Мы вам не Люди в Черном [Денис Витальевич Килесов] (fb2) читать постранично, страница - 2

src="/i/9/558109/_1.jpg">

Утро среды – жди беды

Далеко не самая радужная мысль, которая могла прийти в голову комиссару, открывающему дверь в свой рабочий кабинет. Внутри стоял терпкий запах крепких сигарет, смешавшийся с ароматом пожелтевших личных дел, громоздившихся тут и там. Эта неделя была самой тяжёлой в месяце для большинства комиссаров, потому что согласно Уставу, три недели из четырёх все проводили "в поле" и лишь в последнюю неделю комиссары, каждый по индивидуальному графику, переводились в здание Комитета для того, чтобы разгрести накопившиеся за время работы бумаги. Шёл лишь третий день бюрократического ада, а комиссар Шестой уже предпочёл бы пройти по пути, описанным Данте Алигьери, чем вновь возвращаться к перекладыванию бумажек.

"Юнца нет, непорядок", – подумал Шестой.

Помощник явно пришел раньше, на это указывал включённый свет и китель на вешалке в углу, свободным от бумаг. Однако кабинет был закрыт. Не успел комиссар как следует расположиться и подумать, куда запропастился его помощник, как тот, взмыленный и запыхавшийся, ворвался в кабинет и, задыхаясь, выдал :

– Товарищ… комиссар… Инцидент у нас. Звонили из управления.

– Свидетели? – на ходу спросил Шестой, спешно и не без скрытой радости натягивая китель.

– Достаточно.

– Наши полномочия?

– Отказ в нейтрализации.

– Ну конечно, не понос, так золотуха. Опять придётся краснеть и объяснять, что очередной чихнувший кислотой макдалианец – это всего лишь фокусник-аниматор. Куда выезжаем?

– Городской зоопарк, товарищ комиссар.

– Не нравится мне это. Ладно, на месте разберёмся.

Часом позже, на уютной веранде небольшого кафе, Шестой беседовал с комиссаром, прибывшим на место инцидента раньше и оцепившим район. На подъездах к зоопарку были установлены голограммы, демонстрирующие закрытую на санитарный день территорию, что подтверждалось табличками на воротах, и животных, мирно разгуливающих по вольерам, отдыхающих от ежедневных толп надоедливых посетителей. В целом, все так и было, с небольшой лишь разницей – посетители были, правда стояли они в строго очерченном комиссаром квадрате, а из животных недоставало одного гнусавого и отъевшегося на местных харчах ламантина.

– Улетел? Так просто, взял и взмыл в воздух? – еще раз переспросил Шестой.

– Ну что я, врать буду? – ответил второй комиссар, – Кто-то из неустановленных при подлете к планете, видать, решил прихватить себе забавную зверюгу.

– И сделал он это не когда-то, а средь бела дня, на глазах у пяти десятков наших граждан, – закончил за него Шестой, – паршиво.

– А в чем причина отказа в Управлении, не понимаю? Обнулить бы их всех сейчас – и дело с концом.

– Много поломок, отобрали у всех переносное оборудование. Теперь если хочешь кого-то нейтрализовать, придется получать такую кучу разрешений… рехнешься.

– Рехнемся мы сейчас. У нас пятьдесят человек, которые видели взмывшую в космос полутонную тушу и пока никаких идей, как это все адекватно объяснить.

– Я думаю. Заснять они что-нибудь успели?

– Какой там. Зверя ведь лучом подняли – здесь даже лампочки в фонарях сдохли. Так что пока утечек нет.

– Это хорошо… Значит так, найдешь мне одного человека, – Шестой рывком поднялся из кресла и одернул форму, – в течение часа он должен быть здесь. И кинооборудование. Чем больше, тем лучше. А я пока займу народ.

Комбинация правильно подобранной точки опоры и приложенной силы могут дать фантастический эффект. В особенности, если дело берет в свои чуткие руки Комитет по Надзору за Исключительными Гражданами. Не прошло и десяти минут с момента разговора, как в квартире Андрея Петровича Звягинцева в Новосибирске оказались несколько комиссаров и браво доложили сонному кинорежиссеру, что продолжение его картины Левиафан получило финансирование, но на этот раз фильм будет связан с ламантинами. Андрей Петрович поначалу слабо сопротивлялся, однако через несколько мгновений, не без комиссарской помощи, он, по непонятной причине смертельно напуганный, уже собирал вещи и пытался сказать жене, что всегда любил ее. Времени было мало, поэтому прощание вышло смазанным и Андрей Петрович садился на самолет до Вышеключинска с тяжелым сердцем. Но чем только не пожертвуешь во имя возрождения русского авторского кино, ведь так?

Тем временем в зоопарке, комиссар Шестой объявил предварительный отбор на пробы к съемкам нового фильма завершенным и поспешил обрадовать всех присутствующих, что они держались как надо. На вопросы о том, что, дескать, какие еще такие пробы, он укоризненно смотрел из-под форменной фуражки и указывал на незаметно для всех развернутую голограмму, на которой красовался огромный плакат о начале этих самых проб этим утром. Люди успокоились, перестали кричать, и, когда комиссар сначала припугнул законом о несанкционированных митингах, а потом сказал о небольшом вознаграждении в виде банки тушенки высшего сорта для всех присутствующих, вовсе расслабились. На