Диколесье. Сборник историй [Мария Кейль] (fb2) читать постранично, страница - 19

был живее чем он сам. Птица посматривала на парня желтым глазом и весьма смирно сидела на руках.

Он не считал себя вегетарианцем или каким-то щепетильным человеком, и, наверное, если бы Буря придавила утку, отдал ее соседу или попытался бы приготовить сам. Но убить – рука не поднималась.

Пришлось запереть в птичнике, налить воды и дать зерна. Птиц прошелся, расправил синие с серые крылья – Сашка аж залюбовался – и сел на пол. Прошелся снова, махнул, бросив пару перьев на пол, и парень понял, что лететь селезень не может. Ну и что с ним делать?

Посмотрев на свой зоопарк, Саня пошел к соседу. За три бутылки он отдал пару дедовских же уток, чтоб селезню скучно не было. И получил в довесок серого котейку, которого все равно хотели утопить.

– Блин. Обзавелся хозяйством. – Он так и не понял, что он тут делает, зачем оставался в деревне уже третий месяц. Чувство вины? Тоска? Боль? Что не давало ему покоя?

Пока не выпал снег, Сашка успел поправить забор, крышу и тепличку. Хотел было колоть дрова, но дядя Вася посоветовал по погоде только напилить да сложить, а колоть бо́льшую часть с морозами. «все равно делать нечего, только телек смотреть. А у тебя и телека-то нет»

– Ты спятил там? – коротко спросил отец, когда Саня сказал, что останется на зиму.

– Не-а. Я в норме.

И не соврал ведь – монотонное повторение, забота о животных как-то успокаивала. Это ж надо встать с утра, накормить, выгулять, затопить печь, убраться, вечером приготовить им еду на завтра. И так по новой. А в которое дневное время можно было колоть дрова до умопомрачения.

Вечерами он читал, смотрел фильмы на старом дедовском ноутбуке (который сам ему когда-то подарил)

И все никак не мог найти ответ на вопрос: что делать дальше?

***

Весна пришла, когда Саня уже начал думать что еще немного – и спятит. Серое небо не заполняло пустоту, как не заполняли ее птицы и собаки. Наоборот, от тишины и бездействия, казалось, сердце пошло трещинами.

Снег только начал сходить, и луга разошлись огромными лужами. Крики перелетных птиц над головой, зов. Курлыканье… лебедей? Да, высоко в небе, вытянув шеи, летела пара лебедей, и села на одну из луж в поле.

– Рановатенько они нынче, – махнул бутылкой дядя Вася. – Ничё, вон еще летят.

А следом, заставляя задирать головы в небо уток, летели их дикие сородичи. Огромный клин высоко, так высоко, что отдельных птиц сложно разглядеть – только зовущие голоса. Птицы летели домой, они возвращались на север.

И трещины в душе разошлись рваными ранами.

Селезень неловко махнул крыльями, глянул на Саню – хотелось думать, что с благодарностью, и полетел, задев жесткими перьями по лицу.

Будто пощечину влепил.

Забили крыльями остальные утки, но куда им, откормленным и холеным, летать? Сашка провожал взглядом селезня.

Он стоял в снежной каше птичьего загона и, кажется, знал, почему не падает небо. Его держат крыльями тысячи перелетных птиц. Его держит вера тех, кто ушел.

Впервые за полгода Саня почувствовал себя свободным.

Впервые за полгода хотелось что-то делать.

Хотелось жить.

Кажется, дядя Вася говорил, что в районной спортшколе нужен тренер с опытом работы.

А там… там посмотрим.

Может, чтобы дойти до весны, надо сначала пережить осень.

Последний костер

Мне позвонил сосед. Ну как сосед: дядя Вова жил на соседней улице.

– Чего у вас там горит?

Я выглянул в окно.

– У нас – ничего.

– Ты выйди, посмотри. Как будто у тебя дом или сарай. Иди посмотри! Нечего за компьютером сидеть!

Я ответил «хорошо» и вышел на порог. Холодный сумеречный воздух, голые ветки берёз. Через поле, за дальней лесополосой пылало зарево.

Выглядело страшновато. Стоило приглядеться и, казалось, что огонь движется. Может, пал пустили? Это было логично, с чего бы гореть лесу поздней осенью? Но всё же… Весной я помогал тушить пожар и слишком хорошо помнил, как мы боролись, чтоб верховой огонь от дома нерадивого пьяницы не дошёл до леса.

Страх бьёт лень, так что я оделся, взял телефон и вышел в позднюю осень.

Идти одному сквозь пустое поле было боязно, но вместе с тем меня опьяняло чувство свободы.

Ноги кололи торчащие стебли скошенной травы. Огонь казался рядом, но только взгляду – шёл я минут десять. И чем ближе, тем сильнее был уверен, что это пущенный кем-то по полю пал.

И верно: проломившись сквозь скрещенные ветви елей и чуть не сломав ногу об упавшее дерево, я шагнул на широкую полосу вспаханной земли.

Впереди, трактор тащил горящее… колесо? В вечернем полумраке было не разобрать. Остатки сухой соломы горели ярко и быстро.

– О, а ты чего пришёл?

На вспаханной земле у небольшого костерка сидели мужики.

– Я из деревни… Недавно переехал. А тут огонь и дым. Испугался – вдруг лес горит, вызвал бы пожарников. А так вот сейчас обратно пойду.

Честно говоря, я чувствовал себя дураком: будничное, по сути дело, а я чуть панику устроил.

– Да ты сознательный! – мужик хохотнул, – выпьешь? Последний тёплый день, на завтра снег обещали. Так что это,