Первое пришествие [Игорь Лахов] (fb2) читать постранично, страница - 3

огрызаться «по-взрослому».

Чего-чего, а вот этих самых непоняток хватает даже с первого взгляда.

Вокруг огромные, искореженные словно у груши ветви, деревья с длинными, слегка свернутыми листьями странного синеватого цвета. Видимо их листья и пошли на крышу моего навеса. Трава яркая, оранжевого цвета, словно МЗПэшная «путанка» лежит витыми хаотичными кольцами. В общем — «сюр» полный…

Но, главное, воздух… Абсолютно чужой! Нигде на Земле я не встречал такой смеси ароматов. В джунглях, тундре, ночных клубах или на стадионе пахнет кардинально по-разному, но во всех местах есть что-то знакомое, общее. Здесь не то. Кроме вони своего немытого тела, больше ничего родного. Это напрягает и раздражает больше всего. Ощущение, как от первого погружения с аквалангом — вроде и дышишь смесью, похожей на нормальный воздух, а тяжело легким приспособиться.

Куда ж это меня херакнуло то так?

Сижу… Думаю думу…

Первая мысль была, что что-то не то с хересом, который перед сном пил и теперь у меня «глюки». Я же, на самом деле, весь такой красивый, мирно развалился дома в кресле у окна, а не здесь сижу заморышем… Мысль как пришла — так и ушла. Слишком реальные и длительные «сновидения». Даже щипать себя не буду, чтобы убедится, что это не сон, а явь.

Подумал и… Ущипнул. Ну что и требовалось доказать — ляжка болит и никакого другого эффекта.

Значит что-то другое…

Могли, конечно, похитить и хрен знает куда отвезти. Но кому так надо со мной возиться? В самом заморочном случае — просто бы «грохнули» и прикопали на окраине. А тащить за «тридевять земель» тайно — это просто нереально.

Кстати о нереальном…

Я помню свой последний ужин дома. Как накатило на меня. Насколько я почувствовал в тот момент себя не на своем месте. Луна… Ночь… Тишина… Я словно растворялся в этом всём… Вот, блин, и «дорастворялся»! То ли помер и реинкарнировался в собственном обличии где-то «тама», то ли просто выплюнуло из родного мира, как шелуху от семечки.

Почему-то эта бредовая мысль показалась самой успокаивающей и реальной.

Видимо я исчерпал лимит сегодняшних сил, поэтому сам не заметил как откинулся на свою лежанку и заснул…

*****

…Две недели спустя…

Я медленно шёл, разгребая спирали оранжевой заостренной травы в поисках ягоды шува. Большие такие — с яблоко величиной. Будто грибник в сосновом лесу высматривал белые и подберезовики. Прозрачно-оранжевые шува неохотно показывались на глаза. Действительно, как грибы под желтоватой, опавшей листвой. Маскировались хитро и за день, в лучшем случае, корзинку-полторы могу их набрать. Хотя моего спасителя-наставника Огсу это несказанно радовало. Видимо, я перевыполнял «пятилетку за три года» семимильными шагами. Кстати! Больше пяти-шести ягод он ни разу не находил — уставал, бедняга, через пару-тройку километров. Я же, за день отмотав по кругу вокруг странноватых дымчатых столбов «Ту»(как мне их обозвал Огса) с десяток километров, был словно «свежий огурец». Мог бы и больше, тем более такая ходьба в охотку, но темнело быстро и надо было спешно уносить ноги подальше от этих самых столбов. Чем это было вызвано я не знаю, но не верить местному аборигену не было причин. Явно было видно, что он их боиться даже днем — значит знает то, что мне неведомо. И оспаривать его страхи мне без причины не хотелось.

Немножко про Огсу… Это и есть та самая, точнее — тот самый «Гадя», что мерещился во время моей болезни.

Как только я пришел в себя настолько, что смог адекватно смотреть на мир и, пусть и с трудом, но двигаться, он принес мне какую-то бурду и, склонившись в поклоне, что-то стал быстро говорить на своем языке. Слов я не понял, но сожрал всё честно. За несколько дней вынужденной водной диеты есть хотелось так, что хоть кору с деревьев обдирай! Пища была необычной, но вкусной. Ну… Это если не приглядываться как из растительных плодов торчат обугленные лапки непонятных насекомых. «Голод не тетка» — лапками и их обладателями даже не подавился. Думал, что не приживутся в организме. Ан нет! Пронесло! Точнее не так… Вначале всё-таки пронесло как следует, от чего, думаю, местные, и без того сочные, деревья были мне несказанно благодарны за обильное «удобрение». Но через пару дней, и я (морально), и мой желудок (физиологически) привыкли к местным «разносолам». Так что теперь — всё «оки»!

Проблемы с аборигеном возникли сразу. Но ни я, со своими знаниями английского и испанского, ни он, со своим «аборигенским», совсем друг друга не понимали. Вот тут и началась великая пантомима! Я бил себя в грудь, говоря:

— ЕЕЕ-ГОО-РР!

Потом тыкал пальцем в него и, сотворив ярко выраженный вопрос во все свои мимические мышцы (наверное, то ещё зрелище), ждал ответного имени. Вначале он просто пугался и отскакивал от моего пальца, твердя только одно:

— ОР мея ОР!

Потом, вроде, прочухал, что от него хотят и назвался Огса Велих. С тех пор, потихонечку, стали «наводить мосты». Уже сейчас я мог понять «вперёд», «назад»,