Дымчатое солнце [Светлана Нина] (fb2) читать постранично, страница - 101

Все пороки и особенно их корни с детства. Не нужно оценивать только вершины проявляемого характера, – глубокомысленно изрек Максим.

– Это ведь уже монолог, отходящий от темы.

– И что с того? Так редко встретишь человека, достойного выслушивать внутренние излияния, впадающие в исповедь.

Женя почувствовала какое-то царственное удовлетворение от нахождения вблизи с ним. Спокойствие умно, респектабельно, роскошно. Спокойный человек никогда не выглядит дураком.

– Некоторые люди, – со смешком сказал Максим, как бы подытоживая, проводя черту под этапом их пути, – советуют не испытывать чувств, засохнуть, чтобы легче было… А зачем вообще тогда жить? Ходить на работу и с нее, сидеть дома и слушать радио? Что значит жизнь без любви, ненависти, вознесения, страсти, да даже презрения? Если ты страстный, значит жить не боишься, черпаешь до дна. Можно зубы обломать, знаю, но лучше так, чем вовсе не жить и не пить прелести существования, бытия…

Их застигла выдержанная страсть двух взрослых людей, способная растянуться на всю жизнь и перерасти в благодатный достойный союз, а не истребление лучших посылов в неблагодарных изменах, кажущихся грязными и нелепыми. «Суть и смысл всего – самосознание и любовь, – думала недавно Женя, скрюченно сидя возле окна. – Не ее видимость, а настоящая, проявляемая поступками».

Макс неслышно зашел за ее спину и по-хозяйски обнял сзади. Совсем просто, без волнения, такой она была близкой, так это было естественно… Юра не позволял себе такого, подстрекая и полагаясь на ее волю, а Владимир не хотел. На ее волю… Кому она была нужна, взял бы да сделал. Это резало ее податливую душу. Хотя теперь Женя даже была довольна, что тогда все обошлось. Макс затмил всех прочих… Черт с ними! Этот мужчина, казавшийся теперь выше всех прошлых, обхватил ее спину, ее жизнь, как навеки родной, как будто тысячу раз уже бывало так. И Женя чувствовала особенное с ним единение. Впервые. Так прекрасны были вид вокруг, запах мужчины рядом, чистый воздух, сытость от простой еды, что Женю разморило от сладости момента. Она пребывала в каком-то забытье, как прежде бывало от бед и страхов.

– Во мне теперь бродят порывы ветра… Я правда изменилась. Раньше было не так. Тяжело и сладко от этих хлестающих изнутри чувств. Сладко сознавать эту жизнь так близко, даже в себе… Раньше было одно сплошное спокойствие. Теперь вижу, какая это бедность. Безынициативное несчастье, которое можно разбить, но мало кто пытается… ветхий обломок моего прошлого.

Максим плененно слушал, но теперь решил возразить.

– Сильные тоже бывают несчастны.

– Парадокс, да? – оживилась Женя. – Они несчастны как раз от неспособности помириться с людьми, размолотыми ссорой, забыть и жить дальше.

Ее тихий мех сметаной расплескался в окружающем пространстве.

– Быть, выть с тобой – как воду пить в жару, когда нет ничего нужнее, – просто сказал он без лишней хитрости и опасений. – Ты не человек – воздух.

От услышанного в желудке Жени что-то оборвалось и рухнуло вниз, а волосы на затылке стали дыбом, настолько это было прекрасно и невообразимо, напитано жизнью, сознанием момента.

Она наклонила голову на ломкой шее ему на плечо и, опустив глаза, нащупала ими кусок его лба. Приблизилась кончиками губ к коже у его волос, прикрыв жмурые глаза. И улыбнулась.

"Я видел то, что человек не может видеть… Ему нельзя…

Я видел, как ночью пошел под откос и сгорел немецкий эшелон, а утром положили на рельсы всех тех, кто работал на железной дороге, и пустили по ним паровоз…

Я видел, как запрягали в брички людей… У них – желтые звезды на спине… И весело катались… Погоняли кнутами…

Я видел, как у матерей штыками выбивали из рук детей. И бросали в огонь. В колодец. А до нас с матерью очередь не дошла…

Я видел, как плакала соседская собака. Она сидела на золе соседской хаты. Одна…"

Юра Карпович