Неуравновешенный [Анастасия Благодарова] (fb2) читать постранично, страница - 5

Красной линией она обозначала серию с претензией на мистический реализм. Странные, пленительные сюжеты. Застывшие в свободных, изящных позах люди – по одному на холст. Десятый застрял козьими рогами в своде каменной ниши, стойко терпит своё неудобное положение. Четвёртая с двумя косичками, где кончики разделены резинками по форме раковых клешней, сидит на ступенях, понурив голову, выводит пальцами невидимые сердечки.

Я создатель, оттого детали знаю наверняка. Хотя, по правде говоря, являюсь не более чем инструментом. Подрядчиком. Овен пишет гороскопы для популярного журнала. Лев продолжает колдовать, делает состояние на впечатлительных. Моё пристальное внимание заслужила немая Рыбонька – одна из самых эксцентричных художниц Парижа. О том поведал Стрелец, заступаясь за девичью скромность. Я ознакомился с её работами. Волшебные, чарующие, завязанные на теме созвездий в облике полу-богов. На голову выше моих, хотя и я не пальцем деланый. Любуясь техникой молчуньи, порадовался, что она никогда не пишет в чате. Реже вспоминаю – реже мёртвое сердце опаляет чёрная зависть.

Что интересно, товарищи, любители кличек, также не знали своих настоящих имён. Художества Рыбоньки отрыл в интернете, набрав в поисковой строке одно слово «Pisces». Удивительным образом всемирная паутина сразу поняла, чего ищу. Тогда мне открылось две истины. Первое – художница на фотографии и девушка с портрета были похожи, как две капли воды. Второе – нас однозначно зовут как-то по-человечески. Имена в ходу, когда представляемся, когда к нам обращаются. Только вместо них мы слышим и видим лишь ярлыки, навешенные Змеюкой.

Почему? С какой стати тринадцатый знак зодиака – главный? Главнее Овна и Льва! Изображая её, надеялся понять, кто такой Змееносец. Демон? Ева? Лилит? Сам Диавол? С холста на меня свысока смотрела дева с зелёной гадюкой на плечах, зло усмехаясь моему скудоумию. Или трусости. Потому что свой автопортрет, где я прикован цепями по обеим рукам к коромыслу деревянных весов, по завершению в истерике разорвал и сжёг.

***

Ещё в доме Аксиньи должен был догадаться, что кресты и молитвы мне подобным – что мёртвому припарка. Иконы ничуть не напрягали, а ночной старухин бубнёж не бесил ни на йоту. Но я верил! В том же секрет? В вере! Малодушие погубило Хому Брута, а искреннее покаяние спасло разбойника на Голгофе. Со всем, через что прошёл, я пуще прежнего уверил. Только Он мог бы помочь мне. Пред людьми и Вселенной в свидетелях, хоть и поздно, я открыл Ему сердце, моля о спасении.

Что в итоге? Распотешил адову дочь. И только.

Друзья-товарищи, послушав итоги моего неудачного эксперимента с Опен-Эйром, солидарности ради, подкалывать не стали. Сказали прямо – мог бы и не кататься. Дешевле было бы спросить. Когда мне поведали, что Змеюка кое-за кем и в психушку, и в тюрьму захаживает, я сник. Почувствовал себя… нет, в том-то и дело, что себя не почувствовал. Будто все остальные есть, а нас, двенадцати, нет.

Похандрив всю зиму, в день светлый, праздничный я, чёрт такой, вооружившись мольбертом, приехал к городской церкви. Коллеги ещё на знакомстве предостерегли – не надо такой вот самодеятельности. Проверил некогда, дурак. Хватило. Зарёкся не повторять никогда. Но сегодня я злой.

Обхожу людей. С обеих сторон от обледенелого тротуара моему агрессивному маршу аккомпанирует железное чирикание рублей, ссыпающихся на картонки просящих. Заученными фразами верующие напоминают друг другу, почему седьмой день называется воскресеньем, желают здоровья деткам. Едва не расталкиваю всех, кто возникает у меня на пути. Ради их же блага. Опасаюсь, как бы прихожане не подхватили чего от меня – прокажённого.

Точно в пропасть, бросаюсь к окружным воротам. Ахнув, отшатываюсь, побитой собакой семеню куда подальше. Я почти не расстроен. Ничего такого образного не действует ни на Змеюку, ни на меня. Однако, как и в прошлый раз, только вознамериваюсь заступить на отмоленную землю, меня накрывает настоящая паническая атака. Связкой раскалённых копий проклятую душу пронзает нечто живое, могущественное, невидимое глазу. Нечто, с которым никогда не помирюсь. Супротив здравому смыслу, повинуясь инстинкту самосохранения, ретируюсь.

Пускай. Ожидаемо. В конце концов, приехал сюда не за тем. Храм, старый настолько, чтобы быть неприглядным, но недостаточно для культурной ценности, стоял у подножия холма, к вершине которого я и плёлся. Вверх по склону ещё пара домиков доживала свой скучный век, а дальше – бесхозная земля. Берёзы и кустистые клёны укрывали вислыми ветками брошенные пристанища бездомных. Благо – я здесь сегодня один. Сердце всё не вставало на место. Желая отвлечься, вынул из-за пазухи телефон.

Стрелец: Господа-грешники, вы не поверите, где я наткнулся на нашу драгоценную. Ваши ставки!

Водолей: С её послужным списком уже боюсь зарекаться.

Близнецы: У себя на пороге двадцать второго ноября?

Овен: На соседней половине кровати?

Стрелец: Собрались шутники.