Звёздный час профессора Минорки [Пал Бекеш] (fb2) читать постранично, страница - 2

закрывали, сквозь ажурное кружево всё можно было разглядеть… Да что тут говорить, моим шляпам равных не сыскать. В общем, отправилась я к Циммерману. Насмотрелась всякого: тут тебе и клоуны, и силач с гирями пудовыми, воздушные гимнасты, и дрессированные звери, макаки, собаки — всё, чему положено быть в цирке. Сидела я, натурально, в первом ряду, почти что рядом с макаками и собаками, и получала удовольствие от представления. А затем вышел наездник с лошадьми, весь из себя красоты неописуемой. Ходит по манежу и хлыстом щёлк-щёлк-щёлк — глаз не отвести. Потом я заметила, что и он от меня глаз не отрывает, да и хлыстом-то лишь для меня пощёлкивает. В какой-то момент даже дерзнул подмигнуть мне! Я, разумеется, отвернулась, как приличной даме положено, только его это не остановило. Подошёл ко мне и представился. Оказалось, это и есть сам Циммерман. Похвалил мою шляпку. К чести его будь сказано, вкус у него оказался отменный. Ну, и чем дело кончилось, как ты думаешь? Хочешь верь, хочешь нет, а в результате он завлёк меня в свои сети!

— Завлёк в сети? — эхом отозвалась Дорка.

— Завлёк, — кивнула тётушка Тереза. — Начиная с того самого дня стал ошиваться у меня в лавке и соловьём разливаться да шляпы мои нахваливать. Только все слова его были неправдою. Знай внушал мне, будто бы моё место в цирке, потому как я, мол, прирождённая цирковая наездница. И я ему поверила! Циммерман, этот гнусный обольститель, кружил мне голову, покуда не вскружил окончательно…

— Ой, тётя, это ведь очень опасно, когда у человека голова кружится. Тогда обязательно нужно прилечь.

— Ложиться не обязательно, можно просто присесть… Ну так вот. Циммерман уговорил меня поступить в труппу. Мы с ним даже сценический псевдоним мне придумали: Зизи Канкан, храбрая амазонка. Да-да, я была Зизи Канкан. Вернее, могла бы стать…

— И что же? — Дорка до такой степени увлеклась повествованием, что даже забыла ковырять зубную пластинку, но тётушка Тереза не приняла в расчёт это обстоятельство и обрушилась на неё как обычно, когда сама она попадала в затруднительное положение.

— Не ковыряй пластину! — Тётя Тереза сердито выдохнула и продолжила свою печальную историю: — Никаких «и что же?» не последовало. К воскресному утру цирк Циммермана исчез, словно его и не бывало.

— А потом? — спросила Дорка, всё же надеясь на продолжение.

— Никакого «потом» не было. Коварный наездник бросил меня у старта, а сам ускакал прочь. Надул, провёл на мякине, посадил в лужу, оставил с носом — короче говоря, обманул. Ах, Доротея, Доротея, не верь цирковым наездникам! Это единственное напутствие, какое я хочу тебе дать: никогда в жизни не верь цирковым наездникам — завлекут, обманут и бросят. Обещаешь?

— Обещаю, — в растерянности кивнула Дорка и поспешно повторила: — Конечно, обещаю.

— Даёшь честное слово?

— Даю. Честное слово.

— Уф-ф! — выдохнула тётя Тереза и, похоже, вернулась в привычную колею. — Ладно, зато не велю тебе заново переписывать урок.

— А почему его пришлось бы переписывать?

— Да потому, что «цирк» пишется через «и», а не через «ы», как у тебя, в слове «наездник» ты «д» пропустила и нигде не ставила точки в конце предложения. Не ковыряй пластинку!

Пластинку-то Дорка как раз и не ковыряла. В порядке исключения.

Тётушка Тереза обвела племянницу взглядом.

— Худющая ты, прямо страх смотреть, — пришла она к заключению. — Воображаю, что скажут родители, если я в таком виде верну им тебя в конце лета. — Брови её мрачно сдвинулись. — Пора кончать с сухомяткой, никаких колбас-сарделек. К вечеру сварю тебе крепкий куриный бульон, завтра угощу отварной курятиной под соусом с майораном. Раскормлю как следует, ты у меня округлишься. Договорились?

— Договорились, — усердно закивала девочка, будто и впрямь самым заветным её желанием было, на радость тётушке, сей момент округлиться как колобок.

— Тогда, не откладывая в долгий ящик, прямо сейчас и отправимся на рынок за самой наилучшей, откормленной курочкой. Вот только шляпку подходящую выберу, не выходить же на люди в чём попало, — с этими словами она выдвинула один из ящиков комода, битком набитого шляпами.

Следует сказать, что тётушка Тереза держала шляпный салон и товар на продажу изготавливала сама. Фирменная вывеска над входом в лавку извещала о том, что «ШЛЯПНЫЙ САЛОН ТЁТУШКИ ТЕРЕЗЫ ОСНОВАН В 1900 ГОДУ». И мать, и бабушка её тоже были шляпницами, и звали обеих Терезами.

В годы лишений и тягот — а таковые, к сожалению, выдавались в истории улицы Гараи — у лавки тётушки Терезы собирался окрестный люд для увеселения, и минутами радости обитатели квартала были обязаны именно ей. Дело в том, что она каждый божий день — повторяем: даже в самые трудные годы — выгуливала вокруг рынка своё очередное творение. Даже дряхлые старики из числа исконных обитателей улицы не упомнят случая, чтоб мастерица два раза подряд появилась в одном и том же шедевре