После войны [Дмитрий Андреевич Шашков] (fb2) читать постранично, страница - 2

что танк вспыхивает или взрывается от первого же попадания, чаще от двух, трёх или четырех. По этому танку попали семь раз, но так и не подбили, – он уехал так же, как и приехал, даже ни разу не выстрелив. Возможно, у него заклинило пушку или механизм заряжения, или просто экипаж обезумел от страха. Война часто удивляет нелепыми случаями, и всегда происходит совсем не то, чего ожидаешь. Зато в другой раз танки противника расстреливали их позиции с дистанции около двух километров, и вот это было по-настоящему страшно. В отличие от ставшего уже почти привычным для них артиллерийского огня, который, как правило, ведётся по навесной траектории с закрытых позиций, танкисты вели огонь, наблюдая их позиции непосредственно через прицелы, и снаряды их летели по настильной траектории, что позволяло снарядам достигать целей раньше, чем звук выстрела. Если звук выстрела артиллерийского орудия зачастую предупреждает опытного бойца, позволяет своевременно спрятаться или хотя бы залечь, то прилёт танкового снаряда всегда полная неожиданность. Кроме того, артиллерии обычно требуется несколько выстрелов на пристрелку, что также даёт время найти укрытие, танк же добивается попаданий первыми же выстрелами…

Иванычу тогда просто повезло, что рядом был блиндаж. Обычно неторопливый и довольно грузный, он тогда влетел в узкий земляной вход с ловкостью молодого спортсмена-легкоатлета. А в блиндаже обнаружил троих перепуганных ПТУРщиков вместе с их установкой: треногой с пусковым устройством и несколькими внушительными тубусами с ракетами. Иваныч сначала сгоряча пытался пинками выгнать их из блиндажа воевать с танками, но это оказалось бесполезно. Позже, впрочем, когда танки ушли и Иваныч вылез из блиндажа осмотреться, он поблагодарил Бога, что ему не удалось выгнать этих ребят из блиндажа. Лесопосадка, в которой были их позиции, стволы деревьев вокруг и брёвна блиндажа были испещрены осколками. Наверняка, птурщики погибли бы раньше, чем успели установить своё хитроумное устройство; не говоря уже про выдержку, которая потребовалась бы им, чтобы под таким огнём навестись на танк и затем вести до попадания по цели ракету, управляемую оператором по проводу, тонкой проволоке. К тому же далеко не каждая ракета успешно срабатывает: им свойственны обрывы проволоки или падения вскоре после старта. И даже в случае успешного пуска и попадания динамическая защита, которой покрыта бОльшая часть поверхности танка, скорее всего защитит машину. Танкистам же вовсе не требовалось даже видеть бойцов с ПТУР, чтобы успешно поразить их: радиус разлета осколков осколочно-фугасных танковых снарядов в триста метров позволял перепахивать позиции пехоты, не выбирая отдельных целей. Впрочем, в другой раз те же птурщики успешно уничтожили танк противника, отработав по нему с заранее подготовленной и замаскированной позиции…

Зачем Иваныч бережно хранит в памяти и перебирает военные воспоминания? Зачем они ему теперь? Не собирается ведь он опять воевать?.. Впрочем, до 2014-го он бы никогда не подумал, что вообще когда-нибудь будет воевать.

Но дело не в этом. Иваныч вовсе не ненавидел войну. Хотя и не любил о ней рассказывать, особенно тем, кто там не был, так как по опыту знал, что его плохо понимают, а он мало что может толком объяснить. И всё же сам с собой он любил вспоминать войну. Там было то, чего ему теперь очень не хватало. Там опасность заставляла кровь кипеть так, как не кипела и в молодости; впрочем, там не было и молодости или старости – на равных, братьями, были все бойцы, от юношей до стариков. И там за считанные месяцы складывалось это самое боевое братство – дружба, которая в гражданской жизни не сложится и за годы. И теперь все эти друзья были как будто по-прежнему с ним, хотя и были разбросаны по разным концам некогда единой большой родины, а некоторых и вовсе уже не было на этом свете.

В конце тяжёлого рабочего дня, вытянув с наслаждением уставшее стареющее тело на жесткой койке в пропахшем пОтом вагончике, Иваныч имел обыкновение говорить мысленно: "Слава Господу за всё!"