Путешественник [Жюльетта Бенцони] (fb2) читать постранично, страница - 2

отчаяние от одной лишь мысли прожить два-три дня, не видя своей малышки. Но нет, он-то как раз был доволен. Кто плакал, так это Гийом…

Или, может, он улыбался при мысли, что избавился от жены? Сидеть за столом лицом к лицу с госпожой Вергор (хотя с тех пор, как здесь появились англичане, на это оставалось все меньше времени), ложиться каждый вечер с ней в одну постель вряд ли было всегда приятно. Уж это Гийом понимал. Но в конце концов офицер должен был соображать, что делает, беря в жены эту тощую высокую клячу с острым носом, которая и в свои лучшие годы наверняка не умела улыбаться. Такой поступок Гийом судил строго с высоты своих девяти лет. В его представлении госпожа обязана выглядеть грациозной, любезной и опрятной, даже если такие суровые обстоятельства, как осада, вынуждают ее забросить ухоженный дом и отправиться в поле на жатву или заняться скотом, сменив мужчин, которым отныне приходится оборонять город. Ведь именно так поступила его собственная мать… Впрочем, госпожу Вергор ни разу не видели без рукавиц, тем более с серпом в руках…

И самое удивительное — Милашка-Мари. Как только столь жалкой паре — остроносая кляча и отнюдь не походивший на Адониса тучный капитан с красным, обезображенным оспой лицом, — удалось зачать такое очаровательное существо?

Скажи кто-нибудь Гийому, что он уже два года влюблен в девочку, он бы, скорее всего, этого не понял и наверняка был бы этим смущен. Но это была правда: он обожал созданную из розового сатина и некрученого шелка куколку, которую впервые увидел однажды зимним утром, — вереща от счастья, она, как мячик, катилась по обледеневшему склону улицы Сен-Луи. Дородная кумушка, ее кормилица, старалась догнать девочку, но из страха свернуть себе шею едва двигалась, зато Гийом, обутый в подбитые гвоздями деревянные башмаки, уверенно и без труда настиг беглянку, которая и сама остановилась, угодив в сугроб, наметенный в конце улицы…

Поднимая девочку, он ожидал, что она заплачет. Но, к своему удивлению, увидел сияющую под белыми пятнами снега мордашку — круглое личико, необычайно свежее, с большими сверкающими глазами удивительного сине-зеленого оттенка, которые светились и менялись подобно морским глубинам, куда отважился проникнуть луч солнца. Похоже, малышка была в восторге от самой себя и от барахтанья в снегу.

Не так-то легко было отнести ее домой. Даже крепкому мальчику семи лет вес четырехлетней девчушки, да еще в одежде, покажется не малым; из-под многочисленных юбок, шерстяных и вязаных вещей торчали крошечные, обутые в забавные красные ботинки ножки — от восторга они, казалось, жили своей жизнью. Но Гийом не почувствовал тяжести: восхищенный, он глядел на выбившиеся из-под бархатной шапочки шелковистые волосы льняного цвета с таким серебристым отливом, будто лунный свет задержался в них. Никогда он не видел ничего подобного, а ведь в этих местах девчушки со светлыми волосами были не редкость.

Поначалу удивленная и полная решимости высвободиться, малышка, осмотрев своего спасителя, видимо, решила, что он ей подходит: она обхватила рукой шею Гийома, чмокнула его в щеку влажными губами, положила головку к нему на плечо, вздохнула с облегчением и успокоилась. Воспользовавшись этим, мальчик смог, не без гордости, отнести ее домой.

У крыльца он вручил ее кормилице и явно разозленной матери, которая лишь заметила, что дочь промокла, даже не подумав произнести хоть слово благодарности. Гийом и не ждал, что его отблагодарят, но все же счел оскорбительным, когда дверь захлопнули перед его носом, а спасенную девочку унесли сушиться.

В то утро Гийом, конечно, опоздал в коллеж ордена иезуитов, за что был наказан надзирателем. Но это его не расстроило: сколь мизерна была расплата в сравнении с наполнившим его ощущением счастья. Он чувствовал себя таким счастливым и гордым, будто нашел сокровище или завоевал целую провинцию.

Часть Квебека, которая называлась Верхним городом, была невелика, и ее жители часто виделись друг с другом. А отец Мари (так звали девочку — в Милашку-Мари она превратилась благодаря нежности своего друга) поддерживал отношения с доктором Тремэном, отцом Гийома. Из-за своей предрасположенности к полнокровию — а тому способствовали регулярные пирушки у главного интенданта Биго, которому капитан служил верой и правдой, — ему частенько приходилось прибегать к услугам врача. Они не были друзьями, но при случае обменивались словцом-другим, так что Вергор дю Шамбон, случайно встретив доктора у губернатора Водрей, счел нужным поблагодарить его.

Между их женами общение исключалось — лишь вежливое приветствие при встрече, и не более. Госпожа Вергор, родившаяся в среде квебекских буржуа, с трудом скрывала презрение, испытываемое к молодой жене врача. Последняя, как всем было известно, приехала из родной Нормандии со своими жалкими пожитками всего за несколько дней до свадьбы. По всем манерам крестьянка, с которой даме с ее положением не пристало иметь ничего общего. Это, впрочем, не