Осколки [Сергей Сергеевич Тарасов] (fb2) читать постранично, страница - 2

дачный поселок на станции Правда. Там с маминой сестрой Аней жили ее дочери Нина и Валя, и брат Леонид с сыном Евгением. А второй его сын, Борис, был уже летчиком и находился в части. Его я так никогда и не увидел…

• • •

Здесь я позволю себе хронологическое отступление. Летом 1984 года я снимал фильм «Черная стрела» на острове Саарема, в Эстонии. В поисках нужной натуры я со своей группой прошел через весь остров. В самом западном его конце я нашел большое ровное плато, заросшее низким кустарником. Вокруг не было никаких строений. Местный рыбак, который помогал нам, сказал, что на этом месте во время войны был советский аэродром. Именно отсюда в июне 1941 года в свой последний полет отправился бомбардировщик Бориса Вишнякова. Он летел бомбить Берлин. Его самолет сумел прорваться через противовоздушную оборону Берлина и сбросить все бомбы на столицу фашистской Германии. Но вернуться к своим ему не удалось. Он был сбит над уже захваченной немцами территорией Украины…

• • •

Ну, а в мае 1941-го года его брат Женя разбудил меня рано утром, усадил на приделанное к задней раме велосипеда сиденье, и мы поехали в поле, где росли красивые цветы. Мне было доверено держать собранный букет, когда мы возвращались на дачу. Женя положил цветы на подоконник открытого окна в комнате Вали, нашей двоюродной сестры…

Женя дожил до Победы, до 9 мая 1945 года. Он, пройдя всю войну сапером, не получил даже царапины. А в день окончания войны он вместе с американцами ехал по уже освобожденной Праге на машине. И под колесами взорвалась мощная немецкая мина. Он потерял обе ноги и, выписавшись из госпиталя в Праге, исчез… Женя был гордый и красивый парень. Наверное, не хотел быть обузой родителям…

После войны по всей стране было много таких вернувшихся с фронта молодых безногих ребят. Они передвигались, сидя на досках, «ходовой частью» которых были грохочущие шарикоподшипники… Руками они отталкивались от земли, разгоняясь до порядочной скорости. На их гимнастерках и шинелях были боевые ордена и медали, нашивки за контузии и ранения. Они не просили милостыню: люди просто давали им кто сколько мог…

Но товарищ Сталин «проявил заботу» об этих героях — вскоре они все куда-то бесследно исчезли…

• • •

Одно из последних московских воспоминаний: отец поцеловал маму, Костю, меня и зашагал от дверей нашей общаги к какой-то большой зеленой машине…

А еще помню, как мы с братом и мамой во время бомбардировки Москвы стояли на крыше дома и, задрав головы, следили за «Юнкерсами». В руках у нас были специальные клещи, рядом стояли бочки с водой и песком. Одна из немецких «зажигалок» попала на нашу крышу. Мы с братом опередили маму и, схватив искрившуюся бомбу щипцами, бросили ее в бочку с водой. Бомба зашипела и «погасла».

— Ура! — закричали мы с братом, а мама тяжело вздохнула…

• • •

Осенью нас эвакуировали. Сколько времени мы были в пути, я уже не помню. Помню только, что наш поезд часто останавливался, пропуская эшелоны с военной техникой, идущие на фронт. В обратную сторону шли санитарные составы, ну а за ними — эшелоны с детьми, женщинами, стариками…

Помню купание на одной из станций, где остановился наш эшелон. Большинство взрослых встали в длинную очередь за кипятком. В фонтане, стоявшем, посреди перрона, женщины полоскали белье, а детишки купались — было жарко.

Моя мама что-то стирала, потом дала мне кусочек мыла и сказала, чтобы я залез в фонтан и помылся.

— Кто знает, когда еще придется! — вздохнула она.

Я до сих пор помню эти слова и грустное лицо мамы.

Я с трудом перелез через высокий каменный борт бассейна, в центре которого и был фонтан. Он представлял собой скульптуру дельфина, изо рта которого струилась вода. Уровень воды доходил мне почти до подбородка и, чтобы намылиться, мне пришлось опять взобраться на бортик фонтана.

…В фонтане мылось много детей. Вдруг я заметил, как маленькая девочка перелезла через бортик и спрыгнула в воду. Через несколько секунд ее голова появилась на поверхности. Девочка не умела плавать и явно тонула, а кричать не могла, потому что наглоталась воды.

Среди плескавшихся в воде и визжащих детей трудно было заметить, что кто-то тонет. Но я заметил и, хотя не умел плавать, спрыгнул в фонтан. Набрав побольше воздуха, я присел, пошарил по дну и, схватив девчонку, поднялся во весь рост. Жадно глотнув воздуха, я закричал:

— Помогите! Она утонула!

К нам бросились ребята постарше и вытащили девочку из фонтана. Тут прибежала перепуганная мать девочки, которая в это время стояла в очереди за кипятком.

— Спасибо! Спасибо, ребятки! — сквозь слезы говорила мать девочки, прижимая ее к себе.

— Да это все рыжий! Он первый заметил — сказал один из мальчишек, показав на меня. Должен отметить, что в детстве я был действительно рыжеватым.

В это время загудел паровоз, и все побежали к своим теплушкам.

И кто бы мог подумать, что через десять лет мои