платить. Видеться с Анжелой — мое право, меня в нем не ущемляли.
— Грамотны-ый… — опять перекосило меня.
— Я многое могу дать ей сейчас и потом — квартира в Москве… небольшая двушка, но почти в центре и приличная. Когда-нибудь Анжела будет учиться. И еще, если понадобится помощь — любая.
— Не нуждаемся, — прошипела я, прислушиваясь к тому, что происходило где-то там, за моей спиной. В комнате Анжика было тихо. Подслушивает? Или скулит в подушку?
— Приходи как-нибудь потом, сейчас не до тебя, нужно ликвидировать последствия твоего эпического появления. Был бы нормальный отец — позвонил предварительно. Но это не наш случай, так же?
Он глубоко вдохнул и, пристально… честно так глядя мне в глаза, выдал:
— Я точно знал, что в этом случае…
— А если знал, то какого черта вообще?! — взорвалась я, — в общем, так — завтра, но только после работы… часов в шесть позвони мне. Без меня видеться с дочкой запрещаю, нужно подготовить ее. Да… подготовить, поэтому вначале — звонок. Может она совсем не захочет тебя видеть.
— А ты все сделаешь для этого? — заглядывал он мне в глаза.
— Да ты что? Московская квартира уже все перевесила, Миш, — покивала я, — как мы теперь без нее? Сам урод, так не суди по себе других.
— Спасибо, Ира, тогда передай ей вот это, пожалуйста, — потянулся он к внутреннему карману, не отвечая на прямое оскорбление. Только слегка поморщился.
— С какого это вдруг? И от кого? И не нужно покупать ее доброе отношение, — снова закипая, остановила я его: — Уйди, пожалуйста. Ради Бога! Просто уйди сейчас.
— Извини. Наверное, действительно — нужно было звонить. Да… до завтра, — развернулся он на выход.
— Номер не возьмешь? — напомнила я.
— У меня есть, не переживай, — оглянулся он и замер, вглядываясь в мое лицо: — Замечательно выглядишь, Ира.
— Я знаю. Не для тебя выгляжу.
— Не важно. Просто — замечательно выглядишь.
— Вали… — захлопнула я за ним дверь, — со своими… словами.
И плюхнулась в маленькое кресло в углу прихожей — не держали ноги. Зашуршало, протопало… все-таки подслушивала, негодяйка.
— И не стыдно? — устало подняла я на нее глаза.
— Не-а. Расскажешь сейчас? — обняла она меня за шею, а потом вдруг полезла на руки. Давно уже такого не было. И уточнила: — Только все взаправду, ладно?
— Куда я теперь денусь? Сначала поедим… остыло все, наверное. Греть теперь.
— Да ну! Когда оно успело? — жался ко мне ребенок, — я не накладывала. Только огурцы достала. Ма, ты что — пшикалась? Лекарство пахнет.
— Ну, а как? Нервничала. Ну и пшикнула на всякий пожарный. Пошли уже, что ли? Нужно поесть, — поднялась я с кресла, опуская на пол Анжика: — Тяжелая уже — не понесу, сама шуруй.
Ели молча. Мой аппетит был испорчен, любимую еду толкала в себя через силу. А она — ничего, поела, поглядывая и заинтересованно поблескивая глазками. Первой доела и вскочила убрать за собой и за мной. Суетилась.
— Я помою, мам, ты сиди. Устала же, да?
— Устала же… — плохело мне с катастрофической скоростью. Кажется, я понимала…
У моей дочери появился папа.
Непонятно откуда, очень неожиданно появился, но теперь он у нее как бы и… есть. Как есть они у других детей, как есть у Анечки и Тёмки с Димкой — Алёнкиного выводка. Как есть у ее одноклассников. Отцы… папы водят своих детей за руку, защищают, дарят подарки, встречают у школы, болеют за них на соревнованиях и ходят на школьные собрания — они просто есть. У нее не было.
А теперь вот появился. Теперь все, как у других, как положено всем детям.
Н-ну… нужно было выслушать его, наверное. Хотя бы заявление о намерениях. И попытаться понять — с чего вдруг это явление народу? Но сам виноват — слишком неожиданно все это. А пока…
— Мы женились и только через три года получилась ты. Я уже стала переживать, но нет… Это была такая радость! Просто огромная.
— А папа тоже радовался? — заинтересовано уточнила дочка.
Господи… Что-то я говорю и делаю не так.
— По виду — да, а там… заглянуть в чужие мысли нельзя, ты же понимаешь? Спросишь его сама. Если захочешь, чтобы он пришел… когда-нибудь потом.
— Ну… спросить-то нужно?
Да блин!
— Тогда я договорюсь с ним о встрече. Так?
— Ага, — морщила дочка носик — небольшой, ровненький, красивый. Отцовский.
— А дальше что было, мам? Только по-честному.
Сколько раз уже она напомнила об этом, сомневаясь в моей честности?
Уже поздно вечером, уложив ее спать, я набрала ванну. Насыпала лавандовой соли. Кажется, она должна успокаивать и способствовать здоровому сну. Подумав, сделала воду погорячее… Поправила увеличительное зеркало, закрепленное на выдвижном кронштейне, и вгляделась в него пристальнее, чем обычно. А пожалуй! Сейчас, спустя десять лет, я и правда выглядела намного лучше, чем тогда. Не свежее, но все-таки лучше. Потому что того взгляда — заискивающего взгляда любящей, преданной собаки точно больше не наблюдалось.
Хотелось спать, навалилась усталость.
Последние комментарии
40 секунд назад
7 часов 42 минут назад
8 часов 22 минут назад
8 часов 24 минут назад
10 часов 23 минут назад
16 часов 29 минут назад