Картинки нижегородского быта XIX века [Дмитрий Николаевич Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 3

повсеместно. Вдруг Александр I именным предписанием запретил ему это делать, и тут обнаружилось, что ловкач-аристократ давал вольную лишь старикам, инвалидам, нетрудоспособным, чтобы освободиться от бездоходных ртов… Впрочем, это не уронило его в глазах нижегородских дворян.

Прославился еще Массарий своим мистицизмом и верой в вещие сны. Как зеницу ока, берег он фамильную драгоценность — часы-брегет, якобы приносившие смерть всякому владельцу в момент остановки механизма.

Однажды Массарий увидел во сне, что нашел клад за околицей шапкинской усадьбы. Немедленно согнал он крестьян, и рыли они землю две недели, погубив свой урожай. Этот эпизод послужил темой для нижегородских поговорок: «Массарий землю роет, а мужик волком воет», «Массарий землю взрыл и в яму урожай зарыл».

Средние и мелкие представители «белой кости» почти во всем уподоблялись своим старшим собратьям. Только размах у них был менее широк.

Жизнь и интересы нижегородских мещан и купцов лежали совершенно в другой плоскости. Обеим категориям этих городских жителей по закону принадлежало исключительное право заниматься извлечением дохода из торговых и промышленных оборотов. Однако говорить о крупном масштабе торгово-промышленной жизни в Нижнем той поры не приходится. Официальные справочники выражались кратко: «нижегородские купцы и мещане упражняются некрупным образом в торговле и ремеслах, снискивая оным способом себе и семействам своим насущное пропитание». Список фабрично-заводских предприятий Нижнего того времени ограничивался полутора десятками прядильных заведений, парусно-полотняной фабрикой и четырьмя небольшими заводиками: стальным, гончарным, солодовенным и толоконным.

Торговая деятельность была развита значительно более промышленной. Нижегородцы торговали хлебом, своим и привозным, и, в особенности, солью строгановской, голицынской и казенной. Казенные склады находились под Слудой на Оке.

Нижегородские купцы до самого конца XVIII века по быту не особенно отличались от крестьян — такие же привычки, тот же уклад жизни. Добывая рубли, купцы прятали их в кубышки, стараясь скромным обиходом замаскировать наличие некоторых средств. Торговые дела производились на Нижнем базаре, в деревянных ларьках.

С началом XIX века картина изменилась. Расширившиеся операции в построенном Екатериною II каменном «гостином дворе» и начавшееся в связи с этим накопление солидных капиталов способствовали пробуждению среди купцов стремления к лучшей, сытной «хозяйской» жизни. Богатеющая нижегородская буржуазия бросала тесные хибарки на берегу реки и взбиралась на Ильинскую гору. Там строились полукаменные дома с кладовыми, банями и отдельными флигелями для приказчиков. Но, сменив зипуны на сюртуки и войлочную шляпу на немецкий картуз, купечество в остальном продолжало придерживаться отцовских навыков. Свои семьи купцы держали в строгом повиновении и послушании. Сыновьям своим выбирали невест на Софроновской площади во время ежегодных зимних крещенских «гляжений». Детей не учили грамоте, считая ученье баловством, а для дочерей даже вредным занятием.

Среднее место между городским полупомещичьим дворянством и торгово-промышленным сословием занимало чиновничество — люди, приводившие в движение сложную государственную канцелярско-бюрократическую машину.

Среди «служилого элемента» были и дворяне, из менее обеспеченных, и выходцы из купеческого и духовного сословий, но наиболее значительную часть составляли доживавшие свой век приказные чины XVIII столетия или их потомки.

Средние и мелкие чиновники, получая грошовое жалование, самой жизнью приучались смотреть на свое служебное положение, как на возможный источник добавочного вознаграждения. Как следствие, многие нижегородские присутствия атмосферой подкупа, обмана, угроз, вымогательств напоминали торговые заведения.

Ревизовавший в 20-х годах Нижегородскую губернию П. Сумароков докладывал начальству о своих впечатлениях: «канцелярские служители окружают приходящих, как лавочники». Другой очевидец — М. Л. Назимов яркими штрихами дополняет ту же картину: «проходя ежедневно к своему месту через канцелярию, я нагляделся на тогдашних подьячих. Невозможно было без тяжелого грустного чувства видеть этих оборванных, небритых и изнуренных лишениями бедняков, получавших жалование от 1 до 2-х рублей и не более 3 или 4 рублей в месяц, смотря по своему рангу: копииста, подканцеляриста, канцеляриста. И повытчик получал не более 6 или 8 рублей. Холостяки почти и жили в канцелярской комнате, ложились спать на тех же столах, на которых они скрипели перьями, переписывая нескончаемые бумаги»…

При таких условиях бороться со взятками было немыслимо, и высшая власть даже не пыталась искоренять это зло. Самое большее, на что решались, это «осаживать» особенно ретивых. Вновь назначенный губернатор Симбирской губернии Магницкий сказал своим чиновникам, вступая в исправление должности,