Звук твоего сердца [Саша Ино] (fb2) читать постранично, страница - 4

Нам обоим было так удобнее.

Прощай полгода.

— Это твой парень? — толстая девушка подсела за мой столик. Она пересекла мое личное пространство, плюща о край стола огромную почти полностью оголенную низким декольте грудь, и вперилась в мое лицо нетрезвым взглядом. В коровьих глазах читалась бездонная океанская пустота.

Я глянул на сцену. Алекс выжимал максимум из черной, блестящей огнями подсветки, гитары. Он был в страстном настроении, и меня ожидала ночь жесткого секса. Я научился определять эмоции Алекса по звучанию гитары. Звуки — единственное, что выражало состояние этого парня, он словно жил в них. Ими и общался… Оказывается, Алекс тоже любил молчать о своих чувствах, но стоило ему взять в руки гитару, как накопленные эмоции обрушивались волнами неистового океана. И я тонул в них.

Хоть что-то за полгода совместных отношений.

— Да, мой, — не без гордости отозвался я, вспомнив о девушке.

— Вааа! — завопила она, как милая анимированная героиня, на которую сама не была похожа ни возрастом, ни комплекцией, ни мордой лица.

Тупая бесцеремонная корова.

— А ты актив или пассив? — театр человеческой глупости продолжался, — Я вас обожаю. Геев. Вы такие кавайки! — корова хлопала в ладоши, и ее жиры сотрясались могучими сальными отложениями. Короткий топик на тонких лямках лишь подчеркивал отсутствие стеснения и элементарного вкуса его карикатурной обладательницы.

Но в который раз я порадовался, что женщинами не интересуюсь, и мне не приходится терпеть их прихотливые натуры, зачастую ядром которых является пустота и в голове, и, как следствие, в душе.

— Девушка, — спокойно начал я, «Sick and Destroy» Metallica стало гимном моего настроения, — А с какой целью вы интересуетесь?

Я спокоен, как полоз перед броском на мышь, и как кураре усыпляю бдительность.

— Ну, — девушка некрасиво вывернула губы, густо смазанные блеском, как анус вазелином, — Просто спрашиваю! А чиииво? — нараспев спросила она.

— НичЕГо. Вообще-то, это подробности личного характера, и интересоваться ими по меньшей мере невежливо, а по большей — подобная навязчивость демонстрирует твою очевидную тупость.

— Фу! Какой ты зануда! — девушка усиленно выдавливала из себя обиду и все еще пыталась подражать японским мультяшкам, кривляясь, как контуженый эпилептик.

— Да, я такой. Вот и свали в туман.

— Н-у-у-у… Хамить девочкам нельзя! — девушка нервно заправляла жиденькие волосенки за уши.

— Во-первых, когда ты девочкой была, я еще и не родился, — я шел на священную войну по искоренению демонов глупости, — Это для начала, а во-вторых, девушки так себя не ведут. Ты — тупоумная овца, считающая возможным лезть в чужую жизнь и выяснять, кто кому в зад тыкается. А потом у тебя хватает наглости возмущаться, почему тебя посылают на три заборные буквы!

Я довольно мило улыбнулся. Девушка несколько минут непонимающе хлопала глазами, а потом, покраснев как помидор, разродилась на поток слез и скрылась в неизвестном мне направлении.

— Опять обидел женщину, — Алекс вырос из-за спины. У него был перерыв.

Я поднялся и стер с его лба пот.

— Она сама напросилась… — оправдался я, улыбаясь своему уставшему гитаристу.

— Не забудь выпить таблетки, — сухо произнес Алекс.

Он отстранил меня и погрузился в общение с друзьями по «цеху». Я вновь был лишь нотой в какофонии его звуков.

Как же хотелось растолкать всех этих людей, жадных до внимания моего Алекса, обнять его крепко-крепко и увести куда подальше, где не будет ни страшилищ, мнящих себя милыми японскими школьницами, ни навязчивых потных парней, теряющих голову от поджарого тела моего любовника, ни фанатов и прочих страждущих. Алекс был для них богом. А я хотел стать просто его любимым и ни с кем не делиться.

Rammstein и их «Mine Hierz Brend» жгло в голове, но я молчал и довольствовался меньшим. Хотя, что могло быть важнее сохранения гордости?

Боря.

Алекс жил один, его родители давно умерли, а сестер или братьев не было. Так что квартира в три комнаты в центре Васильевского острова была в нашем полном распоряжении. Кроме тех дней… когда в моей голове звучала песня Cradle of Filth «The Death of Love» и нас посещал Боря. Молодой племянничек Алекса обитал где-то под Саратовом и изредка наведывался к нам в гости «потусоваться» в северной столице. Как я его ненавидел…

Мало того, что он обладал непревзойденным умением показывать свою саратовскую звездность и модность, так что рядом с ним я невольно начинал себя чувствовать пылью у ног Его Величества. Так еще и из-за него я вынужден был ютиться на узкой раскладной кровати в комнате, служившей кладовкой, потому что ни для каких других целей этот трехметровый квартирный карцер использовать было нельзя.

Алекс скрывал ориентацию.

Маленький побег от очевидности. Я мог понять, и даже должен был — в Саратове родня, они люди старой формации и просто не осознали бы в силу своего образа жизни «иной любви». Алекс не хотел дурной молвы, а тем более