становилось еще жарче.

Хотя мы только и ждали зеленого “Москвича” с его трещинами на стекле, с его сердечком, теснотой и дурным запахом, мы так отупели под конец, что даже и не заметили, как он появился, “зафурычил” перед нами, как дядя Виталик распахнул нам дверцу, — мы посыпались на мягкое заднее сиденье, радуясь перемене, и забыли усталость и жажду от радости.

Бабушка купила эмалированное ведро, помидоры и маленькие бело-зеленые огурцы с горькой шкуркой и острыми бородавками. Ведро стояло у меня в ногах и больно врезблось краем чуть пониже колена. Мы грызли немытые огурцы, от них стягивало рот.

— Ну что, в “Детский мир”, — говорил совсем глянцевый от пота дядя Виталик, с темными пятнами на рубашке вокруг подмышек, — только заедем еще в одно место — хочу узнать, часы починить возьмутся или нет у них такой детали.

— Ну парит, — сказала бабушка, — видно, гроза будет.

В “Ремонте часов” был обед. До открытия оставалось пятнадцать минут, и дядя Виталик подошел было к киоску с козырьком, на котором стилизованными буквами было написано: “Пиво”. Асфальт возле двух расшатанных стоек был в мокрых пятнах — от сдуваемой пены и плевков, потные, как и дядя Виталик, мужчины стояли за стойками и в небольшой очереди к киоску.

В двух метрах от ларька был киоск “Спортлото”, там продавались билеты лотереи “Спринт” по рублю. Я любила покупать их в Москве и стала рыться в сумке в поисках кошелька. Дядя Виталик передумал пить пиво, видимо, поленился стоять в очереди.

— Что, Маш, сыграть хочешь? — Он полез в брючный карман за бумажником.

— Да у меня есть, не надо.

— Ничего, ничего. Дайте десять. Девчонки, смотрите.

И мы все трое стали жадно разрывать грязно-розовые бумажки, разворачивать, бросать безвыигрышные. Бабушка высунулась из машины:

— Что тама?

— Иди, бабка, сыграем с тобой.

— Это все, — бабушка махнула рукой, — ерунда, не хочу я.

— Рубль! Рубль! — закричала Надюшка и тут же поменяла выигравший билет на новый, безвыигрышный.

Все произошло так быстро, что никто и подумать ни о чем не успел: дядя Виталик купил еще билетов на двадцать пять рублей и еще на пятьдесят, выигрывали по рублю, по три, по пять, я завизжала, запрыгала, затряслись у меня руки: “Двадцать пять! Дядя Виталик! Двадцать пять!”

— Ага, по-крупному пошли!

Проиграли и эти двадцать пять, пустая мусорка у киоска наполнилась уже больше чем наполовину, дядя Виталик стал малиновым, сердитым и уже не давал нам билеты — все разрывал сам, а мы, как голодные волчата, жадно смотрели на его руки — не пропустит ли выигрыш. Мужчины от пивного ларька сначала смотрели на нас с тревожным неодобрением, а потом и сами встали в очередь к нашему киоску — сначала за дядей Виталиком, как бы признавая в нем хозяина, а потом полезли без очереди, толпясь и переругиваясь. Дядя Виталик стал еще серьезнее, стал матерно покрикивать на соперников, бабушка вылезла из машины, жалобно стала звать:

— Дрын! А Дрын! Будя!

Но дядя Виталик не отзывался. Разорванные билеты он бросал уже просто себе под ноги, даже не целясь в наполненную до краев мусорку.

Тираж кончился. Сказала об этом киоскерша, и тотчас прошел ажиотаж, пропали куда-то любители пива, только множество рваных бумажек было рассыпано по пыльному асфальту.

Дядя Виталик засмеялся и хлопнул пустым бумажником по коленке:

— Эх, хвост-чешуя! Вот мотнул так мотнул.

— Наигралися, черти? — спросила уставшая бабушка.

— Па, в “Детский мир”, — потянула Нюрка.

Дядя Виталик, посмеиваясь, спокойно пошел к машине:

— Не, дочка, домой. Денег нету, все почти профигачили.

— Ах-ах-ах! — застонала бабушка, стала хвататься руками за свое потное лицо. — Рятуйте меня! Вот ума-то нету у мужика! Все просадил?

— Все, бабка.

— Все-все? Ох, Клавка тебе даст!

— А что мне Клавка? Не указ, — сказал дядя Виталик и завел машину.

— Во, Нюр, папка у тебя какой — и форму тебе, и портфель, и все…

— Ничего! Авось до осени далеко, успеем, да, Нюр? У себя в Лебедяни купим.

Нюрка молчала. Надюшке было немного неловко, но от вредности она сдавленно хихикала и шепнула мне, мучая рукой нижнюю губу:

— Из-за тебя все.

Дядя Виталик, казалось, подсмеивался над собой и ни о чем не жалел, даже продекламировал чуть фальшивым голосом:

Не жалею, не зову, не плачу…

На совсем последние деньги он купил прямо через окно машины целый ящик мороженого — пломбир в стаканчиках по двадцать копеек. Стаканчики