Клювик [Сергей Серп] (fb2) читать постранично, страница - 5

только они и больше никто. Мой разум начал мутиться.

Жена просыпалась медленно, и я решил немного ускорить процесс. Спустив штаны, устроил ей небольшой душ. Сучка задергалась и стала отворачиваться к стене, но мой утренний напор оказался достаточно сильным, чтобы достать её и там. Я лил ей прямо в ухо, а когда струя стала ослабевать, добавил за шиворот. Любовничек тоже прятал лицо. Ему было мерзко и страшно смотреть на все это, хотя я и не ссал на него.

– Не стесняйтесь. – Я включил душ и окатил по ногам своих пленников. – Мочитесь и не бойтесь быть застуканными.

Не знаю почему, но за всю ночь они так и не догадались включить воду. Жена запросто могла, вытянув ноги, привести смеситель в вертикальное положение, но не сделала этого. Без воды они долго бы не протянули. Я пошел на кухню и принес две трубочки, после чего закурил. Я не курил несколько месяцев. Медленно выдохнув после третьей или четвертой затяжки, я поднес сигарету горящей стороной к лицу благоНЕверной. Дым ел глаза, она щурилась и пыталась отвернуться.

– Я дам тебе воду, если не будешь крутить головой, а если будешь – прижгу щеку.

Жена зажмурилась и насколько могла втянула голову в плечи. Я же, сделав еще одну затяжку, чтобы посильнее разгорелся табак, начал прожигать в изоленте дырочку. Края отверстия плавились. По лицу жены угадывалось, что она поджимает губы. Когда она резко дернулась, я понял, что прожег достаточно и вставил трубочку. Края изоленты были еще горячими и пластиковая трубочка очень удачно приплавилась к ним. Любовничек не сопротивлялся, только морщился и тоже вздрогнул, после чего вместо трубочки я вставил ему оставшуюся часть сигареты. От удовольствия его лицо даже повеселело. Он дотянул до самого фильтра, затем вновь жалобно посмотрел на меня и что-то забормотал. Я вставил ему трубочку и пошел завтракать.

Вскоре из ванной послышался характерный шум. Как я и думал: жена, лежа на боку, через трубочку пила прибывающую воду, а её друг, поскольку не мог наклониться, пристроился прямо к струе. Прополоскав рот после завтрака, я сплюнул в ванну, подпер дверь тумбой, выключил свет и ушел.

Все, что происходило со мной дальше, я расцениваю как поступки нездорового человека. Я не получал никакого удовольствия, было мерзко, гадостно, отвратительно, тошнотворно. Я нарочно губил себя и их, по двум причинам: во-первых, остановиться было нельзя, невозможно, happy end с таким началом просто недопустим, а во-вторых: я был зол и выжжен изнутри собственной злостью. Все что от меня осталось, была лишь тонкая скорлупа, папье-маше из пожелтевших газет, иллюзия, мыльный пузырь, пшик. Разум и тело жили по отдельности, чувства работали без рефлексии. Я, как одинокий марсоход, погибший для общества и жизни, ползал по враждебной планете и просто собирал информацию. Для чего? Тогда я еще не знал ответа. Я делал то, на что в здравом уме никогда бы не решился. Подчеркиваю особенно жирной чертой, именно в здравом уме. Но это все они, они довели меня до такого.

Я не заметил, как оказался на улице. Поначалу я думал, что мне будет сложно покинуть пленников, что я стану бояться оставить их одних, но едва я вышел на свежий воздух, как все сомнения тут же развеялись. Во мне царила внутренняя уверенность, которой я давненько не ощущал. Я заглядывал в лица проходящим девушкам нагло и бесцеремонно, даже с вызовом. «Пойдем ко мне. Я приковал свою жену к ванной в компании с избитым любовником», – говорил взгляд, но девушки не могли правильно интерпретировать мои сигналы, прятали глаза и проходили мимо. Я скорее напоминал помешанного, человека, слетевшего с катушек, нежели альфа самца. Догадавшись, я разозлился еще сильнее и повернул обратно домой.

Я тихо открыл дверь, зашел в квартиру и прислушался. Тишина. Вода выключена. Отодвинув тумбочку, я зажег свет и резко открыл дверь. Надежда мелькнула в глазах жены, но также скоро растаяла. Хахаль вновь загудел. Тихо и жалобно он явно просил меня о чем-то. На дне ванны стояла вода. Одежда пленников практически вся была мокрой. Жена молчала, не знаю, о чем она думала. Я кивнул её новому другу и закурил. Сделав пару затяжек, я зажал пальцами его трубочку и вкрутил в нее сигарету. Курил ли он до этого или нет – неважно, сейчас этот процесс был явно ему по душе. Внезапно он начал кашлять, сначала где-то глубоко, беззвучно, но вскоре раздражение в горле стало невыносимым. Курящий гость затряс головой, из глаз потекли слезы. Сигарета вылетела из трубочки и, упав на влажные брюки, скатилась в воду, оставив после себя лишь пшик и плавающий бычок. Как он был расстроен. Эта потеря была для него столь невосполнимой, что слезы кашля, сменились вполне натуральными слезами обиды и жалости к самому себе.

– Ничего, ничего, – сказал я и вышел из ванны.

Не прошло и пары минут, как я вернулся обратно, держа в руках стакан с коричневой прозрачной жидкостью. Я подставил стакан точно под трубочку и дружественно кивнул. Это был виски. ЕГО виски. Прихваченный мной из ЕГО же холодильника. Уверен, он бы