Портрет жены художника [Александр Тарнорудер] (fb2) читать постранично, страница - 3

автоматически называл цены и завертывал покупки в бумагу, принимал деньги, благодарил, дежурно улыбаясь.

— Удачный день? — дверь открылась, и в галерею зашла Офра, хозяйка цветочного магазина напротив.

— Пожалуй… — только сейчас я понял, насколько устал.

— Похоже на гаражную распродажу, — она оглядела опустевшие стены. — А у меня тоже был какой-то обвал, вроде и не праздник никакой, а народ повалил. Дополнительно цветы заказала, ребят из киббуца срочно вызвала на помощь.

— Сумасшествие какое-то, никогда такого не видел.

— Пообедаем? — она посмотрела на свои пальцы с мозолями от секатора, изрезанные лентами с острыми краями, резинками и грубыми бечевками, темные от въевшегося цветочного сока.

Примерно раз в месяц по пятницам мы ходим в ресторан, а потом продолжаем холостяцкое свидание у меня дома.

— Я просто с ног валюсь…

— Да ладно тебе, не больше, чем я сама. Такой день требует чего-нибудь особенного. Пошли, сегодня я угощаю.

— Не в том дело.

— А в чем?

— Что ты имеешь в виду под особенным?

— Хочу пригласить тебя на дегустацию гурме.

— Знаешь, моему организму сегодня хочется огромного гамбургера и стакана ледяной водки. И не двигаться никуда. — На самом же деле мне не терпелось начать исследовать холст.

— Пошли, зануда, еще и спасибо мне скажешь. Ну, давай, шевелись!

В моем почтенном возрасте, если женщина просит, отказываться как-то не пристало.

В субботу утром часов в шесть, с большой чашкой кофе в руке я спустился из своей квартиры на втором этаже в мастерскую. Но здесь я позволю себе еще немного подразнить ваше любопытство и рассказать об истории галереи.

Мой отец, Соломон Берман, держал небольшую лавчонку по изготовлению вывесок. Чтобы сводить концы с концами, он занимался также мелким ремонтом квартир. И, конечно, я, как единственный сын, был у него на подхвате. Мне это нравилось гораздо больше, чем скучать на уроках в школе. Тогда времена были другие, и молодое еще государство само находилось в том возрасте, когда не слишком задумываются о будущем. В один прекрасный день (а какой же иначе), я помогал отцу в мастерской, нанося основу на лист фанеры, которому предстояло стать вывеской в соседнем магазине. Через приоткрытую дверь я услышал приятный женский голос, обращающийся к отцу, а также звонкий заразительный смех. Ну как же мне было не высунуть в дверь свою любопытную мордочку, чтобы посмотреть на их обладателей. Голос принадлежал по-деловому строго одетой женщине, а серебристый смех… Стоит ли рассказывать здесь банальную до пошлости историю о бедном мальчике, влюбившемся в богатую девочку? Не думаю, что вы станете продолжать это чтение.

Такой роскоши, как фотоаппарат, наша семья позволить себе тогда не могла, и я, с самомнением влюбленного щеночка, взялся нарисовать ее портрет. Делать этого я, конечно, не умел, но энтузиазма мне было не занимать, а карандашей и досок в моем распоряжении находилось с избытком. Овал лица мне, несомненно, удался, а дальше дело застопорилось: ни одна линия, ни один штрих, казалось, не приходились к месту. Я мог бы запросто протереть насквозь полудюймовую доску, стирая рисунок вновь и вновь. Тогда я переключился на шляпку. Адина Фишман — так звали мою юную избранницу — посетила нас в очаровательной летней шляпке семейного производства. Здесь дело пошло гораздо лучше, и скоро нежнейший овал украсился довольно сносной шляпкой.

Надо сказать, что госпожа Фишман не заказывала у нас что-то особенное. Обычная вывеска «Шляпки Фишман», а под основной надписью курсивом «ручная работа». И еще она хотела, чтобы по бокам вывески располагались изображения шляпок, для чего принесла отцу несколько фотографий на выбор. Через день после того, как я покрыл вывеску лаком, госпожа Фишман пришла принимать работу. К моему великому сожалению, она была без дочери, но у меня теплилась надежда, что отец возьмет меня с собой помочь вешать вывеску, и я узнаю, где живет Адина. Отец пригласил клиентку в мастерскую, где на козлах располагалась вывеска. Госпожа Фишман одобрительно покивала головой и спросила, когда можно ожидать доставки.

— На следующей неделе, — ответил отец, а мне так хотелось, чтобы это случилось назавтра.

— Хорошо, — согласилась госпожа Фишман и повернула к выходу, где около двери, прислоненная к стене, стояла моя доска.

Она остановилась на месте.

— Что это? — спросила она, указывая на доску.

— Давид балуется, — ответил отец, — это мой сын.

— Какая прелесть! — она подошла поближе. — Вы не могли бы вынести ее на свет?

Отец переставил доску на середину мастерской.

— Вот что, любезный, — сказала госпожа Фишман голосом, не терпящим возражения, — я хочу на моей вывеске этот рисунок, а не ту мазню, что вы мне подсунули.

— Но как же работа? — обескураженно спросил отец. — Она же вам понравилась.

— Господин Брехман, я заплачу вам, как за новую вывеску! Но через неделю все должно быть готово!

Как вы думаете, что