Кость [Сергей Геннадьевич Лысков] (fb2) читать постранично, страница - 4

Шаткой походкой, в окровавленном нижнем белье, рядовой медленно пошел в ленинскую комнату, там он выдрал плинтус, разворотив тайник, и грубым движением разорвал белоснежную портянку. Костяной кубик с аккуратно высеченными символами упал на освещенный луной стол. Тяжело дыша, Алексей сел за стол и, словно не чувствуя боли, стал колотить по мистическому предмету. Каждый новый удар гулким эхом заставлял вздрагивать скопившихся возле двери сослуживцев. Разбитый в кровь кулак и расколотый на кусочки костяной кубик – такую картину спустя час лицезрел младший лейтенант Сомов. Попытка криком вразумить помешательство солдата оказалась неудачной, а когда он наткнулся на обкуренный взгляд, все стало на свои места.

– Это дисбат, рядовой! Оборжался всякой гадости, а теперь посмотри на него – невменяемый сидит и портит государственное имущество. Это залет, рядовой, это залет!

Разбирательства шли долго, солдата-срочника доставили в госпиталь, а потом перевели в местную психиатрическую клинику. Сомов сделал все, чтобы дело получило максимальный резонанса. Факты дедовщины и издевательства над новобранцами посыпались как из рога изобилия, почти все виновники получили сроки в дисбате. Досталось и высшим чинам – за то, что допустили преступную халатность во время призыва. Как говорится, дело прогремело на всю страну.

Курилка военкомата.

– Палыч, слышал, ты строгача получил за шизика, – затягиваясь, попытался подбодрить коллега. – Обидно, перед выходом на пенсию – и такая неприятность.

– Не поверишь, вот не помню я этого рядового Губу, хоть убей, – сделав глоток кофе, ответил седой психиатр. – И дело поднял, и фото вроде знакомое, и повторное заключение, что годен, мое, а вспомнить не могу.

– Формально ты не виноват, проглядел областной психоневрологический диспансер, но шуму было столько, что всем досталось.

– А где он служил?

– Где-то на Дальнем Востоке, город в голове крутится, но не назову, только номер части: 674.

– 674, говоришь?! – Антон Павлович поперхнулся от нахлынувших воспоминаний, но, откашлявшись, продолжил: – Сорок лет безупречной службы, и вот на тебе, строгий с занесением, но, может, оно и к лучшему, у всего есть своя цена.

– Вам, психиатрам, видней.

– И не говори, – рассмеялся Антон Павлович, потушив сигарету.

На этом перекур с утренним кофе закончился, и начался рабочий день, а значит, как и всегда, толпа шумных призывников, ожидающих под дверью в начале пути во взрослую жизнь.