Отважные [Александр Исаевич Воинов] (fb2) читать постранично, страница - 128

сказал Воронцов. — Стоит раздавить сквозь платок зубами пилюлю — мгновенная смерть! — Он закатал пилюлю в кусочек бумаги и спрятал в спичечную коробку. — Ну, Якушкин, теперь вы будете говорить?

Не поворачивая головы, Якушкин краем глаза посмотрел на Воронцова. Он как-то сгорбился и, казалось, еще больше постарел, голова глубоко ушла в плечи.

— Говорите же. Я слушаю, — спокойно сказал Воронцов.

— Да, действительно, я был связан с гестапо, — глухо проговорил Якушкин. — Но только как фотограф… Они не давали мне покоя… Когда я отказывался снимать расстрелы советских людей, они грозили мне смертью… Из-за этого в городе некоторые стали считать меня предателем! Я мучительно переживал это, но не мог вырваться из-под власти гестапо… Но вот пришли вы, и я решил, что этот кошмар окончен навсегда. Поэтому так активно стал вам помогать… Да, я старался завоевать доверие, мне казалось, что, разоблачая врагов, я хоть в малой степени этого добьюсь… Да, я стер имя предателя под нарами… Это было мое имя…

— Это все, что вы имеете сказать? — спросил Воронцов.

— Все, — ответил Якушкин.

— Все до конца? — переспросил Воронцов, акцентируя на последнем слове.

— Все до конца. Да, вот что касается яда… Мне его подарил Курт Мейер из жалости, на случай, если партизаны схватят меня как предателя и я не смогу доказать свою невиновность.

— И пять минут назад вам показалось, что вы этого не сможете сделать?

Якушкин испуганно поднял руку?

— Нет, нет, что вы!

— Однако вы просили у меня платок… Ну хорошо, хорошо, — словно поверив ему, сказал Воронцов. — Объяснения, которые вы мне дали, логичны…

Якушкин с облегчением откинулся на спинку стула. Тыльной стороной ладони он отер со лба пот.

Стремянной с любопытством смотрел на этого человека.

«Вот и открылось второе дно», — подумал он и невольно взглянул на Воронцова.

Воронцов, перегнувшись через стол, смотрел на Якушкина. И во взгляде его было что-то такое пристальное, напряженное, острое, что Стремянной, поймав этот взгляд, спросил про себя: «Почему он так смотрит? Неужели тут есть и третье дно?»

В эту минуту Воронцов поднялся со своего места и коротким движением руки бросил перед Якушкиным какую-то монету, вернее неправильно обрубленный кусок медной пятикопеечной монеты, вынутой из свертка.

Увидев монету, Якушкин отшатнулся. Кровь отлила от его раскрасневшегося, потного лица.

— Ну что ж, Якушкин, кончайте свою игру, — негромко сказал Воронцов, — человек, у которого другая половина монеты, — в соседней комнате. Очную ставку хотите?

— Нет, не надо. — Якушкин обнажил свои желтые зубы. Можно было подумать, что он готов вцепиться в горло Воронцову.

— Товарищ Стремянной, — сказал Воронцов, — разрешите вам представить: перед вами агент гестапо Т-А-87!

Якушкин рванулся с места и тут же бессильно привалился к краю стола. «Вот и третье дно открыто», — подумал Стремянной.

А Воронцов между тем поднялся с места и, заложив руки в карманы, остановился перед Якушкиным.

— А теперь скажите мне, куда вы дели планшет, который сняли с бургомистра, пока он лежал без сознания. Ну, знаете, там, в автобусе, который вы подорвали противопехотной миной. В этом планшете были документы. Некоторые из них касались укрепленного района.

Какой-то живой, хитрый огонек мелькнул в потускневших глазах Якушкина. Он пожал плечами.

— Зачем мне было их хранить? Разумеется, я их уничтожил.

— Нет, — сказал Воронцов. — Вы их не уничтожили.

— Почему вы так думаете?

— Вы слишком расчетливы для этого. Вы знаете цену фотографиям, картинам. Знаете, чего стоят и военные документы, особенно если они нужны для предстоящих операций.

— Дорого стоят, — вдруг сказал Якушкин и весь как-то подобрался, словно готовился к прыжку. — Вы правы, я действительно знаю им цену и дешево не отдам.

— Какова же ваша цена? — усмехнулся Воронцов.

— Жизнь.

— Этого я вам обещать не могу. Не от меня зависит. Хотите рискнуть — рискуйте.

Якушкин минуту помедлил. Потом, прищурившись, посмотрел куда-то в угол, поверх головы Воронцова:

— Что ж, рискнем, пожалуй. — Он протянул руку к лежащему на столе штативу фотоаппарата. — Разрешите?

— Подождите, — сказал Воронцов.

Он придвинул штатив к себе и разнял ножку на две части. Потом осторожно вынул из полой части трубки свернутую фотопленку.

— Это? — спросил он.

— Да, — ответил Якушкин, тяжело опершись о стол. — На ней все отлично видно. Фотографировал сам. Посмотрите на свет. Подлинники уничтожены. Хранить было неудобно и опасно.

Стремянной быстро поднялся с места и через плечо Воронцова взглянул на негатив. Воронцов передал ему пленку, и он долго и внимательно рассматривал ее.

Среди снимков различных приказов и донесений он увидел несколько кадриков, испещренных значками и витиеватыми линиями. Казалось, изображения в каждом кадрике совершенно разные. Но опытный глаз Стремянного сразу определил, что это