Сказ о том, как Иван-царевич Кощея одолел [Оксана Сергеевна Сальникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

меня на Кощеюшку давно зуб имеется!

Иван-царевич надел кольчугу серебряную да шлем богатырский, меч наточил да вдруг приуныл:

– Э-эх, коня бы мне сейчас! Мой Соколик дорогой пал. А какой я вояка без коня?!

– Да, – кивает Яга,– конь тебе надобен. Ну да беда не велика, гляди!

Достала Яга из-под печки какой-то корешок, натёрла его золой, в меду покатала, перьями да пухом осыпала. А потом давай в молоке варить да приговаривать:

Ходит в поле ветерок-ветерок,

В печке варится конёк, эх, конёк,

Конь крылатый, непростой, непростой -

Хвост в колечках, золотой, золотой.

С печки вырвется огонь – да огонь!

Воспарит крылатый конь, чудо-конь!

Дивится Иван: никак бабка колдовство чинит. А как стало молоко ключом кипеть, открыла Яга крышку, а оттуда выскочил конь белоснежный. Непростой конь – крылатый. Выше облаков взвился он с царевичем, аж дух захватило. А Яга Костяная Нога за ними в ступе летит, помелом погоняет, след заметает. Под вечер прилетели они к поляне заповедной. На ней дуб стоит, да такой древний и могучий, что верхушка в самое небо упирается, облака среди ветвей на ночь спать ложатся. А сундука и вовсе не видать – так высоко висит! Велела Яга царскому сыну в густых кустах схорониться да ночи дождаться.

– На дубу Ворон-кликун сидит: кто к дереву приблизится, он тотчас Кощею знать даёт. Вот тебе платочек: если туго придётся – набрось его и скажи: «СПАСИ и ОБОРОНИ!»

Простилась Яга и улетела. Остался Иван один да призадумался: как ему, горемычному, к дубу пробраться да незаметно на него взобраться? И придумал.

Зашёл царевич в самый бурелом и давай кликать:

– Батюшка-Леший, выдь-объявись, помоги человеку безвинному!

Зашевелилась кругом листва опавшая ,зашумел ветер в верхушках деревьев, поднялись с гнёзд птицы испуганные. Вышел из тёмного бора Леший – росту саженного, бородища мохнатая по ветру стелется, от самого холодом и прелью несёт. Содрогнулся молодец, да деваться некуда.

– Зачем позвал? Аль не знаешь, кто я да что с тобой сделать могу? – прогудел лесной хозяин.

– Знаю, батюшка, прошу твоей помощи. Хочу Кощея одолеть, до его сундука добраться. Помоги мне незаметно на дуб взобраться! – молит царевич.

– Что ж, просишь по добру, по добру и помогу.

Сорвал Леший с себя кафтан лиственный, накрыл Ивана и дохнул холодом. Оборотился царевич белкой и помчался во весь дух к заветному древу. Глядь: у самых корней птенец лежит, от крику заходится. А на нижней ветке Ворон сидит, глазищами, из-под нависших бровей, зорко поглядывает, клювом железным так и пощёлкивает: того и гляди схватит бедного птенчика! Подхватила белка птенца и помчалась вверх по стволу. В ветвях спряталась, дух перевела, птенца в гнездо положила и дальше полезла – сундук Кощеев искать.

День карабкалась, два, на третий глядит: ноги её не слушаются, хвостик к чему-то прилип. Оглянулась белка: « Батюшки!». Попала она к Мизгирю в сети. Куда не ступи, всюду ловушка. Билась, билась несчастная, только Мизгиря разбудила. Спустился он по серебряной нити, красными глазками поглядывает, мохнатыми лапами белочку в кокон заворачивает. Не дохнуть бедняжке, не охнуть! Ну, думает: « Пропадать приходится!» Вдруг, что такое? Налетела стая птиц-синиц и отбила белочку, унесла на верхние ветви.

– Ты нашего птенчика спасла, а мы тебя освободили. Ступай смело, храбрая белка!

День карабкалась белка по стволу, другой, на третий – попалось ей дупло. Заглянула она внутрь, а оттуда старик Филин вылетел: когтищи – во! Глазищи – уф! Как заухает на белочку, как захлопает тяжёлыми крыльями:

– Что непрошеной явилась? Сброшу тебя сейчас вниз! Али не знаешь куда попала? Уф- Уф- Уф! Ф-ф-ф-р!

Схватил Филин белку когтистой лапой и стращает:

– Коли отгадаешь три загадки– пропущу тебя невредимой. А коли не отгадаешь – тут и смерть свою найдёшь! Уф- Уф- Уф!

Делать нечего, пропищала белка, что согласна.

– Первая загадка такая: «Среди леса ходит дед,

В шубу тёплую одет,

Он в берлоге спит зимой,

Появляется весной.

Любит рыбу, сладкий мёд

Да малину с ветки рвёт!»

– Это я знаю, – отвечает белочка. – Хозяин лесной – медведь это!

– Уф-уф! – загудел недовольный Филин и сильнее сжал когти. – Слушай вторую:

«Сидит птица в темнице,

Сама – белолица,

Три годочка квакала,

По болотам плакала,

А когда царицей стала,

То из глаз она пропала».

– Ой-ё-ёй, да это же Василиса Премудрая! – не стерпела белка.

– А теперь третья, последняя: «Спрятан терем-теремок,

А на нём висит замок.

Заяц с уткой там живут

И яичко стерегут».

– Да это ж Кощеев сундук! – встрепенулась белочка.

Зашипел на неё Филин, затопал, а отпустить пришлось. Побежала белка что есть сил к вершине.

День бежала, два. А на третий глядит – сидит на суку Кика-Горемыка: здоровый детина, собой – образина, рот саженный, сам – блаженный. Сидит, рыдает: золотые слёзки роняет, ножки корявые свесил, буйну голову повесил. Белочка его и спрашивает:

– Что ты так горько плачешь? Чего, милок, убиваешься?

– А как же мне не