Безопасность непознанных городов [Люси Тейлор] (fb2) читать постранично, страница - 3

наслаждаются, радуются ее мукам.　

Плевать!　

Сейчас она им покажет!　

Она подняла ложку обеими руками и просунула холодный кончик под нижнее веко.　

И подумала о другой жизни, привилегированной и комфортной, в которой очень часто начинала завтрак, снимая шкурку с грейпфрута.　

Аккуратным треугольничком сдирала мясистую корку, закидывала сочный ломтик в рот и высасывала терпкую влагу.　

О боже, о боже, о боже, о божеобожеобожеобоже...　

Голову наполнила кровь. Тело будто пронзило разрядом высоковольтного тока. По щеке потекло что-то теплое и склизкое, словно устрица.　

А теперь второй, второй...　

Снова тошнотворная борьба с собственной упрямой плотью. Готово!　

Она рухнула в лужу крови, радуясь благословенной темноте.　

— Спасибо тебе, Иисусе! Спасибо! — И еще раз, во всю силу легких, не боясь, что кто-то может услышать: — Спасибо тебе, Иисусе!　

И так до тех пор, пока в черноте опустевших глазниц вновь не начались видения. Вот тогда она закричала так закричала.

Часть первая 

1

К началу аукциона по продаже рабов Вэл Петрильо несколько опоздала. Он проводился в Гамбурге ранней осенью и проходил в подвале «Дас К***» — одного из самых скандально известных секс-клубов Европы. Покупатели сражались за право провести час-другой в приватных комнатах с кем-нибудь из полуголых мужчин и женщин, добровольно выставивших себя на продажу.　

Вэл услышала об аукционе — и особом «рабе» — всего несколько часов назад и тут же вылетела из Парижа, прервав романтические выходные в обществе иранского студента-художника, с которым она познакомилась в секс-клубе на левом берегу^[3]. Шикарный был парень. Сплошной тестостерон, ненасытность в постели и сухие мышцы. Вэл пообещала ему вернуться через несколько дней.　

В лучшем случае это была полуправда. Если бы Вэл и вернулась в Париж, то вряд ли к нему. Она предпочитала новое, неизведанное и смогла себя оторвать от этого великолепного самца лишь потому, что на горизонте замаячило нечто более заманчивое.　

Вэл впервые приехала в Гамбург и сожалела, что пришлось мчаться в клуб прямо из аэропорта Фульсбюттель. Столь неподобающая спешка не вписывалась в ее стиль. Вэл нравилось наслаждаться городами неторопливо и обстоятельно: прибыть на поезде, причем лучше всего на заре, посидеть несколько минут в одиночестве на платформе. Она любила наблюдать за пригородными пассажирами с их деловитой походкой, за бомжами и шлюхами, которые расхлябанно шатаются по вокзалу, за иностранными туристами, зачастую робкими и неуверенными, но пытающимися это скрыть, хотя в силу незнания города и языка с опаской нащупывают путь по чужой земле. Себя Вэл никогда не относила к этой жизнерадостной, убогой и бурлящей толчее, считала скорее отстраненной наблюдательницей, кем-то вроде хозяйки голубятни, следящей за тем, как вокруг топчется и курлыкает ее стая.　

Вэл словно всегда отделяла себя от других невидимой стеной, своего рода второй, целлофановой кожей, поэтому, даже когда в тело вонзались партнеры, контакт был не более чем поверхностным. Невидимая стена, за которой она себя заточила, причиняла боль, но вместе с тем служила защитой.　

Наблюдение стало одной из форм безопасного контакта, блужданием в море похожих и в то же время других людей, о которых она лишь фантазировала, воображая их вкус, запах, прикосновения. Дело в том, что Вэл была сродни человеку, рожденному слепым и немым. Секс играл роль азбуки Брайля, средства общаться и завязывать отношения. Порой ей казалось, что без него она прекратит существовать.　

Впрочем, в юности ей хотелось именно этого — прекратить существовать, исчезнуть из мира людей. Тихо жить в одиночестве, этакой старухой в теле ребенка, коротая дни в некоем далеком, буколическом краю.　

В отцовском кабинете висела картина маслом — плоский остров в бурном море, поросший буйной зеленью и накрытый шапкой облаков цвета бледной поганки. Ровная линия горизонта прерывалась лишь очертаниями деревеньки средневекового вида.　

«Это остров Оркни на севере Шотландии», — когда-то пояснил отец, за несколько лет до этого разговора заглянувший туда с семьей во время тура по Европе, и Вэл прониклась яростной, романтической тоской по этому месту.　

«Когда вырасту, — повторяла она в детстве, как мантру, — я поселюсь на острове Оркни, стану писать море и обрету свободу».　

Но по таинственной причине, когда мы вырастаем, многие детские мечты теряют привлекательность, и все это не осуществилось.　

Когда-то, едва выйдя из подросткового возраста и прекратив менять приемных родителей как перчатки, Вэл последовала за своей мечтой стать художницей и целый семестр проучилась в Нью-Йоркской школе дизайна «Парсонс», но вскоре на смену интересу к тонкостям формы, текстуры и цвета пришли увлечения другого рода: небесно-голубые глаза молодого учителя керамики, коралловые соски