был уверен в нем до этого. Наверное, потому что от него больше ничего не зависит, мерзкое ожидание приговора больше не терзает его, он еще жив, но уже свободен. Вот и я восприняла слова Бориса, как приговор судьи. «Он тебя убьет»… Что ж, у меня была масса возможностей воспользоваться документами и сбежать до того, как он узнает об измене. Я этого не сделала, видимо кишка тонка. Всю жизнь прятаться и думать о нем, страдать и ненавидеть себя за трусость. «Ночь, проведенная в объятиях любимого того стоит»- сказала я в больнице, имея в виду совсем не те объятия, о которых он подумал. Но я с самого начала знала, что играю с огнем и проиграю.
К концу третьего дня, я, пылающая абсолютным счастьем сидела за роялем, наигрывала одну из своих театральных партий. Прибывая в нирване, я почувствовала, как сильные руки легли мне на плечи. Прижавшись щекой к его ладони, я зашептала:
— Я так по тебе соскучилась.
Его дыхание рядом с моей шеей обжигало. Предвкушение чего-то запретного, грязного, пошлого и вместе с тем такого желанного распаляло меня до предела. Еще пара секунд и я буду вымаливать этот поцелуй.
— Я не смогу жить без тебя…
Знакомый голос вернул меня к реальности, обычно мои ведения были молчаливы. От неожиданности я резко дернула рукой. Бокал, сопровождавший мои полеты в астрал, качнувшись упал и разбился. Я резко открыла глаза, и подскочив увидела как вино растеклось по полу, забрызгав все вокруг. Осколки разлетелись, и тут я обратила внимание на Бессонова, смотревшего несвойственным ему взглядом побитой собаки.
— Что тебе нужно? — отпрянув в сторону, я конечно же наступила на стекло. Интуитивно ойкнув, вспомнила, что умирать со стекляшками в ноге или без, в сущности без разницы, а вот вино было жалко. Хотя у Бессонова этого добра- пить не перепить. Так что выходило, особого повода горевать не было.
— Давай попробуем сначала. — Видно было, что слова даются ему с трудом.
— Сначала?! — я пыталась понять, что произошло. Неужели он взял Антона. А тот в свою очередь оказался таким идиотом, что сохранил видео на котором я под наркотой называю его Глебом, а он этим благополучно пользуется.
— Ты стоишь на стеклах, — он сделал попытку приблизиться, а я отпрянула назад, наплевав на осколки. Главное, не оказаться в его объятиях. Вряд ли я выберусь из них назад. Я действительно истосковалась и изголодалась настолько, что готова была кинуться на него сама.
— Не приближайся ко мне! — завизжала я скорее от боли в ногах, чем от страха перед ним.
— Хочешь, я встану на колени? Скажи чего ты хочешь и я положу к твоим ногам весь мир.
— Все чего я хотела бы это-остаться в горящем доме со своим малышом и надеждами на светлое будущее. Я ненавижу тебя! Я хочу чтоб ты оставил меня в покое! Я хочу чтобы ты никогда, слышишь никогда не появлялся в моей жизни! — Истерика не замедлила явиться.
Миллион раз я прокручивала в голове этот момент, как Бес, осознав свою ошибку, валяется у меня в ногах и умоляет простить его. И вот, я снова на коне. Чиста и невинна, а он не знает куда деться от ненависти к самому себе. Только что мне с этим делать?
Наплевав на мой протест, он схватил меня в охапку и сев на диван, принялся успокаивать меня как ребенка. Я по-прежнему брыкалась и вырывалась. Наконец не выдержав, он хорошенько тряхнул меня за плечи:
— Да прекрати ты в конце концов! Ты жива, я тоже! Это главное! У нас будут еще дети! Хочешь я сделаю тебе ребенка прямо сейчас?
Я опешила от подобной наглости и замолчала. Одно было ясно- он не собирается меня отпускать. Вытащив осколки из моих ступней и обработав их, он сидел на корточках передо мной и смотрел самым преданным взглядом, на который только способен человек. А я думала: “Вот ведь сукин сын, убьет и глазом не моргнет, а как хочется упасть в его объятия и забыться”.
— Что с Коломейцевым? — я старалась говорить как можно спокойнее, хотя и знала, что этот вопрос может стать роковым. Глеб нахмурился, но ответил:
— Ждет свою пулю. Хочешь попрощаться?
— Я хочу, чтобы ты его отпустил.
— Может и тебя вместе с ним?
— Я хочу, чтобы ты его отпустил. Тогда я останусь и мы начнем сначала.
— Я не оставлю в живых человека, который так самозабвенно трахал мою женщину, выдавая себя за меня! — Зло бросил Бессонов, а глаза сверкали привычным льдом, от прежнего раскаяния не осталось и следа.
— Хозяин-барин. — сказав это я встала и отправилась к себе.
Остаток вечера я провела в одиночестве, мечась из угла в угол. В конечном счете, я приняла единственное верное решение, одевшись я спустилась в гостиную. Глеб сидел в кресле.
— Я ухожу. — сказала я дрожащим голосом, предчувствуя надвигающуюся бурю.
— Ты что? — Бессонов вздернул бровь.
— Ухожу. Я ухожу от тебя.
Он встал и подойдя ко мне вплотную, подняв мой подбородок насмешливо сказал:
— Скажи еще раз. Чертовски сексуально.
— Убери свои грязные руки! Я возвращаюсь домой.
— Ты же знаешь, что я никуда и никогда тебя не
Последние комментарии
6 часов 49 минут назад
7 часов 6 минут назад
7 часов 31 минут назад
8 часов 3 минут назад
9 часов 10 минут назад
10 часов 51 минут назад